— Ну, ничего, Челси, — говорю я твёрдым голосом. — Надеюсь, мне не придётся нанимать нового менеджера в «Марлоу», потому что между нами возникла неловкость.

Челси скользит ладонями вниз по бокам платья, расправляя ткань.

— Надеюсь, что нет, — говорит она. — Было бы очень жаль потерять тебя как клиента.

Затем она поворачивается и выходит из ванной, как будто ничего не случилось.

***

— Я всегда хотела тебя, Гейдж.

Делани расстёгивает лифчик и бросает его на пол, её обнажённые груди полны передо мной. Она снимает трусики, стряхивая их с бёдер, от этого движения её груди колышутся.

Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до них, но она качает головой, издавая цокающий звук языком, прежде чем упасть на колени у моих ног. Ёбаная мать. Я беру её лицо в свои ладони, гладкая кожа касается моих ладоней, и поднимаю её лицо, чтобы она посмотрела на меня. Я не могу перестать глядеть на неё. Я не могу поверить, что это Делани — девушка, которую я вожделел всё лето, девушка, о которой я до сих пор не могу перестать думать. Шикарная, потрясающе красивая, вне моей лиги — Делани Марлоу.

Она стоит на коленях, её лицо так близко к моему члену, что я чувствую её тёплое дыхание на своей коже. Господи, мой грёбаный член вот-вот взорвётся.

Она смотрит на меня снизу вверх с озорством в глазах, затем открывает рот, касаясь кончиком языка головки моего члена, где на кончике уже блестит предэякулят. Её глаза не отрываются от моих, и тот факт, что она смотрит на меня так, как сейчас, с открытым ртом, как будто она умоляет об этом, заставляет меня уже хотеть кончить.

— Черт, Делани, — стону я. — Продолжай в том же духе, и я кончу на твоё хорошенькое личико.

— Обещания, обещания, Гейдж, — говорит она. — Ты только болтаешь. — Она протягивает руку между моих ног, чтобы обхватить мои тяжёлые яйца одной рукой, и обхватывает губами мой член, обволакивая меня своим тёплым влажным ртом.

— Я покажу тебе болтовню, — начинаю говорить я, но не могу думать, пока Делани шевелит своими волшебными губами. Поэтому провожу руками по её длинным тёмным волосам, притягивая её к себе, заставляя принять меня глубже. Когда она стонет, вибрация от её горла отражается по всей длине моего члена, и я хочу отпустить себя.

Я резко просыпаюсь, сердце колотится в груди, и сижу прямо. Дерьмо. Грёбаный сон о том, как Делани отсасывает мне. Это просто замечательно. Мой член твёрд, как чёртов камень. Я откинулся на подушку. Устраивать Делани ад чисто из развлекательной ценности — это одно, но сексуальный сон о ней — это совсем другое. Она ясно дала понять, что больше не интересуется мной. И есть много женщин, которые более чем готовы стоять на коленях, раскрыв рты для меня.

Обхватив рукой член, я поглаживаю его по всей длине, закрыв глаза, чтобы вызвать в воображении образ блондинки с открытым ртом и большими сиськами, готовой обхватить меня своими пухлыми губами. Проблема в том, что я уже так чертовски близок, благодаря моему сну о Делани, что мне требуется всего лишь минута, чтобы переступить через край. И я думаю не о блондинке с открытым ртом. Я вижу лицо Делани, сиськи Делани, которые не могу перестать представлять, губы Делани, обёрнутые вокруг моего члена. Когда я кончаю, это только из-за Делани.

Это будет грёбаная проблема.

Делани

Я лежу в кровати, уставившись в потолок в темноте. Тишина в доме практически оглушает. Отец и Аня сразу после обеда легли спать. Вернее, Аня была пьяна, и мой отец проводил её в постель. Я не помню, чтобы Аня пьянствовала несколько лет назад, но, возможно, моя память о вещах просто затуманена. То, что я помню о Гейдже, кажется, затуманивает мой разум, заставляя меня думать о нашем прошлом.

Гейдж скользит пальцем под мой подбородок, наклоняет мою голову к своей.

— Скажи, что хочешь меня, — говорит он низким гортанным голосом.

— Я не могу, — мой голос срывается, и я отворачиваюсь от него. — Мы не можем, Гейдж.

— Из-за наших родителей?

Другой рукой он берёт прядь моих волос и заправляет мне за ухо. От его прикосновения у меня по спине пробегает дрожь. Всё, что я могу сделать — это стоять там и не двигаться, когда единственное, что хочу сделать — сказать ему «да». Я хочу сказать ему, чтобы он прижался своим ртом к моему. Я хочу сказать ему, чтобы он задрал мне юбку на талию, расположился между моих ног и вошёл в меня. Я хочу сказать ему, чтобы он бросил меня на землю и трахнул прямо здесь.

Но я нервничаю. Таким не будет мой первый раз — эта честь достанется моему парню в десятом классе. Но он единственный, с кем я буду, не то, что Гейдж, который был со многими девушками. А что, если я не подойду?

— Конечно, нет, — говорю я. — Мы даже не родственники.

Но я лгу о том, что мы сводные братья и сестры, и это не так уж важно. Может быть, здесь, в Далласе, это и не будет иметь большого значения, но я даже представить себе не могу, какую драму это вызовет на Манхэттене. Моя мать пришла бы в ужас. Я уже представляю, как её лицо бледнеет, а рука, сжимающая бокал с коктейлем, дрожит, когда она понимает, что её единственная дочь встречается с плохим мальчиком — пасынком её бывшего мужа. Она всё свалит на моего отца. «Я должна была догадаться, что посылать тебя на лето в Даллас было ошибкой», сказала бы она.

Я тоже начинаю думать, что это была ошибка. Неужели я действительно думаю, что вся эта беготня, ночные разговоры о жизни в саду и поцелуи украдкой в коридоре — это хорошая идея?

По крайней мере, я так чувствую, пока Гейдж не убирает палец с моего подбородка и не хватает меня за волосы на затылке, притягивая к себе, прежде чем я успеваю отреагировать. Острая боль пронзает меня, но он крепко прижимает свой рот к моему, приглушая мой визг, и боль превращается в удовольствие, когда его язык находит мой.

Конечно, он прикасался ко мне и раньше. Было много трогательных прикосновений — сначала робких, тот первый поцелуй на улице после того, как мы не спали до двух часов ночи, пили пиво, которое Гейдж украл из кухни, и говорили о жизни. Полупьяная и бредящая от усталости, я наклонилась к нему и коснулась губами его губ. Это был всего лишь мой первый поцелуй. Я его инициировала. Я поцеловала его. Тот первый поцелуй был дразнящим, неуверенным, почти шутливым, таким поцелуем, который случается, когда вы не уверены, что, чёрт возьми, происходит между вами.

Тот поцелуй был совсем не похож на этот. Этот поцелуй — похоть и страсть, и сдерживаемое разочарование, которое приходит со всеми поцелуями и прикосновениями, которые не привели ни к чему, кроме большего количества поцелуев и прикосновений. Этот поцелуй обещает гораздо больше.

Я уступаю ему, моё тело тает рядом с ним, желание наполняет каждый дюйм меня, течёт по моим венам. Я мечтала об этом всё лето. Я хотела этого с того самого момента, как Гейдж посмотрел на меня. Сколько бы я ни пыталась отрицать это, я не могла перестать фантазировать о нём. Я пыталась ненавидеть его, правда. Казалось, что это будет легко. Но потом мы стали друзьями. И я обнаружила, что он мне нравится.

Я ужасно боюсь хотеть его.

И мысль о том, чтобы быть с ним, полностью с ним, заставляет моё тело напрячься. Гейдж немедленно чувствует это и отстраняется, держа меня на расстоянии вытянутой руки. Мои губы пульсируют от его обжигающего поцелуя.

— Что? — спрашивает он. — Всё ещё думаешь, что не можем?

— Я… я не уверена, — говорю я, пальцами касаясь своих губ, где он поцеловал меня. Я больше ни в чём не уверена.

— Гейдж! — зовёт его Аня из коридора, и я начинаю отступать, но он ловит меня, его рука сжимает мою руку с такой свирепостью, что думаю, парень собирается оставить след.