— Так не будем откладывать, друже, пойдем сразу же к Роману Святославичу!

Князь Роман внимательно выслушал Николу, обрадовался такой внезапной и важной новости и освободил из плена еще двоих хазарских мастеров, поклявшихся ему в верности. Под началом раздувшегося от важности Николы они и еще несколько аланских кузнецов немедленно приступили к работе. Обретший после двенадцати лет плена долгожданную свободу Никола из кожи вон лез, чтобы доказать свою преданность тмутараканскому князю, и потому работа спорилась.

Прошла всего неделя и вот уже страшные хазарские великаны под руководством новых «операторов» тренировались в беге и сражении в сокрытой между горами долине возле Дедякова, куда под покровом ночи были выведены из города и спрятаны все механоиды. Матвеев в своем времени умел водить машину и даже успел получить водительское удостоверение, а потому через несколько тренировок в свободное от лекарской работы время смог укротить и железного гиганта. Среди русичей и аланов тоже нашлись умельцы, отбросившие суеверный страх и обучившиеся управлению. Получалось у них с каждым разом все лучше. Половцы и касоги все равно подходить к огромным махинам побаивались.

После очередной тренировки князь Роман, с интересом наблюдавший за движениями боевых машин, подозвал к себе Сергея и Николу.

— Я ценю твой лекарский талант, Сергий, и твое искусство, Никола, но сейчас мне более важны ваши навыки управления нашим новым оружием. Ваши великаны действительно смотрятся как живые, в отличие от остальных. Пусть они еще упражняются, а вот вы скоро мне понадобитесь по другому поводу. Я посовещался со своими советниками и даже с Кудеяром по поводу дальнейших военных действий, и у меня созрел неплохой план.

Когда к Семендеру подошло хазарское войско с двумя железными великанами, оба племянника кагана Исхака — Эрмия и Завулон, владеющие вторым по значимости городом в хазарской державе, приказали встречать прибывающих воинов с почетом. Накануне к ним прибыл гонец с подкладной грамотой, скрепленной тарханской печатью, оповестивший о победоносном походе тархана Беньямина и захвате Магаса.

— Дядюшка будет рад падению Алании, — сказал высокий и худой Эрмия. — Он давно ждал этого события.

— Теперь наступит очередь вернуть Таматарху. Довольно русы ею владели! — оживился его брат Завулон, широкоплечий юноша крепкого телосложения, — Только теперь надо упросить дядюшку самим возглавить поход и лично каждому из нас добиться ратной славы. Ведь мы этого достойны, брат! Давай же выпьем за грядущую победу и нашу славу!

Братья чокнулись кубками с вином и переглянулись. Племянники кагана в раннем детстве жили в нищете, а теперь под крылом у известного дяди пытались наверстать упущенное время за все свои годы лишений. За научными изысканиями Исхак так и не нашел времени, чтобы создать свою семью, а потому вымещал нерастраченную отцовскую любовь на племянниках, а те были и рады. Отныне жизнь их проходила в роскоши и праздниках. И хотя каган неоднократно пытался наставить молодых родственников на путь истинный, получалось у него ненадолго.

Чтобы привлечь будущих наследников к семейному делу, Исхак доверил управление Семендером обоим братьям под контролем верного и опытного тархана Беньямина. И первые пару лет племянники усыпляли бдительность дяди тем, что как будто бы действительно стали вникать в искусство управления городом, ремонт и строительство зданий. Но это было только для виду. Остепеневшись на время, вскоре братья продолжили веселиться с еще большим размахом, а после ухода тархана Беньямина в поход некому было контролировать правителей города. Они верили в непобедимость хазарского войска, а потому праздники в Семендере продолжались.

Эрмия и Завулон всегда кутили вместе, но сейчас у обоих во взгляде был заметен дух соперничества. Каждый из них жаждал больше власти и мечтал единолично править собственным городом, а такое было возможно, лишь завоевав его.

Тем временем к воротам устремилась процессия из двух десятков воинов и обоих великанов. В руках знаменосцев были флаги кагана Исхака, а воины были одеты в хазарскую броню, но все равно у стоящего на стене начальника гарнизона в глубине души зародилось какое-то недоброе предчувствие. Что-то было не так в их посадке на лошадях, жестах рук. Уж слишком правильно вышагивали великаны, как будто взаправду живые. Когда воины подъехали поближе, командир присмотрелся к ним и вдруг понял, что под хазарскими доспехами скрываются русы. Старый воин, пришедший в Итиль из Хорезма еще с Рустамом, приказал немедленно запереть ворота, но было уже слишком поздно.

Заметив движение на стенах, всадники пришпорили коней и галопом понеслись к закрывающимся вратам. За ними тяжелыми, но быстрыми шагами бежали великаны. С башен в них полетели стрелы, но от металлических гигантов они отскакивали, как соломинки, а всадники отработанным движением ловко перекинули щиты со спины на левую руку и укрылись от смертоносных жал. Всего двое из двадцати свалились с коней, а остальные мчались во весь опор. Вихрем они ворвались в город, украшенный праздничными флажками, и стали рубить бегущих к воротам стражников. Вышедшие встречать победителей мирные жители в ужасе разбегались во все стороны, создавая необходимую для захватчиков панику.

В надвратной башне стражники спешили как можно скорее закрыть городские врата и опустить массивную железную решетку. Русы ворвались в башню, и завязался жаркий бой. Однако, воротный механизм уже был запущен, и тяжелые створки ворот начали медленно закрываться. Казалось, еще немного и отчаянные русичи попадутся в ловушку.

Возглавлявший атаку Мстислав оглянулся — вот полетела на землю голова одного из его воинов. Там прижали к стене и нанизали одновременно на два копья другого. Вскоре почти треть его небольшого отряда уже лежала на земле, а остальные были связаны боем и окружены превосходящими силами пришедших в себя противников. Бесстрашный Ергар, размахивая двуручным топором, не давал приблизиться к себе хазарским воинам, разбивая в щепки их легкие щиты. Но и его постепенно оттесняли в угол, откуда бы он уже не смог выбраться. А ворота неумолимо закрывались.

Внезапно раздался звук сильного удара и треск ломающейся древесины — это управляемые Матвеевым и Николой великаны подоспели к вратам и мощным таранным ударом распахнули их вовнутрь. И с городских стен, и с узкого окошка в надвратной башне и даже из далекого дворца можно было увидеть, как к открытым воротам устремился поток русско-половецкой конницы. Великаны плотно держали створки ворот, и теперь уже никакая сила не могла их сдвинуть с места.

— Держитесь, братцы! С нами Бог! — закричал Мстислав и двумя мощными ударами меча отправил на тот свет сразу двух врагов.

Его штурмовой отряд приободрился и со свежими силами атаковал противника. У хазар оставалось все меньше шансов на победу. Тем не менее, один из них изловчился, присел под рукой Мстислава и нанес сильный удар кистенем по его голове. Прочный шлем спас голову русича от раздробления, но не от сотрясения мозга. Оглушенный Мстислав упал на землю. Увидев упавшего командира, русичи ожесточились и быстро расправились с остатками стражи.

А тем временем в ворота уже въезжала конная лава половцев и русичей. На стенах бой еще продолжался, но основной накал страстей переместился в центр города к дворцу наместника, где лучшие из воинов кагана пытались организовать отпор. Поняв, что у городских ворот их роль уже сыграна, оба великанских «оператора» тоже отправились на центральную площадь и быстро переломили ход сражения в пользу нападавших. Успех захвата еще был в том, что в Семендере других таких великанов не было — чудо-машины остались лишь в столице, а остальные были отданы тархану Беньямину и теперь либо были уничтожены, либо принадлежали русичам и их союзникам. Семендерцы яростно сопротивлялись, но их участь уже была предрешена. К исходу дня город был захвачен союзной армией.