– Но, мама, я…

– Мама, мама! – бубнит Летиция. – До таких пор ты будешь мотать нервы себе, мне и отцу? И лгать своим друзьям и парню? Если ты немедленно не прекратишь это, то можешь остаться одна. Никто не станет терпеть твои выходки до бесконечности, дорогая моя. Никто.

– Не говори так, ты причиняешь мне боль… – тихо шмыгнув носом, дрожащим голосом умоляет Наталия.

– А мне не причиняешь? Ты не причиняешь мне боль своим молчанием? Мне и без того хватает проблем и забот, и я разрываюсь между работой и твоей больной бабушкой. А тут ты еще подкидываешь проблем и заставляешь меня, черт возьми, переживать! Пожалей меня, Наталия! Хоть раз подумай обо мне! О том, как мне тяжело! Если я ничего не говорю, это не значит, что у меня все хорошо.

– Я прекрасно понимаю, как тебе сейчас тяжело… Знаю, сколько сил ты тратишь на заботу о бабушке, и как работаешь ничуть не меньше отца.

– Ничего ты не знаешь! Потому что ты никогда не работала и не знаешь, что это такое. Мы с отцом жалели тебя и решили, что если ты захочешь работать, то начнешь делать по своему желанию. Но мы, похоже, выбрали неправильный способ воспитания. Ты стала какой-то эгоисткой, которая не думает о других, о том, что они чувствуют, и из-за чего переживают.

– Господи, мама, о чем ты говоришь? – недоумевает Наталия, округлив полные ужаса глаза. – Почему ты так плохо обо мне думаешь? Я вовсе не эгоистка!

– Эгоистка! – раздраженно бросает Летиция. – Раз не хочешь дать людям понять, что с тобой происходит! Мне ужасно обидно, что ты врешь собственной матери и не говоришь, что у тебя, черт возьми, происходит. Ты убиваешь меня своим гробовым молчанием, Наталия. Ты явно хочешь угробить меня своими безобразными выходками.

– Нет-нет, не говори так, пожалуйста, – дрожащим голосом умоляет Наталия и тихо шмыгает носом, чувствуя, как к ее глазам подступают слезы и медленно текут по щекам. – Не думай так плохо обо мне… Я ведь люблю тебя…

– Если бы ты любила, то не доводила все до такого, – немного грубо бросает Летиция. – И знаешь что! Если честно, я уже устала быть хорошей и мягкой к тебе. Раз ты не готова открыться мне, то и я не собираюсь помогать тебе. Если ты считаешь, что сможешь справиться со всем сама, ради бога! С этого момента я больше не собираюсь вмешиваться ни в твои отношения с Эдвардом, ни в какие-либо другие дела. Все! Мне это на-до-е-ло! Теперь меня беспокоит только лишь моя мама, которой нужна вся моя любовь и поддержка.

– Нет! – отчаянно вскрикивает Наталия. – Нет, мамочка, умоляю! Не делай этого! Не говори таких ужасных вещей!

– Все! – громко, раздраженно бросает Летиция. – Довольно! Я больше не желаю с тобой разговаривать и сомневаюсь, что позвоню тебе когда-нибудь! Если твой отец захочет разговаривать с тобой, то я не буду запрещать. Но даже не проси его позвать меня, ибо я больше не хочу разговаривать с дочерью, которая откровенно лжет и явно хочет добить свою мать, у которой и без этого полно проблем.

– Мамочка, нет, не надо! – еще громче со слезами на глазах умоляет Наталия.

– Губи себя и дальше, а я даже и бровью не пошевелю. Всего хорошего.

Летиция отключает звонок, и в трубке Наталия слышит лишь гудки, так и не успев ничего сказать своей матери, которая всерьез обиделась на нее. Девушка тихо шмыгает носом и резко швыряет телефон на свою кровать. Ее бешено стучащее сердце разрываться и обливается кровью от мысли, что ее мать прямо заявила, что больше не хочет с ней разговаривать. Еще больше возненавидев себя за то, что она вытворяет из страха перед чем-то или кем-то, девушка начинает нервно ходить по всей комнате, вцепившись руками в волосы или кладя одну из них на лоб и слишком часто дыша, пока ее мокрые от слез красные глаза бегают из стороны в сторону.

– Боже, нет… – со слезами дрожащим голосом взволнованно произносит Наталия. – Только не мама… Она не может так поступить со мной… Я не выдержу, если мама и правда наплюет на меня. А если еще и папа обозлится и тоже бросит меня, я не знаю, что сделаю… Господи, только не родители… Они не могут бросить меня… Не могут… Они нужны мне…

Наталия начинает издавать все более громкие и частые всхлипы и часто моргает глазами из-за того, что слезы на них слегка затуманивают ее зрение.

– А может, они поступят верно, если бросят меня… – тихо добавляет Наталия. – Ведь я поступаю омерзительно… Со всеми… Вместо того чтобы рассказать всю правду, я веду себя как трусиха и вынуждаю их верить, что они связались со лгуньей. Я реально обманываю всех… Нагло обманываю… И ненавижу себя за это… Ненавижу за свою ложь о том, что у меня хорошо, и я в порядке. Потому что я далеко не в порядке. Далеко не в порядке… Я чувствую, что нахожусь на краю… У меня остается все меньше сил…

Наталия обессилено садится на кровать и сгибается пополам, запустив обе руки в свои волосы и продолжая горько плакать и дрожать от страха, что в скором времени может растерять всех своих близких. Девушка с удовольствием бы перезвонила Летиции, извинилась перед ней и выпалила все, что с ней произошло. Но к сожалению, ее страхи не позволяют ей раскрыть рот. Она вынуждена страдать, чтобы не стать жертвой кого-то или чего-то, что уже долгое время не дает ей покоя и не позволяет спокойно спать по ночам.

А пока Наталия плачет горькими слезами и проклинает себя, через какое-то время в ее комнате раздается громкий звук мобильного телефона. Она решает, что это Летиция решила написать ей какое-нибудь сообщение и дать понять, что слишком погорячилась. Именно это заставляет девушку вытереть слезы с лица, взять смартфон в руки и просмотреть уведомление. Блондинка обнаруживает, что ей пришло сообщение. Не от Летиции или Энтони. От неизвестного ей номера.

«Чем больше времени проходит, тем ближе твой конец. Очень скоро твоя жизнь превратится в ад. Но возможно, что ты уже и так живешь, как на вулкане, и боишься момента, когда начнется очередное извержение. В любом случае будь осторожна, когда ходишь по улицам в одиночестве. Ведь кто знает, что за опасность ждет тебя впереди. Мы оба прекрасно знаем, чем это может кончиться…»

Несколько раз перечитав сообщение, Наталия широко распахивает глаза и резко бледнеет от ужаса.

– Что за черт? – чуть дрожащим голосом задается вопросом Наталия. – Сообщение с того номера, который я вообще не знаю… Неужели это какая-то угроза? Кто-то решил напугать меня за месяц до Хэллоуина?

Наталия ненадолго призадумывается, оторвав взгляд от экрана телефона.

– Но тогда кто это может быть? – недоумевает Наталия. – Тем парням, которым я давала телефон после их обещаний созвониться, нет смысла пугать меня. Да они уже наверняка забыли, что тусовались со мной. Друзья на такое не пойдут… Но кто же тогда? Кому надо угрожать мне? О, господи… Неужели мне опять придется пережить что-то ужасное? Неужели моя спокойная жизнь закончилась раз и навсегда?

Наталия замолкает на пару секунд и нервно сглатывает.

– Хотя… Моя жизнь и так похожа на ад в последние несколько месяцев. И я уже не помню, когда была по-настоящему счастлива и расслаблена. И не думала о плохом… И не была вынуждена скрывать все, что со мной происходит… А поскольку я должна молчать, то не могу рассказать об этом сообщении… Простите, мои родные, но у меня нет выбора.

Наталия тяжело вздыхает и тихо шмыгает носом, понимая, насколько тяжело ей будет молчать о том, что с ней произошло. Она не знает, сколько еще сможет продержаться и делать вид, что все хорошо. Но к сожалению, ее страх перед чем-то ужасным и опасным слишком силен. А значит, ей придется приложить все усилия для того, чтобы держать рот на замке и пытаться самой справиться с тем, что ее тревожит.

Около восьми часов вечера. Ракель и Терренс все-таки вернулись домой. Конечно, девушка была безусловно рада, что мужчина решил забрать ее с последних на сегодня съемок. Но все ее это удивило. Как и то, что он выглядел довольно взволнованным, но отказался объяснять тому причину. По дороге она успела перебрать массу различных вариантов, но все же надеялась услышать хоть что-то по возвращению домой.