– Вы считаете себя писателем Юга? Вы ассоциируете себя в большей степени с великой традицией литературы Юга или с молодыми писателями?

– Я считаю себя писателем Юга, именно потому что здесь родился и о нем пишу. У меня есть и специализация – писатель Северной Каролины. Даже в тех моих рассказах, где действие разворачивается не в Северной Каролине, речь идет все равно о ней. Что же касается следования какой-то традиции, я не склонен загонять себя в узкие рамки. Я многогранен, и каждая из граней соответствует определенной традиции. Конечно, все большие писатели Юга, и старые и новые, бесспорно, оказывают на меня определенное влияние. Однако во всем, что бы я ни сказал и ни сделал, надеюсь, имею свой собственный почерк. Думаю, что самое неприятное слово, которое может услышать писатель о своих произведениях, это «подражание».

– «Гранта» и «Нью-Йоркер» назвали вас одним из лучших молодых писателей нашего времени еще до того, как был опубликован ваш первый роман. Как вы почувствовали себя, получив столь высокое признание уже в начале карьеры?

– Признание со стороны «Нью-Йоркера» меня развеселило. Когда нас снимали, то наняли целый трейлер, чтобы проехать пятьдесят кварталов до места съемок. Для нас организовали угощение и пригласили мастеров макияжа. Я чувствовал себя как рок-звезда, хотя все равно не мог представить себе, что рок-звезда рассказывает о том, как ей понравилась паста или салат. А вот признание «Гранта» чуть было не нанесло мне сокрушительный удар. Как только они заявили, что я один из лучших молодых писателей в стране – а я тогда еще не закончил роман и не знал, смогу ли закончить, – то не почувствовал ничего, кроме давления. В последовавшие за этим полтора года я, каждый раз садясь за компьютер, думал: «Боже! Так что ж теперь?»

– Когда вы в первый раз поняли, что станете писателем?

– Я решил, что стану писателем, когда мне было семь лет, после того как учительница во втором классе сказала, что я должен буду стать писателем, когда вырасту. Я тогда подумал: «Хорошо. Буду писателем». Считаю, что мне чрезвычайно повезло: я никогда не отказывался от своих детских амбиций, в отличие от большинства людей. Все мои друзья хотели стать бейсболистами – но ни один из них не стал. Не представляю себе, что при этом чувствуешь, и благодарен судьбе, что мне не пришлось этого испытать.

– Что в вашей писательской карьере было самым захватывающим моментом?

– На память приходят сразу три эпизода. Когда я вынул из почтового ящика первый экземпляр книги «Здесь мы в раю». Я подержал ее в руках, открыл и понюхал. Это впечатляло. И еще, когда я впервые увидел свое имя напечатанным в «Нью-Йоркере». Но самыми волнующими были те минуты, когда я заканчивал последнее предложение в «Мальчике Джиме». Я откинулся на спинку стула и подумал: «Ну вот, теперь я – беллетрист». А до этого было много трудных лет, когда мне казалось, что этого никогда не случится.

– Есть ли в «Мальчике Джиме» такие герои, к которым вам хотелось бы вернуться в ваших следующих романах? Последует ли за ним «Взрослый Джим»?

– Мне еще далеко до расставания с Джимом, его дядями и мамой. Они мне сами об этом сказали. Иногда мне кажется, что «Мальчик Джим» будет первой книгой в трилогии, что продолжение следует. Две следующие книги будут называться «Джим влюбился» и «Джим возвращается домой». Но потом более амбициозная, заботящаяся о карьере часть моего сознания говорит: «Прекрати! Даже и не думай! Хочешь идти по проторенной колее? Напиши лучше что-нибудь совсем другое».

– Когда вы учите, как писать, какие мудрые слова вы приводите, чтобы вдохновить ваших учеников?

– Я говорю им, что работа – в первую очередь. Сидение в кафе в черном свитере с трагическим выражением лица еще никого не сделало писателем. Неврастеником – возможно, но не писателем. Писать – непросто. Чтобы научиться хорошо писать, нужно потратить на это много времени. Хорошие ученики это сразу понимают. Как обязательную литературу, которую нужно читать и перечитывать, я рекомендую ранние рассказы Хемингуэя. Это потрясающие рассказы, а так как они написаны очень простым языком, по ним легче понять механизм создания рассказа, чтобы потом написать собственный.

1. Какую роль играет каждый из дядей Джима, заменяя ему отца? Являются ли они все вместе заменой отца для Джима? Как вы считаете, когда у матери Джима появился шанс выйти замуж во второй раз, чтобы дать Джиму «настоящего» отца, следовало ли ей это сделать?

2. Почему дядя Зино взял Джима с собой в поездку из городка? Какой опыт приобрел Джим, столкнувшись с убитыми лошадьми, и как повлияла на него первая встреча с океаном?

3. Мать Джима отвергла предложение о замужестве потому, что считала, что она уже встретила свою единственную и вечную любовь, вышла замуж за этого человека раз и навсегда. Вы верите, как она, в идею вечной любви?

4. Почему Джим так остро воспринимал соперничество с Пенном? Что в их прошлом и в прошлом их семей определило их особую связь?

5. Были случаи, когда Джим вел себя как эгоист. Как получилось, что он стал чувствовать ответственность за свои поступки?

6. Пройдет не более года, и как в судьбе Джима, так и в Соединенных Штатах, произойдут огромные перемены. Каким образом Эрли включает развивающееся общество в рассказ о Джиме? Вспомните об образовании, хозяйстве, электричестве, транспорте, расовых взаимоотношениях, полиомиелите. С чем еще из того, что не увидят его мама и дяди, столкнется Джим по мере развития общества? Чем будет отличаться мир взрослого Джима от их мира?

7. Какую роль играет образ Авраама? Какие уроки преподал он Джиму – и в поле и в переулке?

8. Каково значение финальной сцены с дедушкой Джима и его кузинами? Что понял Джим во время этой встречи?

9. Вспомните истории, которые рассказывали Джиму о его отце. Каково представление Джима о его отце как о человеке?

Тони Эрли советует почитать:

Уилла Кэсер. «Смерть приходит за архиепископом»;

Уилла Кэсер. «Моя Антония»;

К.С. Льюис. «Хроники Нарнии»;

И.Б.Уайт. «Паутина Шарлотты»;

Л.И. Уайлдер. «Маленький домик в прериях». Сборник.

Об авторе

Тони Эрли – автор книг «Мальчик Джим», «Здесь мы в раю» и «Вот так и получается семья». Он живет со своей семьей в Нешвилле, Теннесси и работает адъюнкт-профессором английского языка в Университете Уандербилта.

И недавно вышел еще один его роман.

История Джима Гласа продолжается в новом романе Тони Эрли «Синяя звезда», получившем высокую оценку и поступившем сейчас в продажу в виде книги в мягкой обложке от «Бэк-Бэй букс». Предлагаем отрывок из этого романа.

Они были старшими и заслужили это право. По этой причине Джим и его друзья стояли на небольшого размера площадке, к которой поднимались ступени у входа в школу, прямо перед двойной красной дверью. Любой ученик, будь то мальчик или девочка, должен был их обойти, чтобы попасть в школу. Ребята притворялись, будто не замечают, что мешают проходу, и отходили в сторону только в том случае, если по ступеням поднимался учитель. С тех пор как они стали главными в школе, прошло менее месяца, но ребята уже более-менее освоились в этом важном положении. В первые несколько дней в школе Джиму иногда казалось, что вот сейчас придут мальчишки постарше и скажут им убираться восвояси. Однако за последовавшие за этим три недели к нему постепенно пришло ощущение, что ребят старше его больше здесь нет. Теперь старшие – он и его друзья.

Школа смотрела на город с вершины холма с крутыми склонами. Немного склонив голову, Джим подставил лицо солнечному свету и с нежностью осмотрел мир, простирающийся внизу. У подножия холма, вокруг небольших запутанных улочек города, были разбросаны дома, сараи и фермы Элисвилла. В центре города плечом к плечу стояли дома трех его дядей. (Джим с мамой и ее старшим братом дядей Зино жили в среднем доме. Дядя Корэн и дядя Эл, близнецы, жили на другой стороне.) За городом, после железнодорожных путей, кукурузные и хлопковые поля дядей тянулись по песчаным низинам на всем их протяжении до самого конца пахотных земель. За тщательно ухоженными рядами полей вставали густые изогнутые перелески, через которые змейкой вилась река. Кукуруза, еще густого зеленого цвета, была ростом с человека, а темные хлопковые поля пестрели ярко-белыми пятнышками. В западной части города виднелся ползущий к небу дымок прибывающего паровоза.