Союзники успели как раз вовремя. Гарнизон Алхан-Калы, насчитывавший всего около пяти сотен воинов, не смог бы долго сопротивляться пятикратно превосходящему хазарскому отряду, сказывались и начинающаяся нехватка питьевой воды и продовольствия. Союзное войско теперь включало тысячу тмутараканцев и две тысячи аланских всадников и лучников. Если осажденные смогут устроить вылазку, то преимущество в живой силе будет на стороне аланов и их союзников. Это придавало уверенности в победе. Однако, в битву вступать никто не спешил. Царь Дургулель через своих разведчиков выяснил, что хазарского предводителя зовут Беньямин-тархан и вызвал его на переговоры.

Парламентеры встретились в поле на расстоянии трех полетов стрелы от стен крепости и пяти — от хазарского лагеря. Аланского царя представлял его воевода Ахсарат с двумя вельможами. Роман Святославич для устрашения противника взял с собой свирепых Сигурда и Ергара в тяжелой варяжской броне. Тархан Беньямин оказался низкорослым хазарином с длинной курчавой бородой и надменным взглядом. Одет он был в стеганный синий халат с желтыми полосами. Его сопровождали закованные в броню тяжелые всадники-ларисии, державшие стяг с изображением желтой волчьей головы.

— Что делают доблестные хазарские воины во владениях аланского царя? — начал переговоры воевода Ахсарат. — Неужто вам своей земли мало? Ежели вы в гости пришли, так уберите осадные орудия от наших стен?

— Так мы и находимся на своей земле, — прищурившись, отвечал Беньямин. — Эта земля еще нашим дедам и прадедам принадлежала. И крепость тоже ими была построена. Так что это вам, а не нам пора отсюда убираться. Видит Бог, я человек не кровожадный, даю вам шанс уйти живыми. И ваших воинов в крепости пощажу, если они сложат оружие. Видите, какой я добрый?

— Да ты наглец! Вместе с нашими тьмутараканскими друзьями мы раздавим твое войско!

— Ааа, и Тмутаракань тоже здесь? — осклабился хазарин. — Вернее, Самкерц, один из важных торговых городов нашего каганата в прошлом. Скоро придет пора и ему вернуться в родную гавань. Насчет этого и дарственная грамотка от великого киевского князя Всеслава Брячиславича у нас имеется.

— Ты потерял разум, тархан, — вмешался князь Роман. — Никогда Тмутаракань больше не будет вашей. Да и князь Всеслав давно уж изгнан из Киева, так что все грамотки его недействительны. Я и не думал, что мы сможем с тобой договориться миром. Готовься встретиться со смертью.

— Жаль, что вы выбрали войну. Потом не говорите, что я не предупреждал, — ехидно бросил Беньямин, и хазарская делегация отправилась в свой лагерь. Русичи и аланы поступили так же.

Вскоре раздался призывный рев труб, и бой начался. Как и полагается, он начался с перестрелки легкой конницы. Коротко пропели тетивы с обеих сторон, и стрелы полетели смертоносным градом в противников. Хазары стреляли неплохо, но аланские лучники издавна славились своей меткостью и вдобавок имели более сбалансированные луки. Потеряв несколько десятков убитыми, хазарские всадники довольно быстро ретировались, а у аланов хватило ума не отправиться за ними вдогонку. Дальше в дело вступила пехота, а на флангах в жарком бою схлестнулась тяжелая конница тмутараканцев и хазар.

Бой шел на равных около часа. Как вдруг со стороны хазарского лагеря раздался троекратный рев труб. Ларисии немедленно стали покидать поле боя. Хазарская пехота тоже дрогнула и стала организованно отступать, сохраняя боевой порядок. За ними вдогонку скакали и бежали аланы и русичи. В то же время ворота крепости распахнулись, и на подмогу своим выехало три сотни воинов из гарнизона во главе с воином в белом плаще.

— Смотри, царь! Еще немного и мы раздавим супостатов! — радостно вскрикнул аланский воевода.

Царь радостно усмехнулся ему в ответ.

А Роман Святославич был в этот момент на острие атаки. Во главе своей конницы он быстрым наметом шел к хазарскому лагерю. Уже видны были вблизи степные телеги с высокими колесами, ограждающие лагерь. Молодой князь хотел сам поймать дерзкого тархана и привести его в цепях в Тмутаракань. И вдруг случилось невероятное…

Внезапно накидки на телегах откинулись, и стали видны установленные на них баллисты, которые стали посылать стрелы в русско-аланскую конницу. Баллисты стреляли так быстро, как стреляют пулеметы в нашем времени, и стремительно сеяли смерть по рядам конницы. Еще с нескольких повозок прицельный огонь открыли по приближающимся гарнизонным воинам. Всадники сыпались в разные стороны, перелетали через своих коней и падали под копыта коням своих собратьев по оружию. Упал изрешеченный стрелами командир гарнизона, и их атака захлебнулась. Роман Святославич круто развернул коня и стремглав помчал наутек. Его примеру последовали лишь пару десятков всадников.

Но на этом ужасы той битвы не закончились. Вдруг из-за повозок послышался страшный гул, и из-за них вышли пятеро великанов. В их ручищах были огромные топоры с двумя лезвиями. При ярком свете солнца было видно, что эти чудовища сделаны из железа. Они двигались очень быстро и, хоть и не могли догнать остатки союзной конницы, зато смогли достать убегающую пехоту. Воины разлетались как плюшевые игрушки под ударами массивных топоров и стальных кулаков. Один из бесстрашных варягов попытался сразиться с великаном. Он ударил своим острым двуручным топором по ноге громилы, но топор лишь выбил искры. Великан же схватил ошеломленного варяга мощным хватом и так сжал стальным кулаком, что далеко было слышно, как хрустят кости бедолаги.

«Неужели у них на вооружении есть роботы?» — подумал Матвеев. — «Глазам своим не верю». Вокруг его палатки медицинской помощи проносились всадники с обезумевшими взглядами, пробегали ошалевшие пехотинцы. Сергей второй раз присутствовал при разгроме армии, но снова попадать в плен ему не хотелось. Поэтому он не стал долго отказываться, когда к палатке подъехал Мстислав и предложил «уносить ноги отсюда, как можно поскорее». Парень прыгнул в седло и понесся в обратный путь.

Трезво оценив сложившуюся обстановку, оставшийся в живых гарнизон крепости сдался на милость победителя. Тархан Беньямин был милостив — казнили только каждого десятого аланского воина. Остальных, и в том числе царского гвардейца Алана Мамаева, взяли в плен — каганату нужны сильные крепкие воины. Еще до казни Беньямин поднялся на самую высокую башню городка и с нее смотрел на отступающее союзное войско. За его спиной развевалось знамя кагана Исхака, его повелителя. Человека, которому была обязана вся Хазария своим нынешним возрождением.

Хазарский каган Исхак бен Завулон прожил удивительную жизнь. Она была полна головокружительных взлетов и безумных падений и, в конце концов, привела его на трон воссозданной им заново Новой Хазарии. Кто знает, если бы он родился на две сотни лет раньше — во времена могущества Хазарского каганата — или на тысячу лет позже — во времена технологического прогресса, каких высот он бы смог достичь, проделав путь гораздо короче пройденного им тогда, не растеряв при этом энергии и жизненных сил. Но такова была его судьба.

Его долгий жизненный путь начался далеко от места обитания его предков. Будущий каган Исхак родился в государстве Фатимидов, на территории современного Египта, в столице халифата, не так давно основанной аль-Кахире, именуемой в наше время Каиром. Городе, где величественные мечети из белого и розового мрамора и высокие минареты соседствовали с гробницами древних фараонов и таинственными пирамидами.

Дед Исхака, Иона бен Маттах, один из племянников последнего хазарского кагана Йосифа, после разрушения Хазарии князем Святославом в результате долгих скитаний обрел новое пристанище в Фатимидском Египте, завоеванном войсками халифа Аль-Муизза незадолго до этого. Получив прекрасное образование в хазарском Итиле и обладая недюжинным умом, молодой Иона быстро достиг небывалых высот при дворе халифа, славившегося своей веротерпимостью, что было очень важно для хазарского иудея. Спустя несколько лет после эмиграции в Египет он смог стать одним из советников халифа. Благодаря его мудрым советам Аль-Муизз в считанные годы восстановил сельское хозяйство разоренной войной страны и получил богатейшую державу с лояльным населением. Просвещенный халиф высоко оценил услуги своего советника — Иона снова, как и в годы своей юности, начал купаться в роскоши. Однако, это понравилось далеко не многим. Когда халиф отправил Иону благоустраивать оазисы в пустыне, чтобы спасти их от постепенного поглощения песками, хазарский советник там и встретил свою смерть. По доложенной халифу официальной версии, по несчастливому стечению обстоятельств Иона вдали от оазиса попал в песчаную бурю и не успел спрятаться. Это было очень странно и непохоже на предусмотрительного хазарина. Но долго ходил упорный слух, что хитрый главный визирь таким образом устранил опасного конкурента. И хотя Иона никогда раньше не метил на место главного визиря, но это было только дело времени… А времени у стареющего визиря оставалось все меньше и властью он не хотел делиться ни с кем.