На следующий день после перевязки Марка отпустили домой. К монастырю его встречать пришло все семейство. Он в красках расписал жене мужество, с которым он перенес операцию, и мастерство врачей. Жена Марка низко поклонилась врачам и пообещала, что расскажет всем соседкам про чудо-лекарей. Старый еврей тоже был очень благодарен и посулил вкуснейшей рыбы всем, кто его спас. И действительно, через пару дней к воротам монастыря пришли сыновья торговца и принесли две больших корзины разнообразной свежей рыбы.

После успешной операции в монастырь с различными хворями стали обращаться не только воины, но и простые тмутараканцы. Работы у всех поприбавилось, но это была прекрасная возможность для учеников быстро набираться опыта. Тем временем наступила зима.

Однажды, холодным январским утром, принеся в келью отца Никона завершенный перевод очередной книги Павла Эгинского, Сергей застал монаха в задумчивости склонившегося над столом, который был завален исписанными листами пергамента. Отец Никон был настолько увлечен своими мыслями, что не сразу заметил вошедшего. Матвеев с минуту попереминался с ноги на ногу, потом негромко кашлянул.

— А, ты уже пришел? — рассеянно обратился к нему священник, — видишь, я тут немного заработался.

— Могу я потешить свое любопытство, отче? Что ты пишешь?

— Отвечу тебе по-иудейски, вопросом на вопрос. Молви мне, как вы, люди грядущего, узнаёте про нашу жизнь? Ведь нас с тобой разделяет около тысячи лет, а все равно при нашей первой встрече ты в разговоре упоминал и князя Ярослава Мудрого и его отца — князя Владимира Красно Солнышко.

— Все просто, отче. От вашего времени сохранились некоторые старинные постройки, при раскопках находят много предметов быта, а основные события описал Нестор Летописец в «Повести временных лет», насколько я помню.

— По поводу Нестора, не ведаю, кто таков. Но уж семь лет, как я решил собирать знания о нас для потомков, дабы мы не погибли, не растворились во времени, как обры, и всякие другие народы, не имевшие письменности. И вот я теперь иногда пишу о самых главных событиях прошедших лет, а заодно общаюсь с очевидцами былых подвигов и походов давно минувших дней и пытаюсь сохранить их память.

— Ничего себе! Так это же самая настоящая летопись получается! Можно мне на нее взглянуть? — оживленно попросил Сергей.

— Летопись еще не совсем готова. Когда-нибудь, с Божьей помощью, я приведу ее в порядок, чтобы год шел за годом, как в византийских хрониках. А пока еще все листы лежат вперемешку. Но посмотреть, конечно, можешь. Мне любопытно твое мнение.

Священник дал Матвееву со стола несколько листов пергамента. Парень начал с интересом читать вслух.

— «В лето 6472. Когда Князь Святослав вырос и возмужал, начал воев собирати многих и храбрых. Был ведь и сам хоробр и легок, ходя аки пардус, войны многи творяше. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, ни варил мяса, но потонку изрезав свинину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так и ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, — такими же были и все остальные его вои. И посылал в иные земли со словами: «Иду на вы». И пошел на Оку-реку и на Волгу, и встретил вятичей, и рече вятичам: «Кому дань даете?» Они же рекоша: «Хазарам — по шелягу от сохи даем».

Следующее повествование далеко во времени отстояло от предыдущего, но было ближе нынешнему времени и месту.

«В лето 6530. Мстислав находился в Тмутаракани и пошел на касогов. Услышав же это, князь касожский Редедя вышел против него. И, когда стали оба полка друг против друга, сказал Редедя Мстиславу: «Чего ради погубим дружины межи собою? Но сойдемся, дабы самим побороться. Да аще одолеешь ты, и возьмеши имения мои, и жену мою, и детей моих, и землю мою. Аще ли аз одолею, то возьму твое все». И сказал Мстислав: «Тако буди». И сказал Редедя Мстиславу: «Не оружием будем биться, но борьбою». И схватились бороться крепко, и в долгой борьбе стал изнемогать Мстислав, ибо был велик и силен Редедя. И сказал Мстислав: «О пресвятая Богородица, помози ми! Аще же одолею его, созижду церковь во имя твое». И, сказав так, бросил его на землю. И выхватил нож, и зарезал Редедю. И, пойдя в землю его, забрал все богатства его, и жену его, и детей его, и дань возложил на касогов. И, придя в Тмутаракань, заложил церковь святой Богородицы и воздвиг ту, что стоит и до сего дня в Тмутаракани».

— Это тот самый храм, что стоит на главной площади в городе?

— Да, твоя правда. Храму сему уж сорок шесть лет от основания исполнилось. Ну читай дальше.

— «Был же Мстислав могуч телом, красив лицом, с большими очами, храбр на ратях, милостив, любил дружину без меры, имения для нее не щадил, ни в питье, ни в пище ничего не запрещал ей».

— Воистину он был великим и могучим князем. Именно Мстислав Владимирович и привел Тмутаракань к величию. И с братом Ярославом после небольшой размолвки достигли они мира и взаимопонимания. Поболе бы таких князей было у земли Русской, одолели бы мы всех супротивников, — заметил отец Никон. — А вот это я с утра успел написать, — сказал он, подавая Сергею лист, который дописывал, когда тот вошел.

— «В год 6572. Бежал Ростислав, сын Владимиров, внук Ярославов, в Тмутаракань, и с ним бежали Порей и Вышата, сын Остромира, воеводы новгородского. И, придя, выгнал Глеба из Тмутаракани, а сам сел на его место.

В год 6573. Пошел Святослав на Ростислава к Тмутаракани. Ростислав же отступил из города — не потому, что испугался Святослава, но, не желая против своего дяди оружия поднять. Святослав же, придя в Тмутаракань, вновь посадил сына своего Глеба и вернулся назад. Ростислав же, придя, снова выгнал Глеба, и пришел Глеб к отцу своему. Ростислав же сел в Тмутаракани.

В год 6574. Когда Ростислав был в Тмутаракани и брал дань с касогов и с других народов, этого так испугались греки, что с обманом подослали к нему котопана. Когда же он пришел к Ростиславу, — он вошел к нему в доверие, и чтил его Ростислав. Однажды, когда Ростислав пировал с дружиною своею, котопан сказал: «Княже, хочу пити за тебя». Тот же ответил: «Пей». Он же отпил половину, а половину дал выпить князю, опустив палец в чашу; а под ногтем был у него яд смертельный, и дал князю, обрекая его на смерть не позднее седьмого дня. Тот выпил, котопан же, вернувшись в Корсунь, поведал там, что именно в этот день умрет Ростислав, как и случилось. Котопана этого побили камнями корсунские люди. Был Ростислав муж доблестный, воинственный, прекрасен сложением и красив лицом. И умер февраля в 3-й день и положен там в церкви святой Богородицы».

Матвеев закончил читать и поднял глаза на отца Никона.

— Отче, это же великое дело — составление летописи! Благодаря тебе и твоим последователям мы в XXI веке имеем представление, что происходило за тысячу лет до нас. Не могу поверить, что держу в руках пергамент, который переживет не одну сотню лет и, в то же время, что все эти события действительно происходили так недавно здесь, в этом городе… Да я даже знаю некоторых участников твоего повествования. Продолжай в том же духе и, если хочешь, я буду тебе в этом помогать.

— Рад, что тебе пришлось по душе, — улыбнулся священник. — Мне было важно услышать слова человека из будущего. Значит, мои труды не напрасны, и слава Богу за это!

— Могу задать один нескромный вопрос, отче? Судя по описанию, мне показалось, что ты больше на стороне покойного князя Ростислава в их противостоянии с князем Глебом, я прав?

— А ты наблюдательный, Сергий. Но сказано в Писании: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога». На самом деле оба эти князя, бывшие к тому же двоюродными братьями, достойны быть правителями. Князя Ростислава не только я, но и все тмутараканцы уважали за воинскую доблесть, смелость и справедливость. К его чести стоит сказать, что в усобице с князем Глебом он не пролил ни одной капли христианской крови — все решалось лишь показом силы и мирными переговорами. А Глеб — богобоязненный князь, он заботится о церквях, милостив к убогим и странникам, следит, чтобы бояре не обижали простой народ, почитает науку. В то же время у него есть опытные воеводы, которые не дадут тмутараканскому войску расслабиться и надежно защитят наше княжество. Кстати, князь Глеб решил составить карту своих владений и через два дня, на Крещение, он собирается мерить расстояние между двумя главными городами своего княжества — Тмутараканью и Корчевом.