– Да, не ожидал я от вас такого… – с обидой говорит Эдвард и, несильно сжав переносицу, резко выдыхает. – Черт, я на мгновение подумал, что вы и правда мне поможете и что-то посоветуйте. А вместо этого вы прочитали мне целую лекцию о том, как мне надо себя вести.

– Твои поступки говорят сами за себя.

– Какие поступки? Разве я должен целовать Наталии ее прекрасные ножки за то, что она спит с чужими мужиками и держит меня как одну из своих кукол, что были у нее в детстве? Захотела – взяла и поиграла! А надоело – отбросила в сторону и увлеклась другими игрушками! Нет, миссис Ричардсон, у меня еще есть гордость, и я не собираюсь становиться ее марионеткой и верить ее лжи.

– У тебя нет права так злиться на нее в то время, как ты сам лжешь всем подряд. Твои близкие могут только догадываться о тех делишках, которыми ты занимаешься втайне ото всех. Но однажды придет день, когда тебе придется все выложить на блюдечко. Или найдется человек, который сам сдаст тебя и расскажет что-то, что никто о тебе не знает.

– Даже если у меня и есть какие-то дела, то вас или кого-либо они не касаются. И со своими проблемами с мисс Рочестер я сам разберусь.

– Каким же ты стал грубым и невоспитанным… – качает головой Виктория, с грустью во взгляде посмотрев на Эдварда с головы до ног. – Как мог такой хороший, добрый и скромный мальчик стать какой-то мразью, которая не стесняется в выражениях и не различает людей по полу. Который запросто может унизить и мужчину, и женщину?

– Мне обидно слышать такие слова от женщины, которую я считал своей второй матерью, – тихо выдохнув, спокойно говорит Эдвард. – Больно от того, что вы сомневайтесь в моей порядочности и не хотите понять меня и причины, по которым так обозлился на эту девицу.

– Того, что я только что услышала, достаточно для меня, чтобы сделать выводы и убедиться, что твоя девушка вовремя разорвала с тобой все связи. А иначе бы она стала жертвой человека, который милый и пушистый снаружи, но гнилой и гадкий подонок внутри. Для тебя нет ничего святого. И думаю, если бы твоя мама знала о том, что ты вытворяешь, она бы полностью согласилась со мной.

– О, быстро же вы поменяли свое мнение. То говорили, что ни в чем не обвиняйте меня, а теперь прямо заявляйте, что я – ужасный монстр, которого нельзя подпускать к людям. Вы уж определитесь, что думайте обо мне!

– Я уже определилась. И после того, что ты сказал, я не могу считать тебя порядочным и хорошим. Уж не знаю, правда ли ты такой, или же пытаешься агрессией прикрыть свою трусость. Может, твоя девушка была права, что ты жутко труслив и готов прятаться и мамину юбку. Только ты явно не готов это признавать. И поэтому решил стать такой тварью, чтобы скрыть свою настоящую сущность. Однако это не сделает тебя лучше и смелее в глазах других. Рано или поздно люди все равно узнают, что ты трусливый и омерзительный. Ты можешь так заиграться в крутого и смелого парня и так сильно привыкнешь к этому, что потом не заметишь, как и сам станешь таким же и забудешь, кем являешься на самом деле.

Эдвард широко раскрывает рот и начинает довольно часто дышать, не скрывая, что ему ужасно неприятно слышать подобное от человека, который был для него таким родным.

– Ну знайте… – произносит Эдвард. – Вы сказали слишком много… Я был готов закрыть глаза на то, что вы вините меня в доведении Наталии до того, что она отказывается раскрыть рот. Но то, что вы назвали меня маменькиным сынком, – это слишком для меня. Вы задели меня до глубины и сильно разочаровали, миссис Ричардсон. Настолько сильно, что я больше не хочу оставаться здесь ни на секунду. Я сегодня же соберу свои вещи и съеду отсюда.

– Хорошо, если хочешь – уходи, – пожимает плечами Виктория. – Я тебя не держу. Можешь собрать свои вещи прямо сейчас. Возможно, снова оставшись бездомным, жизнь заставит тебя пожалеть о своих поступках.

– Я уйду, не сомневайтесь. Прямо сейчас соберу свои вещи и покину вашу квартиру. А ключи оставлю в коридоре.

– В таком случае я выйду из комнаты, чтобы не мешать тебе собирать свои вещи. – Виктория на секунду отводит немного хмурый взгляд в сторону. – Но запомни, Эдвард, однажды тебе придется дорого заплатить за свои поступки. Бог все видит и сурово наказывает тех, кто делает гадости. Надеюсь, Он преподаст тебе такой урок, который заставит тебя понять, как подло ты себя ведешь. Только я уверена, что будет уже слишком поздно жалеть. Ибо ты потеряешь доверие всех, кто пока что любит тебя.

– Жизнь уже и так наказала меня. Так что мне нечего терять.

– Ну раз нечего, то ступай с Богом. Может, ты наконец перестанешь заниматься ерундой, найдешь себе постоянную работу и начнешь зарабатывать себе на жизнь. А не жить за чужой счет и делать вид, будто тебя это устраивает. Прощай, Эдвард, желаю тебе не испортить свою жизнь еще больше.

Виктория встает и медленно выходит из комнаты, закрыв за собой дверь. А Эдвард, проводивший женщину немного хмурым взглядом, остается наедине с самим собой и своими проблемами. Как только она уходит, мужчина медленно выдыхает с прикрытыми глазами и окидывает взглядом всю свою комнату, твердо решив, что он сейчас же собирает свои вещи и уходит. Уходит жить к своей матери Ребекки, которая давным-давно предложила ему переехать к ней.

***

Время примерно пять или шесть часов вечера. Терренс и Ракель решили прогуляться где-нибудь в городе. Из-за угроз, которые поступают в их адрес, они стараются сопровождать друг друга, куда бы они ни пошли. По крайней мере, мужчина против того, чтобы девушка куда-то ходила без него и настаивает, что ей лучше быть с ним, пока все не наладится. Молодые люди приехали в очень живописное место, где гуляет очень мало людей. Так как погода уже далеко не самая теплая, то в легкой футболке и любимых джинсах с кроссовками по улице уже не походишь, и люди вынуждены носить какие-то куртки.

Одетые в похожие джинсовые костюмы, Ракель и Терренс медленным шагом идут по широкой дорожке и время от времени встречают людей разных возрастов. Девушка держит мужчину под руку и прижимается к нему как можно ближе, а тот держит обе руки в карманах своей распахнутой джинсовой куртки. По пути им встречаются папарацци, которые успевают сделать несколько снимков знаменитых влюбленных. Впрочем, влюбленные не обращают внимания, просто идут своей дорогой и даже скромно улыбаются и машут рукой надоедливым людям с фотокамерами. Кроме того, они также сталкиваются с несколькими поклонницами, которые просят их расписаться на чем-нибудь и сделать пару фотографий. Ни Терренс, ни Ракель никому не отказывают в этой просьбе и с удовольствием фотографируются со всеми, где-то расписываются и отвечают на некоторые вопросы. Правда, на вопросы о будущем группе, за которое все так переживают, мужчине приходиться врать и не волновать поклонников новостью, что «Against The System» может распасться уже через неделю.

– Время идет слишком быстро, – с грустью во взгляд отмечает Ракель. – У вас осталась почти неделя, чтобы принять решение.

– Да, но мы до сих пор не знаем, какой давать ответ, – тихо отвечает Терренс. – Но мы все еще надеемся, что Питер передумает и все-таки вернется в нашу группу.

– Вряд ли… – Ракель засовывает большой палец в карман на своих джинсах. – Он же сам сказал, что покидает группу, так как ему все равно на нее.

– Он так думает, потому что его убивает депрессия. Если бы ему была оказана нужная помощь, то он бы не говорил таких вещей. Я уверен в этом.

– Возможно, ты прав. Но и насиловать его тоже нельзя. Он сам должен решить, что хочет выкарабкаться, и попросить помощи.

– Пока что для нас это главная проблема. Но мы с Даниэлем пробуем все возможные способы. Например, мы все еще ищем подругу Питера, с которой говорил Джордж. У нас есть предположение, что она могла бы знать намного больше нас.

– А что такого сложного в том, чтобы найти ее и поговорить? Уверена, она бы поняла вас, если бы вы все ей объяснили!

– Проблема в том, что мы не знаем ничего о ней. У нас нет ее телефона, адреса проживания и общих знакомых, кроме Питера. Даниэль видел ее пару раз и запомнил, что она – невысокая брюнетка. Но под такое описание попадает многие девушки, проживающие в Нью-Йорке.