«Время пришло. Пришло время осуществить то, о чем я мечтаю уже долгое время. И еще раз напомню тебе, что ты никак не сможешь помешать мне осуществить задуманное. Как бы усердно ты ни защищал своих близких людей, им рано или поздно придет конец. Запомни это, мальчик мой.»

Прочитав сообщение и положив телефон обратно в карман, Эдвард медленно выдыхает и уставляет свой взгляд куда-то вдаль. А через некоторое время в гостиную заходит Ребекка, в руках держащая пару чашек с блюдцами на подносе и также небольшую тарелку с какими-то свежеиспеченными печеньями. Поставив поднос на журнальный столик, женщина протягивает Эдварду чашку, которую тот осторожно берет.

– Спасибо, – с легкой улыбкой благодарит Эдвард.

– Повезло, что у меня осталось немного печенья, – уверенно говорит Ребекка, поставив тарелку с печеньем на журнальный столик. – Можешь съесть сколько захочешь.

– Здорово!

Пока Эдвард берет пару маленьких мягких печений и съедает их, Ребекка присаживается на диван рядом с ним, берет вторую чашку с чаем, делает несколько глотков и внимательно рассматривает своего грустного сына.

– Кстати, ты выглядишь очень грустным, – отмечает Ребекка.

– Э-э-э, я? – неуверенно произносит Эдвард, держа чашку в руках.

– Может, тебя что-то беспокоит? Не хочешь рассказать, о чем ты переживаешь?

– Э-э-э… Нет… – Эдвард делает пару маленьких глотков чая. – Все в порядке…

– Неужели тебя так расстроил разговор о твоем отце?

– Да нет… Просто… Когда ты начала говорить о нем, я вспомнил годы, проведенные в его доме, и то, как буквально считал дни до своего восемнадцатилетия. Я хотел уйти именно тогда… Но так получилось, что я ушел на год раньше… Через некоторое время после моего дня семнадцатого дня рождения.

– Я прекрасно понимаю тебя, солнце мое. Но поверь своей маме, твой отец вел себя вовсе не потому, что не любил тебя. На то были причины.

– Ты уверена в этом? Может, ты просто все еще любишь его и не хочешь замечать в нем ничего плохого?

– Сынок, я и так прекрасно знаю все плохие и хорошие черты характера твоего отца и уже смирилась с этим. Но не буду отрицать, что я и подумать об этом не могла, когда у нас только все начиналось. Так всегда происходит, когда люди влюбляются. Сначала они не замечают недостатков, а потом вся правда всплывает наружу, и многие не готовы смириться с этим и принять партнера таким, как он есть.

– Я знаю, но все равно не могу поверить, что отец может быть хорошим. В этом случае я больше доверяю Терренсу, который не сомневается в том, что ничего хорошего от него ждать не стоит. Может, до встречи с братом я как-то сомневался в этом, но сейчас все больше начинаю верить, что брат может быть прав.

– Если вы хотите поскорее узнать, что произошло со мной и вашим отцом, и почему он так поступил, проглотите свои обиды, переступите через гордость и согласитесь встретиться с ним. Он ответит на все ваши вопросы и расскажет еще очень много интересного, что вам было бы интересно послушать.

– Неужели там настолько все интересно?

– Вас двоих это точно заинтересует. – Ребекка делает пару глотков чая из своей чашки.

Эдвард слегка хмурится и отпивает немного чая, сильно нервничая из-за того, что может произойти дальше, и призадумавшись над словами своей матери, которая не отрицает, что ей что-то известно, но хочет, чтобы Джейми сам раскрыл все карты.

Тем временем Терренс находится дома у Даниэля и вместе с ним снова работает над написанием песен. Однако если раньше у них это неплохо получалось, то сегодня работа идет не так гладко, как им хотелось бы. Они не могут подобрать рифму для одной строчки после того, как придумают другую, да и все их слова кажутся какой-то бессмыслицей.

– Нет, это какая-то бессмыслица, – зачеркивая очередную строчку на исписанном листе бумаги, бубнит Терренс. – Какой-то бред…

– Черт, я тоже не могу ничего придумать, – постукивая ручкой по жесткой папке, что лежит у него на коленях, задумчиво отвечает Даниэль. – У меня тоже все время получается какая-то чертовщина.

– Мало того, что на ум приходит лишь какой-то бред, так еще и не могу подобрать рифму и соединить все те строчки, что нам удалось написать. – Терренс хочет что-то написать, но потом передумывает и качает головой. – Нет, это тоже никуда не годится…

Еще несколько секунд друзья безуспешно пытаются что-то написать до того, как Даниэль что-то зачеркивает и резко откладывает ручку со словами:

– Все, ты как хочешь, а я сдаюсь! У меня больше нет никаких идей! Мне ничего не приходит в голову, и я не знаю, что делать со всем этим дерьмом.

– Да, ты прав, надо сделать перерыв, – соглашается Терренс и откладывает ручку в сторону. – А иначе мои мозги закипят.

– Похоже, все наше вдохновение куда-то улетучилось… – Даниэль откидывается на спинку дивана. – Или сегодня просто не самый хороший день для написания песен.

– По крайней мере, у нас уже есть достаточно материала, над которым мы можем поработать в следующий раз. Думаю, мы и так здорово поработали и вполне заслужили немного отдыха.

– Да, хорошо, что мы вообще хоть что-то написали… Сомневаюсь, что это все может нам пригодиться, но думаю, практика не помешает.

– Это верно. Раз уж мы хотим заниматься этим, то надо как-то брать себя в руки и работать.

– Ох, честно говоря, мне вообще не хочется ничего делать именно сейчас. – Даниэль задирает голову к верху. – Нет какой-то эйфории и интереса ко всему этому… Например, когда ты что-то делаешь, то в какой-то можешь так увлечься, что потом не сможешь остановиться и бросить, ибо тебе это ужасно интересно. Однако сейчас мне как-то все равно.

– Понимаю, самому сейчас не хочется что-то делать. – Терренс массирует заднюю часть шеи. – Да, сначала мне это нравилось, и я не мог остановиться. Но похоже, сейчас все мое вдохновение и все мои идеи были исчерпаны.

– Согласен, сначала идеи были, а теперь даже не можешь просто написать хотя бы одно слово… – задумчиво отвечает Даниэль и проводит руками по лицу. – Не знаю, я не могу сосредоточиться и постоянно думаю не о том, что нужно.

– А времяпрепровождение с Анной как-то помогает тебе?

– Разумеется, помогает. Если бы не Анна, я бы точно так и продолжал бы думать обо всем этом и беситься. Но она здорово помогает мне отвлечься, пусть даже и на какое-то время.

– Кстати, а где твоя красавица? – Терренс окидывает гостиную взглядом. – Я не видел ее, когда пришел сюда.

– Ушла к девушке твоего братика и подружке Ракель… – Даниэль замолкает и на секунду закатывает глаза. – Ну или просто к подружке Ракель…

– Ты вроде говорил, что она была у тебя дома вместе с Ракель в тот день, когда Смит приказал нам приехать к нему?

– Да, Наталия и Ракель были здесь.

– Скажи, а ты не заметил ничего странного в поведении Наталии? Может, что-то показалось тебе подозрительным?

– В поведении Наталии? Э-э-э… Ну если честно, то у нее реально есть некоторые странности в поведении. Наталия сидела какая-то грустная и почти ничего не говорила. Она явно старалась делать вид, будто ничего не произошло, но мне показалось, что ее что-то беспокоило.

– Она была тихой и задумчивой?

– Да, эта девушка стала какой-то слишком тихой. Хотя раньше Наталия была, наверное, самая громкая из всех нас. Сейчас она совсем не похожа на ту девушку, которую я встретил в первый раз.

– Если честно, то это заставляет меня поволноваться…

– Слушай, а что с ней происходит? – слегка хмурится Даниэль. – Анна пыталась что-то узнать, но Наталия ничего не сказала и утверждала, что с ней все хорошо. Хотя ни Анна, ни я не сомневаемся, что с этой девушкой что-то произошло.

– Понятия не имею, – пожимает плечами Терренс. – В последний раз я видел Наталию несколько дней назад, когда мы с Ракель пригласили ее и Эдварда на ужин. И тогда она реально была какая-то зажатая, напуганная и очень тихая.