– Неужели Даниэль не знает ее лично?

– Нет, они с Питером пару раз встречали ее на улице, но Даниэль не разговаривал с ней и лишь ждал, когда блондин поговорит с той девушкой.

– Хочешь сказать, что Питер не познакомил их?

– Полагаю, что нет. И это очень плохо, ведь эта девушка могла бы помочь нам. Мы думаем, пока что это единственный способ хоть что-то разузнать о том, что происходит с Питером. У нас больше нет никаких предложений…

– А что если его подруга тоже ничего не знает? Если он не рассказывает вообще ничего ни одному из вас, то с какой стати Питер будет делиться своими проблемами с какой-то девушкой?

– Возможно… Но как я уже сказал, мы пробуем все. Разумеется, если бы мы знали кого-то, кто хорошо знает Питера, то уже давно расспросили того человека. – Терренс замолкает на секунду. – Ведь мы с Даниэлем не хотим потерять его ни как друга, ни как барабанщика. И изо всех сил пытаемся сделать что-то, чтобы вернуть этого парня в группу. Или просто убедить его в том, что нам под силу ему помочь, если он расскажет, в чем дело.

– Почему бы вам с Даниэлем просто не поехать к нему домой? Ну или позвонить ему? Попробуйте спокойно поговорить с ним и не искать себе сложных путей, безуспешно пытаясь разыскать его подругу, о которой вы ничего не знайте!

– Позвонить ему не получится, ибо у него отключен телефон. Однажды я попробовал позвонить ему, но его мобильный был вне зоны доступа. А домой… – Терренс на пару секунд призадумывается, несильно пожав губы и грустным взглядом окинув все, что находится перед ним.

– Что? – слегка хмурится Ракель.

– Не знаю, я не могу объяснить… – качает головой Терренс. – Просто… Просто мы понимаем, что это может быть бесполезно…

– Поезжай к нему один, без Даниэля, чтобы Питер не чувствовал себя зажатым из-за его присутствия. Ты же с ним не ругался – так что Роуз может поговорить с тобой. Просто будь с ним мягким и терпеливым и не дави, и он сам во всем признается. Важно разговаривать с ним и давать понять, что он может рассчитывать на тебя.

– Ты же знаешь, что я пробовал поговорить с ним после встречи с Джорджем. Но он отказался идти на контакт и ничего не стал объяснять. Питер даже не проявлял никакой агрессии к Даниэлю и вел себя совершенно спокойно, говоря, что Перкинс был во всем прав, и он не имеет права отрицать то, что якобы является правдой.

– Вы оба только все усложняйте, оттягивая этот визит. Я не понимаю, почему вы не решились сделать это гораздо раньше. Уж ты бы мог поговорить с Питером у него дома и убедить его признаться во всем.

– Боюсь, это ни к чему не приведет… – хмуро отвечает Терренс. – Раз столько попыток не принесли ничего хорошего, то смысл пытаться сделать это дальше? Скажу честно, я постепенно начинаю мириться с тем, что Питер не вернется в группу, и нам с Даниэлем придется распустить ее.

– Но вы не можете бросить Питера! Если вы сделайте это, то точно потеряйте его в один роковой день. Я не удивлюсь, если он и вовсе наложит на себя руки.

– Я все понимаю. Но как быть, если друг наотрез отказывается что-либо говорить, каким бы мягким ты ни был, а у тебя нет никаких знакомых, которые могли бы разъяснить ситуацию и дать намек на причину его проблемы?

– Боже, почему ты в последнее время такой пессимистичный? – слегка хмурится Ракель. – Ты практически перестал быть уверенным в том, что делаешь! Раньше я такого за тобой не наблюдала. Ты всегда был слишком уверен в себе и своих силах. Что же с тобой произошло, красавчик?

– Ох, я и сам не понимаю, почему у меня появилось столько сомнений, – тихо вздыхает Терренс. – Хоть мы с Даниэлем и пообещали друг другу спасти группу и помочь Питеру, мне кажется, что в итоге каждый из нас все равно пойдет разной дорогой. Боюсь, что все наши усилия будут напрасными, и мы зря потратим время на попытки спасти то, что можем вот-вот потерять.

– Думаю, вы оба прекрасно понимайте, что шансов вернуть Питеру в группу очень мало, а с новым барабанщиком все может измениться, и вам, возможно, не удастся поладить с ним. Поэтому вы и не пытайтесь что-то предпринять, а просто ждете дня, когда вы объявите своему менеджеру, что группа распадается, и вы разрывайте контракт со студией.

– В твоих словах есть часть правды… Где-то в глубине души я и правда жду, когда пройдет эта неделя, чтобы попрощаться со студией и Джорджем и распустить группу.

– Но ведь ты всегда хотел петь! И гордился тем, сколько всего вам удалось достичь за короткий срок! Многие годами пытаются пробиться хоть куда-то, а ваша группа выступала на разогреве намного раньше, чем вам предложили подписать контракт.

– Однако я и так пытался пробиться в музыкальный бизнес годами. Вспомни, сколько раз я слышал отказы и был обманут после разговоров с довольно известными в этом деле людьми. Мне удалось добиться чего-то лишь благодаря упорству.

– Разве для тебя это ничего не значит? Это же была твоя мечта – стать музыкантом и петь свои собственные песни!

– Я и сейчас мечтаю об этом и хочу однажды выпустить свой альбом, – пожимает плечами Терренс. – Но ведь можно петь не только в группе, но в одиночку. Если группа распадется, то я буду пытаться начать сольную карьеру. Может, поговорив с людьми из студии, мне удастся убедить их подписать новый контракт со мной. Впрочем, я могу запросто писать музыку и без контракта со студией. У нас ведь полно независимых артистов, которые выпускают музыку на свои деньги.

– А если и с сольной карьерой ничего не сложится?

– Возможно, я снова начну принимать предложения о съемках в кино. Чтобы не уходить из шоу-бизнеса навсегда… Ну а если мне не удастся обрести хотя бы какую-то часть той славы, которая у меня была, даже на актерском поприще, то я стану обычным человеком и устроюсь на какую-нибудь работу.

– Ну… – Ракель призадумывается на пару секунд, слегка прикусив губу. – Тогда почему бы вам не рассказать своему менеджеру обо всем и попросить его расторгнуть ваш контракт?

– Э-э-э… Да… – Терренс замолкает на секунду и нервно сглатывает. – Да… Наверное, нам давно надо было это сделать. Думаю, завтра мы с Даниэлем обсудим этот вариант.

– Это значит, что ты отказываешься бороться за группу?

– Если мой друг не хочет того же, осознанно губит себя и отказывается от помощи, то нет смысла продолжать это бессмысленное шоу. Лучше покончить со всем этим и забыть о том, что мы тогда хотели сделать. Уверен, что пройдет пара лет – и люди и не вспомнят, что у меня была группа «Against The System». По сути мы не сделали ничего грандиозного, чтобы нас запомнили навеки. У нас даже нет своих собственных песен, которые были бы выпущены официально.

– Ах, Терренс, Терренс… – Ракель устало вздыхает и на мгновение опускает взгляд вниз. – Меня убивает твоя пессимистичность… Кажется, что еще немного, – и ты начнешь быть неуверенным не только в спасении группы, но и в самом себе.

– Ты же сама предложила нам расторгнуть контракт раньше срока. И я считаю, что это было бы верным решением. Не имеет смысла тратить время впустую и пытаться сделать то что вряд ли будет возможным.

– Я думала, ты будешь сопротивляться, – пожимает плечами Ракель. – Поэтому я так и сказала… Но сейчас ты ведешь себя так, будто так оно и должно быть.

Терренс устало вздыхает, безразличным взглядом окидывает окружающую его обстановку, приобнимает Ракель за плечи и мило целует ее в висок.

– Ах, Ракель, давай пока закроем эту тему… – предлагает Терренс. – Если честно, то мне не очень приятно об этом говорить… Да и моя группа сейчас стоит на втором месте.

– А что же стоит на первом?

– Ты и моя семья.

– Правда?

– Разве ты в этом сомневалась?

– Конечно, нет! – с легкой улыбкой качает головой Ракель. – Я ведь знаю, как сильно ты любишь свою семью.

– Очень люблю. – Терренс медленно останавливается и разворачивается к Ракель лицом, пока та делает то же самое. – Так же сильно, как и ту, которая стала любовью всей моей жизни. Которая скоро станет частью моей семьи.