***

Валя, жена Ивана, родила здоровую девочку в точно положенный срок, и на майские праздники Филипп, прихватив с собой Кристину, поехал поздравить молодых родителей. Арина надавала ему с собой кучу пакетов с вещами, отдельную сумку с косметикой для новорожденных и три упаковки подгузников. Ей ужасно хотелось поехать к брату, она не видела его уже год, но ей всё ещё было боязно оставлять одного Витюшку.

Отдельную посылочку она упаковала для Фени.

— Крис, прошу, отдай ей и скажи, что от меня. Она умница, она обязательно поймёт, — увещевала она сестру.

Та, улыбаясь, поклялась расцеловать собаку в белый носик от имени Арины. Она уже ездила знакомиться с братом, и была в восторге от его пушистой питомицы. Арина с тоской проводила в путь сестру и отца и пообещала себе, что к осени обязательно уговорит Марка поехать в Козий Дол вместе с детьми. Кто же мог представить, что вместе с распускающимися почками и цветущими тюльпанами в их дом придёт беда…

Задыхающаяся от слёз Кристина позвонила утром, через два дня после их отъезда. У Арины защемило сердце. Никогда ранние звонки не несут благие вести.

— Папа умер!!! — выла она, захлёбываясь в рыданиях.

Арина упала на стул. В глубине души прошмыгнул коварный червячок подлой надежды: «Может это Пётр? Она тоже зовёт его отцом». Но нет. Решительный хмурый голос брата на заднем фоне не оставил ни капли сомнений.

— Кристина, дай трубку.

Кристина ушла плакать куда-то в сторону, а в трубке зазвучал голос Ивана. А Арине казалось, что уши у неё забиты ватой. Муж тряс её за плечо, бесконечно спрашивая, что случилось, а Арина сидела, оцепеневшая от горя.

— Ариша, прошу, дорогая моя… Ты же знаешь, что у него было больное сердце… Скорая даже не довезла его до больницы.

Арина медленно опустила руку с трубкой, в которой говорил и говорил Иван. Марк забрал у неё телефон.

— Алло? Ваня? Что? Филипп Евгеньевич умер? Господи!

Марк осторожно, поддерживая за плечи, положил жену на кровать и обнял. Так они и лежали долго-долго, не говоря ни слова, каждый переживая случившееся по-своему.

Тело доставили в Москву на следующий день. Видя, в каком состоянии Арина, Иван передал документы Жанне, строго-настрого наказав припрятать их в надёжном месте и отдать в руки сестры, когда она придёт в себя…

…Арина нащупала руку стоящей рядом Кристины и крепко сжала её, когда гроб с телом Филиппа опускали в могилу. Кристина тихо плакала, а Арина точно замерла. С первого момента, как только она узнала о смерти отца, ей казалось, что это происходит с кем-то другим. Её тыл, её надёжная защита вдруг пропала, обнажив всю её уязвимость. Арина не знала, как теперь жить с осознанием того, что папы больше нет. Нет человека, который спас её из огня, который подарил ей лес и озеро, который так волновался за неё и старался уберечь от зла. За последние дни Арина устала плакать, и теперь смотрела воспалёнными сухими глазами, как исчезает в зияющей яме то, что ещё три дня назад было её добрым, строгим и любящим отцом…

После похорон Марк тактично не тревожил жену разговорами, стараясь выражать сочувствие ненавязчивой заботой. К ним приехала пожить перепуганная и какая-то потерянная Жанна, которая совсем не понимала, как будет жить одна. Она забилась в гостевую комнату и почти не показывалась. Иван уехал к жене и маленькой дочке, которых не хотел оставлять надолго. У Арины не было желания ни с кем общаться. Она погрузилась в своё горе, даже с детьми играя через силу. Марк договорился с клининговой компанией насчёт уборки, чтобы немного разгрузить Лидию, на плечи которой целиком и полностью легла забота о мальчиках. А Арина подолгу сидела в беседке, где могла слышать пение птиц и шелест свежей листвы на берёзах, и перелистывала фотографии на смартфоне. Фотографии, на которых отец был жив, и они были так счастливы…

Только Кристину она принимала в свою маленькую обитель скорби. Сёстры подолгу шептались, Арина рассказывала Крис об отце, о его привычках, слабостях, о том, какие ценности прививал он своим детям, какой жизни хотел для них. Кристина слушала внимательно, устремив на сестру незабудковый взор и в своём артистическом воображении живо представляла всё, о чём рассказывала ей Арина.

Время не лечило, лишь притупляло боль. Постепенно Арина всё больше стала обращать внимание на детей, начала потихоньку улыбаться: успехи Витюшки, научившегося сидеть, не могли её не радовать, а шалости шумного Гриши волей-неволей выводили из состояния ступора. Она всё так же тосковала по отцу, но включение в повседневные заботы отвлекало на какое-то время. Когда становилось совсем невмоготу, Арина просила Лидию побыть с детьми, и уезжала на трек. Её жёлтая “Пчёлка” застоялась в гараже, и теперь встречала хозяйку радостным урчанием мотора. Арина вжимала в пол педаль газа и круг за кругом превращала в адреналин своё горе. От этого ей становилось легче.

— Ты не потеряла хватку, — услышала она однажды знакомый голос, когда, одуревшая от бешеной езды, вылезла из машины, чтобы хоть немного отдышаться и унять колотившееся сердце.

Михай. Глупо было надеяться, что она его не встретит тут.

— Привет, — поздоровалась она и вдруг разревелась. А ведь она не плакала со дня смерти отца.

Михай обнял её, похлопал по спине. Он не говорил дежурных слов утешения, но Арине это и не нужно было. Её эмоции, запертые и оттого такие мучительные, вдруг прорвались наружу. Арина плакала долго, взахлёб, как давно-давно в детстве, когда бродячие собаки задрали её маленького котёнка, не сдерживаясь, не заботясь о том, как она выглядит и что о ней подумает Михай. А тот молча позволил ей эту слабость: быть хрупкой, слабой девочкой. А потом вдруг слёзы резко закончились. И на душе стало светло-светло, словно папа улыбнулся ей откуда-то сверху и благословил на дальнейшую счастливую, свободную от боли жизнь.

— Спасибо, — вымолвила она, подняв красные глаза на Михая.

— Держись, малышка, — шепнул он. — Всё будет хорошо. Нужно только пережить.

— Я знаю, — кивнула Арина и теперь точно знала, что так и есть.

Потихоньку она начала возвращаться к прежней жизни. Пару раз в неделю Арина теперь ездила помогать Даше в её магазине. Возня с разноцветными нитками, схемами для вышивания, бисером, стразами, пуговками успокаивала. Арину радовало, когда посетители уходили с покупками, и всегда представляла, как будет выглядеть украшение из бисера или вышитая картина, изготовленные мастерицей.

Через месяц Арина нашла в себе достаточно сил, чтобы поехать в Москву разобрать отцовские бумаги. Жанна робко протянула ей документы, которые ей оставил Иван. Свидетельство о смерти, заключение медиков, а также личные документы Филиппа. Арина задумчиво перебирала содержимое синей папки, задерживаясь взглядом на фотографиях, с которых смотрел на неё отец. Теперь ей казалось, что он пытается ободрить её, сподвигнуть на новые достижения. Но об этом потом. А пока… Перед Ариной лежало заключение врачей о причине смерти. Она несколько раз перечитывала одну и ту же фразу и никак не могла окончательно вникнуть в её содержание. «В крови обнаружено средство для повышения потенции». Что за ерунда? После приступа девятимесячной давности отец берёг себя.

— Жанн! — позвала Арина.

Из двери комнаты высунулась голова Жанки.

— У папы была женщина?

Жанна подошла к сестре.

— С чего ты взяла? Не знаю я.

— Вот, смотри, — Арина протянула сестре листок бумаги.

Жанна быстро пробежала текст и глуповато хихикнула.

— Ни фига себе. Папочка зазнобу себе завёл.

— Заткнись, дура, — грубо оборвала её Арина и задумалась.

В конце концов, почему отец, и впрямь, не мог в кого-то влюбиться? Да так, что рисковал и принимал эти злосчастные таблетки, чтобы соответствовать любимой женщине.

Жанна присела рядом с сестрой.

— Ну чего ты злишься? — миролюбиво заговорила она, — Может, у него молодуха какая-то завелась. А что? Он у нас красивый был, богатый к тому же. Седина в бороду, бес в ребро. Это ведь для нас он папа. А, прежде всего, он мужчина.