— Ни за что, — возражаю я.

Гейдж ухмыляется. Он понимает, что он прав, и что я это знаю.

— Всё в порядке, дорогая, — произносит он, затем понижает голос. — Мне это нравится.

Я смеюсь.

— Конечно, тебе нравится, — говорю я. — И это не совсем точно.

— Нет? — спрашивает он и проводит пальцем по моей ключице и к верхней части плеча. Гейдж умеет сделать самый безобидный жест абсолютно сексуальным. — Тогда я не скажу тебе, что в ближайшие тридцать секунд я собираюсь развернуть твою задницу, вывести тебя из этого бара через всех людей, перед которыми ты только что сняла трусики, и отвести тебя обратно в отель. Когда мы войдём в гостиничный номер, ты упадёшь на колени, прежде чем дверь закроется.

Он делает паузу, и я задерживаю дыхание, ожидая, что он продолжит. Мой разум говорит мне, что с моей стороны нелепо стоять здесь и слушать, как он говорит мне, что он хочет, чтобы я сделала, но пульсация между моих ног настойчива. Это отвлекает меня от рациональных мыслей в моей голове.

— Да, — говорю я, скорее бормоча, чем произнося связное слово.

Гейдж кладёт руку мне на поясницу и ведёт меня из бара вниз к лифту. Молодая японская пара в лифте кивает нам, затем изучает свои телефоны, в то время как Гейдж проводит рукой по моей спине и тихо шепчет мне на ухо.

— Ты ещё не промокла, дорогая?

Девушка в лифте смотрит на меня, затем снова на свой телефон, и моё лицо краснеет. Когда мы выходим из лифта, я сильно хлопаю Гейджа по руке.

— Она слышала тебя, — произношу я.

Гейдж пожимает плечами.

— Ты мне не ответила, — говорит он, когда мы идём по тротуару. — Ты мокрая?

Конечно, это так. Он знает, что я такая. Очевидно, он лучше меня знает, что меня возбуждает. Но я ничего этого не говорю. Я просто говорю:

— Да.

— Как далеко мы от отеля?

— Думаю, несколько минут.

— Хорошо, — отвечает он. — Потому что я собираюсь провести остаток пути обратно, рассказывая тебе о том, что именно я хочу с тобой сделать.

Гейдж

Блядь, у меня перед глазами всё плывёт. Я так взвинчен после того, как провёл последние пятнадцать минут, рассказывая Делани, что я хочу с ней сделать. Я надеюсь, что она так же увлечена происходящим вокруг, как и я. В ней есть что-то такое, что сводит меня с ума.

Мы всё ещё в квартале от отеля, когда я понимаю, что Делани хромает.

— Что не так?

Она поднимает одну из своих ног и вздыхает.

— Опасности ношения каблуков в Японии, — отвечает она. — Я не знаю, как здешние девушки это делают, разгуливая повсюду на шпильках. Они, должно быть, мазохисты.

— К чёрту прогулки, — говорю я и поднимаю её, прежде чем она успевает возразить, но она все равно делает это.

— Что ты делаешь? — визжит она.

— Как далеко мы находимся от отеля? — спрашиваю я.

— Я не знаю, кажется, квартал, — отвечает Делани. — Опусти меня, пока кто-нибудь не увидел.

— Боюсь, что нет. — Я продолжаю нести её, не обращая внимания на взгляды, которые бросают на меня незнакомцы на тротуаре. Пара эмигрантов смеются, когда мы проходим мимо них, и я объясняю: — Она совершенно пьяна.

Делани хлопает меня по плечу.

— Я не пьяна! Не говори так.

— Ты могла бы такой быть, — говорю я. — Если нас кто-нибудь увидит, я воспользуюсь этим предлогом.

— Не надо, — приказывает она.

— Я не понимаю, почему ты действительно в состоянии спорить со мной о чём-либо здесь, — указываю я. — В любом случае, я никогда раньше не носил девушку по улицам Токио, так что тебе следует перестать ворчать и наслаждаться поездкой. — Я делаю паузу на мгновение. — То же правило применимо и к сексу позже сегодня вечером.

— Очень смешно, — говорит Делани и снова даёт мне пощёчину, когда мы проходим через вестибюль отеля. — Отпусти меня.

— Я так не думаю, — отвечаю я. Когда мы проходим мимо консьержа, я объясняю: — Она повредила ногу.

Делани фыркает, но и не вырывается из моих объятий. Когда мы в лифте одни, она поворачивает голову и целует меня. Мы всё ещё целуемся, когда дверь открывается, и я выхожу в коридор с ней на руках, кружа её.

И тогда я вижу её.

Челси смотрит на меня широко раскрытыми глазами. И затем взгляд — самый самодовольный, самый, чёрт возьми, удовлетворённый взгляд в мире — пересекает её лицо. Она что-то говорит Акире Ито, который сильно краснеет.

Делани следит за моим взглядом позади неё, и её лицо становится пепельным. Она быстро соскальзывает вниз, встаёт и разглаживает платье.

— Челси. Акира-сан, — говорит она.

— Мне невероятно жаль, что я нарушила ваш вечер, Делани, — голос Челси сочится сарказмом.

— Гейдж просто помогал мне. Мои ноги были… — она говорит Акире по-японски что-то, чего я не понимаю, затем низко кланяется. Акира едва заметно кивает ей головой и проходит мимо нас в лифт.

Когда двери лифта закрываются, мы трое стоим там, замерев, как будто застыли. Затем Делани наконец заговаривает.

— Как ты могла?

Челси поднимает брови.

— Как я могла? — спрашивает она. — Ты трахаешься со своим собственным братом и хочешь знать, как я могла? Я просто искала новую работу; я понятия не имела, что вы двое так хорошо всё устроите для меня. Должна сказать, идеальное время. Твой отец будет доволен.

Моя кровь, блядь, кипит, но Делани — это та, кто выглядит так, словно вот-вот взорвётся. Она подходит к Челси и даёт ей такую сильную пощёчину, что звук эхом разносится по коридору. Челси прикладывает руку к щеке.

— Ты глупая, избалованная сука. Ты, чёрт возьми, пожалеешь об этом, — говорит она. Затем Челси обращает своё внимание на меня. — А ты — ты, белая шваль, титулованное, ленивое дерьмо. Я знала, что с тобой что-то не так, когда ты отказал мне в Вегасе. Оказывается, тебе нравятся только девушки, которые состоят с тобой в родстве.

— Пошла на хуй, Челси, — говорю я. Я не бью женщин, но если бы когда-нибудь было время, когда я бы задумался об этом, то это было бы сейчас. — Я тянусь к руке Делани, но она отмахивается от меня.

Челси проносится мимо нас, сворачивает за угол, и я слышу, как хлопает дверь её номера.

— Делани, я… — начинаю я, но она не смотрит на меня. Я вижу слёзы на её щеке, и, клянусь Богом, моё сердце, чёрт возьми, разорвётся надвое при виде её слез.

— Я говорила тебе не тащить меня сюда, — произносит она сердитым голосом. — Всё разрушено.

— Твой отец не послушает эту тупую сучку, — говорю я. — Я тоже поговорю с ним.

Она качает головой, направляясь в свою комнату, и я следую за ней.

— Ты что, не понимаешь? — спрашивает она.

— Понимаю что? — спрашиваю я. — Что Челси — жаждущая власти шлюха, которая пытается отомстить тебе, потому что ты умнее её и лучше в этом, чем она? Что она злится, потому что я не стал бы её трахать, и что она только что испортила сделку твоего отца? Я понимаю это, Делани. А теперь впусти меня внутрь, чтобы мы могли поговорить об этом.

— Ты не понимаешь, что только что произошло, — говорит Делани, качая головой. — Челси сказала Акире, что мы не сможем прийти на ужин. Она дала ему какой-то грёбанный предлог, чтобы убрать нас с дороги, чтобы она могла уговорить его нанять её или что-то в этом роде, а потом он видит нас такими? Это ужасно.

— Это не идеально, — соглашаюсь я. Но ужасно ли?

— Не идеально? — спрашивает она. — Это худшая из возможных вещей. Мы смутили Акиру-сан. Мы унизили его. Он никак не может заключить эту сделку сейчас. Он полностью разрушен. Компания не собирается спонсировать тебя. Мы всё уничтожили.

— Мы можем объяснить, — говорю я. — Позволь мне зайти в твою комнату. Давай поговорим об этом рационально.

— Для этого нет никаких объяснений, — произносит она. — У нас нет никакого способа выпутаться из этого без извинений. Он не может принять наши извинения. Это не позволит ему сохранить лицо — это слишком неловко. Всё кончено.