– Хорошо. И что я должен сделать? – изобразил я воодушевление. – Надеюсь, мы не будем пускать кровь друг другу или что-то в этом роде.

В этот момент Тимур достал складной нож и протянул его мне.

Вот же, мать вашу!!

– Тоже для антуража, – спокойно заметил Артём. – Режь ладонь, Кир. Клятвы всегда даются на крови.

Да они рассудком поехали в своей Америке!

Чёрт!.. Ну ладно…

Я вытащил лезвие. Немного помедлил, держа его у ладони. Посмотрел на братьев. Они просто ждали, когда я это сделаю. И я сделал.

Ладонь обожгло резкой болью, но она быстро прошла. Тимур сделал то же самое со своей рукой, потом Тёмыч.

И что дальше?

– Наша семья не идеальная, Кир, – заговорил Тимур. – Далеко не идеальная. И тебе придётся подчиняться определённым правилам, если не хочешь иметь проблем с отцом. Или с нами.

Звучало зловеще. И угрожающе.

– Какие именно правила? – уточнил я.

– Помалкивать, – сразу ответил Артём. – Быть с нами заодно. Но для тебя это не будет проблемой. Мы похожи.

Тимур протянул ладонь, и я пожал её. Артём накрыл наши руки своей.

Бред какой-то…

– Ну а взамен ты получишь нас, нашу защиту, – продолжил Тимур. – Мы любого за тебя уроем.

Бред или не бред, но горящая бочка и сцепленные окровавленные руки сделали своё дело. Я проникся этой клятвой.

Это воспоминание весь день крутилось в голове, и в конце концов она чертовски разболелась.

Клятву я не мог нарушить. Не мог никому рассказать о том, что происходит в семье Соболевых. Их папаша просто болен властью. И проявляет её самым отвратительным образом. Вроде как у братьев всё же есть мать, но я её ни разу не видел. Вроде родительских прав была лишена или что-то в этом духе…

Я прихожу на наше с Асей место немного пораньше. Сажусь на сухую листву, вытягиваю ноги. Прислоняюсь спиной к стволу дерева. Запахиваю кожанку. Под ней толстовка.

Через час окончательно стемнеет и станет прохладно. Если Ася замёрзнет, то я отдам ей куртку.

Я слышу её приближение ещё до того, как она выходит из-за деревьев. В руках Ася держит два пластиковых стаканчика с крышкой.

Расплываюсь в улыбке.

– Что там?

– Ты знаешь, – улыбается она, протягивая мне стаканчик.

Через отверстие в крышке клубится пар. Мой нос улавливает аромат латте, и я делаю обжигающий глоток любимого напитка.

В столовой имеется кофейный автомат. Мы с Асей часто пили латте раньше.

Белка садится рядом со мной. Наши локти соприкасаются.

– Спасибо, – киваю на стаканчик. – Но это я должен был купить его тебе, а не наоборот.

Она фыркает.

– Где это написано? Существуют какие-то правила, о которых я не знаю?

Мы раньше так частенько спорили – кто должен был что-то сделать для другого. Когда, например, Ася занимала очередь в столовой, а я сетовал, что не успел сделать это первым. Или когда она подумала заранее о парном докладе по экономике. А я напрочь об этом забыл, пробегав четыре вечера подряд на футбольном поле – у нас тогда были жёсткие тренировки, мы готовились к серьёзному матчу. И Ася сделала доклад за нас двоих, чтобы я не тратил время на это.

Она всегда помогала мне. Заботилась.

Забытый в библиотеке учебник. Выроненный возле бортика бассейна телефон…

Четыре года мы были друзьями. Четыре года я её любил!

– Нет никаких правил, – произношу осипшим от напряжения голосом. – Просто иногда ты опережаешь меня на целый шаг.

Она задумчиво протягивает:

– А это плохо?

Ну вот… Она, как обычно, ищет в себе изъяны. Но их нет. Они есть только у меня.

Сделав глоток латте, ставлю стаканчик на землю и обнимаю Асю за плечи.

– Мне нужно тебе кое в чём признаться…

Она поворачивает голову в мою сторону. Смотрит на меня снизу вверх. Тяжело сглатывает, вмиг занервничав.

– Но прежде я сделаю это…

Прижимаюсь к её губам своими. Свободной рукой глажу по щеке девушки.

Почему я так раньше не делал? Почему считался с грёбаным мнением её матери? Да кто она мне вообще? Мы с Асей потеряли кучу времени!

От сладости её губ едет крыша…

Был ли у меня опыт с девчонками – да, был! В том числе и в Штатах. Этим летом. Мы с Соболевыми тогда забурились в какой-то бар, где не спросили наших документов. Ну и нашли там компанию девиц немного постарше нас…

Но тогда я и близко не чувствовал того, что чувствую рядом со своей Белкой! Да мне и не нужен никто больше!

Прервав поцелуй, заглядываю ей в глаза. И она тоже внимательно смотрит на меня. Сделав глубокий вдох, произношу с горечью:

– Мой дядя разбазарил всё состояние родителей. И мне пришлось сменить опекуна.

– Господи! – охает Ася. – Почему ты раньше ничего мне не сказал?

Я отворачиваюсь. Снимаю руку с плеча девушки, беру стаканчик с латте.

– Моим опекуном стал отец Соболевых, – продолжаю, невольно поморщившись.

Кажется, Ася перестаёт дышать.

– Я вообще не думал, что вернусь сюда. Считал, что моя жизнь навсегда изменилась. Я сменил страну, собирался пойти в новую школу. Думал, что мы с тобой никогда больше не увидимся. Совершенно случайно столкнулся с Тимуром и Артёмом в одном спортклубе. Странно, но мы поладили. Вроде как чужаки объединились против местных. Там было сложно, хотя иногда даже весело.

Замолкаю. Что ещё я могу ей рассказать?

– Поэтому ты им должен? Потому что их отец теперь твой опекун?

Я киваю. Хотя это не совсем так. Просто я поклялся, что буду с ними!

– Ты вообще в соцсети заглядываешь? – донёсся голос Тимура с заднего двора.

Я налил стакан воды, осушил его залпом. Мы неплохо побросали мяч, и теперь мне требовался душ. Пересёк кухню и остановился в дверях. Тим, вытянувшись в гамаке, держал перед лицом телефон.

– Белова там с Алиевым мутит. Голубки, мать вашу!

Он взглянул на меня поверх айфона. Хотел увидеть мою реакцию.

А я разозлился, конечно!

– С чего ты это взял? – направился к гамаку.

– Да Алиев фотками светит. Глянешь? – протянул мне телефон.

Я отшатнулся. Не хотел этого. Не хотел видеть страницу этого придурка – моего бывшего друга.

– Ну как хочешь, – хмыкнул Тимур.

Его это всё, конечно, веселило.

Я ушёл в дом. Принял душ. А потом всё-таки залез в соцсети, которые не посещал всё лето.

Судя по всему, Алиев вернулся в пансион раньше на две недели. И проводил время вместе с Асей… Прогулки по торговому центру. Фотосессия на футбольном поле и в комнате девушки. Всё выглядело так, будто они не расставались ни на минуту. И Ася выглядела весьма довольной. Словно и не было тех четырёх лет, когда она, пусть и не формально, но принадлежала мне.

Мной овладела ярость. Я швырнул телефон в стену, стекло на нём разбилось. Домработница, находящаяся в этот момент в гостиной, в панике выбежала. А кто-то за моей спиной похлопал в ладоши. Обернувшись, я увидел Тимура. Его лицо сияло.

– Не вижу повода для радости, – бросил я, подобрав телефон с пола.

– А я вижу! – возбуждённо воскликнул Тимур. – Предчувствую, что наше возвращение в школу будет фееричным. А жизни Беловой и Алиева станут мрачными. Ради тебя я это устрою.

Наверное, в ту минуту я тоже этого хотел. На долю секунды мной овладела такая злость, что я ступил на тёмную сторону.

Я согласно кивнул. В тот день мы и забурились в бар…

Выныриваю из воспоминаний. Теперь понимаю, что Соболевы всё время подогревали во мне злость. До самого возвращения в пансион постоянно муссировали тему Марата и Аси, подпитывая мою ярость.

И сейчас я решаюсь признаться в этом Асе.

– Я ревновал! И ревную! Увидел фотки тебя и Марата – и меня словно заклинило.

Позволяю себе взглянуть в лицо девушки. Похоже, Ася озадачена моим признанием.