— Хватит тянуть, — раздался мужской голос. — Пошли уже.

Первая вошла Арина, а за ней… Арина вошла ещё раз. Вошла и застыла на пороге. Это просто не могло быть правдой. Филипп схватился за грудь и пошатнулся. Марк вскочил с дивана, подхватил тестя под мышки и усадил в кресло.

— Спокойно, Филипп Евгеньевич. Призраков тут нет. Это Кристина, ваша дочь…

— Но… но… — судорожно глотал воздух Филипп.

К нему подбежала Арина и опустилась перед ним на колени.

— Папочка, успокойся. Жан! Чего вылупилась?! Воды хоть налей!

Жанка умчалась на кухню, а Кристина осмелилась подойти ближе к отцу.

— Папа… — тихо проговорила она.

— Кристина… — пробормотал Филипп. — Как же так?..

Прибежала Жанна со стаканом воды, Филипп сделал несколько глотков, а потом вдруг перед его глазами всё закружилось, грудь словно огнём обожгло и ему вдруг сделалось невыносимо страшно, что именно сейчас, когда перед ним предстала его потерянная дочь, которую он столько времени считал погибшей, он умрёт, так и не осознав до конца этого чуда.

— Господи, — его посиневшие губы едва шевелились.

Как в тумане, он слышал отчаянный голос Арины.

— Папа! Папа, не уходи! Марк! Скорую быстро! Жанка! Аптечку! Нитроглицерин есть? Вы как тут живёте вообще?!!!

А потом нежный, пока не знакомый, но уже такой родной голосок:

— Положите его на пол. Подушку под голову.

И вокруг Филиппа сгустилась тьма.

— Папочка… Смотрите, он приходит в себя!

Сквозь сомкнутые веки Филипп видел свет. Он попытался приоткрыть глаза. Никогда не думал, что это так тяжело. Над ним склонились две совершенно одинаковые головки. Постепенно к Филиппу начала возвращаться память. Губы его зашевелились. Он силился что-то сказать, но слова не шли с его уст.

— Так, девочки, выходим, — чей-то строгий голос прогнал его ангелов. — Нам нужно работать.

Девушки вышли в коридор, боясь поверить, что всё обошлось. Сердечный приступ у отца поверг обеих в ужас. Кристина вообще считала себя виновницей всего.

— У него больное сердце? Разве можно было тогда так сразу? Какая я дура!

— Крис, не переживай, пожалуйста, — уговаривала сестру Арина. — Папа никогда ни на что не жаловался. Кто мог знать, что такое произойдёт?

Кристина упала на металлическую скамью и закрыла лицо руками.

— Если бы он умер, я бы не пережила. Только обрести родного отца, и вдруг такое!

Арина бережно обняла её за плечи.

— Теперь всё будет хорошо. Мы вместе. Сейчас он окрепнет, осознает ситуацию, мы потихоньку введём его в курс дела. Главное, врачи успели вовремя. А ты-то вообще героиня, — к ней вернулась способность улыбаться, — Кто тебя так мастерски научил делать массаж сердца?

Кристина отняла ладони от лица, и губы её чуть дрогнули.

— В школе на ОБЖ.

Арина изумлённо вылупила глаза.

— Я думала, ты курсы какие-то заканчивала.

Кристина только развела руками, а Арина, поражённая до глубины души, только покачала головой.

— Кто бы мог подумать, что этот бесполезный предмет, который все прогуливали, спасёт человеку жизнь…

Филипп вернулся домой как будто обновлённый. Его дочери часто навещали его в больнице, и он успел узнать от них всю историю Кристины. Жанна была совсем малюткой, когда случился пожар, и ещё одна старшая сестра была для неё практически чужой. Только необычная ситуация вызывала жгучий интерес, и она то и дело одолевала Кристину вопросами, главным образом, об её амнезии и внезапном возвращении памяти.

— Я просто обязан выразить благодарность людям, которые тебя воспитали, — сказал он как-то Кристине. — Они, кстати, знают, что мы встретились?

Кристина смущённо покачала головой.

— Я боюсь им говорить. Особенно после того, как на тебя подействовала эта новость. У мамы в последнее время давление скачет, папа много работает. Не до меня им.

Филипп взял её за руку.

— Познакомь меня с ними. Понимаю, что то, что они для тебя сделали, невозможно измерить никакими деньгами. Но что я могу сделать ещё?

…Филипп приехал по адресу, по старинке написанному рукой Кристины на листке бумаги, и вздохнул. Обычный спальный район, наполненный панельными пятиэтажками, однотипными детскими площадками во дворах, мамочками с колясками на дорожках и бабушками возле подъездов. Филипп никогда не гнался за достатком, но, вспоминая свой дом в Козьем Доле, жалел, что дочь выросла в столь унылой обстановке. А могла ведь вместе с Аринкой бегать по лесам, купаться в озере, пить парное молоко от соседской коровки и кушать горячий монастырский хлеб. Поэтому она и такая бледненькая по сравнению с Аришкой. С трудом найдя место для парковки в тесном дворе, Филипп подошёл к подъезду и набрал номер квартиры.

— Кто там? — послышался весёлый голос Кристины.

— Это я.

— Заходи, — почти шёпотом сказала она.

Боится. Ещё бы. Он чуть Богу душу не отдал, обретя дочь, а тот человек вот-вот может её потерять. Хотя Филипп явился с миром. Да не просто с миром — с решимостью взять эту семью под свою опеку, окружить их заботой, обеспечить всем, чем можно, за то, что сберегли его потерянную дочурку.

Дверь ему открыла Кристина.

— Тиночка, кто там? — послышался мужской голос, и почти сразу же за её спиной возник он.

Филипп не забудет этот голос никогда. Это он надрывно кричал, перекрикивая гудение огня:

— Простите!!! Я не знал! Не знал я!

Филипп нахмурился. Пётр, узнав его, побледнел. Сбывался кошмар его страшных снов. Его бывший хозяин, дом которого он поджёг по приказу Германа Думинского, явился во плоти. Для чего? Чтобы покарать?

Кристина отошла в сторону, пропуская Филиппа внутрь маленькой квартирки.

— Ну здравствуй, Петя, — произнёс он, сурово глядя на мужчину исподлобья.

— И вам не хворать, Филипп Евгеньевич.

— Значит, спас-таки мою дочку?

Пётр развёл руками.

— Ну… видимо, так…

Видя напряжённость ситуации, Кристина засуетилась.

— Чего вы в коридоре стоите? Давайте на кухню. Я чайник поставлю. Мама скоро вернётся. Давайте до неё все вопросы решим, чтобы она не волновалась?

Филипп смягчился. Кристина, добрая душа, не хотела расстраивать ту, что звала матерью. Он разулся, прошёл в чистенькую, скромную кухоньку. Пётр проследовал за ним. Пока Кристина хлопотала, накрывая на стол, мужчины пытались вести диалог.

— Я считал Кристину погибшей, — произнёс Филипп, — Ты знаешь, что такое потерять ребёнка? А наутро после этого кошмара я узнал, что и моя любимая жена покончила с собой. Можешь представить, что я пережил?

— Я знаю, что такое потерять ребёнка, — не скрывая выступивших слёз, ответил Пётр. — Незадолго до этого у моей жены младенец умер в утробе. Врачи упустили. А мы так ждали его! Сима была вне себя от горя. Когда я принёс плачущую обожжённую Тину, она словно ожила, окунувшись в заботах о девочке. Сначала я думал, что найду вас с утра и передам Кристину. Но вы уехали, едва рассвело. И я…

— И ты не стал нас искать.

— Тине было хорошо у нас.

— Это правда, — подтвердила Кристина, садясь рядом. — Папа… — Она смутилась, понимая, что зовёт отцами обоих мужчин. Наконец, она повернулась к Филиппу. — Папа… Эти люди стали для меня по-настоящему родными. Я ведь не помнила ни тебя, ни маму. Я всегда знала, что я Кристина Петровна Шелехова.

— Мы оформили ей новые документы. Прежние же сгорели, — объяснил Пётр и, опустив глаза, добавил, — Ну, дали кое-кому, понятное дело… Так у нас появилась дочка…

— Моя дочка… — сухо уточнил Филипп.

— Ваша, — примирительно отозвалась Кристина. — Ваша дочка. Давайте пить чай, а то остынет! — она придвинула поближе чашу с печеньем.

Относительно мирно попив чай, мужчины прошли в комнату, чтобы пообщаться наедине. Кристина же взяла на себя нелёгкий разговор с матерью.

Пётр открыл крышку серванта и достал початую бутылку коньяка и две хрустальные рюмки.

— Не откажетесь?

Филипп развёл руками.

— С удовольствием бы, но за рулём.