— Хочешь, докажу свою правоту? Давай соединим пластину вместе, и я покажу тебе свою Родину — Советский Союз. Ты увидишь, как живут свободные люди!

— Много лишних слов, рус, — поморщился Исхак. — Хватит болтать, пришло время покончить с тобой!

Два клинка одновременно взмыли вверх. Обоюдоострый меч Кудеяра высек искры, столкнувшись с кривой саблей Исхака. Два убеленных сединами старца бились со всей яростью молодых воинов, понимая, что для каждого из них этот бой может стать последним. По сути, это и был главный поединок в жизни обоих. Если какие-то битвы еще принесет грядущее тому, кто победит в этом бою, они будут не так важны. Вдруг Кудеяр, поднатужившись, нанес особо мощный удар, который Исхак парировал своей саблей совсем рядом с гардой. По какой-то причине прекрасная дамасская сталь не выдержала — сабля разлетелась в руках кагана. Он ошалело уставился на обломок своего оружия, а Кудеяр, не теряя ни мгновения, пронзил насквозь своего соперника.

— Нет! Нееет! Нееееет! Всевышний, почему ты оставил меня? — завопил Исхак. — Я был так близок к победе. Я не должен умереть.

Злорадно ухмыляющийся Кудеяр достал из-за пояса старый кинжал.

— Это тебе за Шурика Знаменского! Это — за княжича Евстафия! Это — за наших воинов павших! А это — за мою исковерканную жизнь! — приговаривал он с каждым ударом кинжала, выплескивая всю накопившуюся за эти годы ненависть.

Жизнь пронеслась перед глазами Исхака. Он вспомнил детство в Египте, годы учебы у Бируни, верного друга Рустама, свои научные изобретения, взлет и падение Новой Хазарии. Был ли он счастлив? Пожалуй, да. Но, как ни странно, ни тогда, когда стал всесильным властелином мощной державы, а тогда, когда открывал для себя безграничную вселенную науки. Но раскаиваться и что-то менять было уже поздно. Жизнь покидала тело кагана.

— Вы еще вспомните обо мне, когда получите мой прощальный подарок, — сорвалось с холодеющих губ Исхака. Но это были его последние слова.

Так закончил свой земной путь талантливый ученик великого Бируни, придворный ученый Газны, талантливый изобретатель, первый и последний каган Новой Хазарии Исхак бен Завулон.

В занятом союзной армией Семендере стараниями Михаила Ратиборовича, Георгия Ватомуроса и Сергея Матвеева была развернута лечебница для воинов, которую они назвали «Первый воинский госпиталь». И он действительно был первым — отдельного госпиталя для лечения воинов разных национальностей и вероисповеданий пока еще никем придумано не было. Сюда поступали воины со всех направлений — штурмовавшие Итиль, отправившиеся в погоню за каганом Исхаком и даже получившие ранения еще под Дедяковым и в битве за Семендер. Все они получали здесь квалифицированную помощь. И хотя со временем туда стали поступать и пленные хазары, и мирные жители, которых все же лечили отдельно от воинов и содержали в обособленных палатах в рядом стоящем здании, название «Первый воинский госпиталь», или просто «Госпиталь» в народе прижилось.

Госпиталь располагался в просторном здании на берегу Каспийского моря в трехэтажном дворце бывшего семендерского вельможи. Теперь в просторных дворцовых залах, где еще месяц назад гуляли племянники кагана Исхака, хазарские богачи пили вина и услаждали взоры плясками полуголых танцовщиц, были оборудованы две операционные, три перевязочные и палаты для пациентов общей сложностью на полторы сотни коек. Местные семендерские лекари, не изменив своему врачебному долгу, тоже присоединились к персоналу госпиталя. Один из них принес с собой экземпляр «Канона врачебной науки» великого Абу Али ибн Сины на хазарском. Вот тут как раз и пригодилось владение Соломона, ученика Матвеева, этим языком. Благодаря его переводам, лекари русичей смогли вполне ознакомиться с шедевром восточной медицины и сразу же применить полученные знания на практике. Кроме того, в работу лечебницы внедрили и тмутараканский опыт применения «лечебной плесени» и методов асептики.

Со всех сторон дворец был окружен пышными садами. В прохладной тени инжиров, фиников и абрикосов воины дышали свежим морским воздухом и отдыхали после различных манипуляций. Неспешный ритм госпитальной жизни и само великолепие природы помогало им восстановить душевные и физические силы после тягот похода и жарких боев. В редкие часы отдыха лекари тоже прогуливались по дворцовому саду. Это прибавляло им сил и энергии для дальнейшего тяжелого кропотливого труда.

Кроме лечебной работы служители госпиталя занимались также и благотворительностью — одно из подсобных помещений дворца было превращено в трапезную, где кормили всех нищих и обездоленных. Со временем в госпиталь стали стекаться неравнодушные семендерцы. Одни занимались приготовлением еды и кормлением своих раненых родственников и соотечественников, другие стирали и штопали им одежду или наводили порядок в палатах, третьи изготавливали бинты и перевязочный материал. Работа нашлась для всех желающих. И коллектив госпиталя получился дружный, несмотря на то, что это были представители разных народов и разных сословий. Многие впервые ощутили, что значит быть полезным не только для себя и своей семьи, но и для других людей. Хотя по сути, русичи были захватчиками для населения Семендера, но с местными они обходились лучше, чем ставленники кагана — князь Роман не допустил грабежа и погромов в городе, а потому уставшие от грабительских налогов Исхака семендерцы быстро прониклись симпатией к союзной армии и сочувствием к раненым.

Раненых хазарских воинов, поклявшихся больше не поднимать оружие ни против аланов, ни против русичей, лечили тут же. Только их палаты были отделены от палат их бывших противников отдельным входом с вооруженной охраной, ведь клятва клятвой, а неприязнь все же осталась. Нелегко прощать бывших врагов. Хотя некоторые хазарские воины, понимая, что уже никогда не вернутся обратно к кагану, пытались завести дружбу с русичами, аланами и касогами, чтобы в дальнейшем сражаться в их рядах. У многих это получалось — простому солдату всегда легче договориться с другим таким же солдатом, когда над ними не стоит командир. Далеко не все хазары были профессиональными воинами, многие были виноградарями или рыбаками, добровольно-принудительно призванными каганом Исхаком для похода.

После первичной обработки ран при поступлении сестры милосердия заботливо обмывали воинов, подбривали запущенные за время похода бороды, переодевали в чистые холщовые длинные рубахи, запасы которых регулярно пополнялись местными швеями, а затем кормили, если позволяло их состояние. Питанием раненых воинов и сотрудников госпиталя занималась местная девушка Алькраса, что в переводе на русский означало «крапива». Но, в отличие, от этого жгучего растения, девушка окружала раненых теплом и лаской, кормила вкусной свежей едой. После того, как количество раненых стало все возрастать день ото дня, Алькраса организовала и возглавила целую команду поваров, отлично справлявшихся со своей работой. Каспийское море всегда было богато рыбой, а потому, даже при перебоях с доставкой продуктов на столах всегда была жареная и печеная рыба, а также вкуснейшие рыбные пироги, наподобие расстегаев. Привыкшие к простой походной еде воины уплетали за обе щеки кулинарные шедевры Алькрасы и всё нахваливали ее талант, ведь никто не уходил из госпиталя голодным. Потерявшим много крови воинам по рекомендации Матвеева, знакомого с диетпитанием при лечении анемии, для поднятия уровня гемоглобина давали усиленный мясной рацион и поили гранатовым соком, из плодов, выросших в местном саду. Лекарям, их помощницам и сиделкам тоже еды хватало, им не приходилось думать о пропитании, и они могли полноценно сосредоточиться на выполнении своих профессиональных обязанностей.