Моя жизнь звучит как грёбаное порно.

За исключением того, что это не так. Я не трахалась уже полгода. И я даже думать толком не могу. Возможно, я схожу с ума. Но мне всё равно, во всяком случае, сейчас.

Я снова легла на спину, прижимая головку члена к своему входу, покрывая его своей влажностью. Я сойду с ума, если не кончу.

Я медленно поглаживаю свой клитор пальцем, посылая импульсы удовольствия по всему телу, и медленно прижимаю член моего сводного брата к своему входу, мои мышцы растягиваются, чтобы приспособиться к его обхвату.

Я представляю себе Гейджа в соседней комнате, он думает обо мне, пока гладит свой член, его рука движется вверх и вниз по его длине, снова и снова. Когда нам было по восемнадцать, я однажды попыталась дотронуться до него, скользнула рукой вниз, чтобы дотянуться между его ног, и он схватил меня за запястье, чтобы остановить.

— Нет, — прорычал он мне. — Не сейчас. Мы сделаем это правильно.

Я так и не поняла, что значит сделать всё правильно.

Но теперь я представляю это в своём воображении. Я представляю, как Гейдж вводит свой член внутрь меня, сначала медленно, пока растягивает меня, а затем набирает скорость, его движения ритмичны и соответствуют моим бёдрам, когда я выгибаюсь навстречу ему. Каждый толчок погружает его всё глубже и глубже в меня, чему помогает моя влажность, пока я полностью не наполняюсь им. Я имитирую наши движения, толкая фаллоимитатор ещё глубже внутрь себя.

— Кончи для меня, Делани. — Я представляю себе его рот рядом с моим ухом, его тёплое дыхание на моей коже. — Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на меня.

Я так близко к краю, сдерживаемое разочарование делает меня ещё более готовой, наполненной по самую рукоять копией члена Гейджа внутри меня. Я представляю, как Гэйдж держит руку на своём члене, его тёплая сперма льётся из него и по его руке.

Эта мысль толкает меня через край, и я кончаю жёстко, всё моё тело дёргается, когда мышцы сжимаются вокруг фаллоимитатора. Я не осознаю, что издала хоть какой-то звук, пока не слышу стук, и вздрагиваю, думая, что это кто-то стучит в дверь.

Но, конечно же, это не так, это Гейдж.

Когда я перехожу на другую сторону комнаты, то слышу сквозь стену, как он хихикает.

Проклятье. Он всё прекрасно понял.

Делани

— Странно, что гостевой дом нуждается в дезинфекции, — говорит Аня. — И что так внезапно, тоже.

Я смотрю на Гейджа, и он подмигивает мне, но отец и мачеха этого не замечают. Аня, кажется, отрезает микроскопические кусочки от края своей куриной грудки, и мой отец точно так же сосредоточен на своей еде. Между ними явно существует напряжённость; интересно, как давно у них возникли проблемы?

— Термиты, — говорит Гейдж, и я смотрю на него прищуренными глазами. Лжец. — Хорошо, что я это заметил.

— Вероятно, нам также нужно проверить главный дом, — говорит отец, и я бросаю взгляд на Гейдж. Я не могу поверить, что он фальсифицирует термитов только для того, чтобы попасть в соседнюю со мной комнату. Он явно сумасшедший человек.

— Я уже попросил того парня сделать это, — говорит Гейдж. — С главным домом проблем нет.

— Что ж, спасибо, Гейдж. Ты действительно на высоте.

Аня смеётся, и это звучит горько.

— Вдобавок к проблеме с термитами, — говорит она резким голосом. — Бесполезен во всех отношениях.

Я с трудом сглатываю. Я не помню, чтобы она была такой… злой… на Гейджа раньше.

— Аня, это неуместно, — предупреждающе говорит отец.

— Всё в порядке, — отвечает Гейдж. — Не у всех нас есть роскошь посещать обеды вместо того, чтобы работать.

Я прочищаю горло, пытаясь снять напряжение в комнате. Но мне нечего сказать. К счастью, отец спасает меня, быстро меняя тему разговора.

— Вегас, — говорит он. — Это было продуктивно?

Отлично. Он спасает меня, задавая самый ужасный вопрос на свете. Я определённо не хочу слышать о подвигах Гейджа в Вегасе.

Аня фыркает.

— Кстати, о том, чтобы не работать, — говорит она. — Я не знаю, когда вечеринки в ночном клубе Вегаса стали считаться работой.

— Я чувствую то же самое, что и человек-вешалка для одежды, — говорит Гейдж.

Аня шмыгает носом.

— Моделирование предполагает умение, — произносит она. Она пьёт прозрачную жидкость из хрустального стакана, которая явно не является водой, и я почти уверена, что она уже совсем нетрезва.

— К счастью, быть никому не нужной моделью не требует никакого навыка вообще, — говорит Гейдж.

— Гейдж, — предупреждает отец. Он даже не смотрит на Аню. Он несчастен; я вижу тёмные круги под его глазами и морщины, прорезающие его лицо, более глубокие, чем несколько лет назад. Он постарел, и я удивляюсь, почему не заметила этого раньше.

— Совершенно верно. Встань на его сторону, — говорит Аня, вставая. Она кладёт руку на стол, чтобы не упасть, когда её шатает, но берёт свой стакан, подносит его ко рту и делает глоток. Её глаза расфокусированы, но она прищуривается, когда смотрит на Гейджа. — В конце концов, он — твоя инвестиция. Всегда защищаешь свои инвестиции, даже такие бесполезные, как Гейдж.

Я резко выдыхаю, глядя на Гейджа, чьё лицо пепельно-серое. Отец быстро встаёт и кладёт руку на плечо Ани.

— Аня, — говорит он. — Может быть, ты хочешь прилечь?

Она вырывает свою руку из его хватки.

— Не говори со мной, как с ребёнком, — говорит Аня. Она поворачивается ко мне, и я задерживаю дыхание. — Знаешь, я вижу, как он на тебя смотрит.

— Почему бы тебе не пойти и не просохнуть, мама? — голос Гейджа твёрд, и он не смотрит на меня, но я вижу, как он сжал кулак, а костяшки пальцев побелели.

Но Аня продолжает, повернувшись ко мне, её голос невнятен.

— Не думай, что тебе удастся кого-нибудь одурачить, — говорит она. — Я вижу, ты тоже смотришь на Гейджа. Он пройдёт через тебя, как…

Мои глаза широко раскрыты, когда отец прерывает её, его лицо краснеет.

— Довольно, Аня, — говорит он, беря её за руку. Она резко отстраняется от него со стаканом в руке и, спотыкаясь, выходит за дверь. Отец поворачивается к нам, качая головой. — Я прошу прощения за её поведение.

Он следует за Аней, и мы с Гейджем сидим в тишине в течение минуты, прежде чем слышим их голоса, эхом отдающиеся в другом конце дома до того, как дверь захлопывается.

— Что же, — после этого я даже не знаю, что сказать. Кроме того, это действительно чертовски неловко. Гейдж даже не смотрит на меня. Он просто смотрит в свою тарелку. То, что Аня сказала о нас — о том, как Гейдж смотрит на меня, как я смотрю на него — проносится в моей голове, но я откладываю это в сторону, больше беспокоясь о Гейдже. Аня, возможно, и раньше была критична, но теперь она просто ужасна. — То, о чём она говорила…

— Не волнуйся, Делани, — говорит он с горечью в голосе. — Она пьяна. Очевидно, мы с тобой так не смотрим друг на друга.

— Гейдж, это не то, что я…

Но Гейдж встаёт, отодвигает свой стул от стола и выходит из комнаты, даже не взглянув на меня.

Чёрт возьми. Это не то, что я собиралась сказать. Я хотела сказать, что то, что Аня говорила о его бесполезности, было неправдой.

Я сижу в столовой одна, уставившись в свою тарелку, пока в комнату не входит кухарка Дебора.

— Всё в порядке?

— А? — спрашиваю я. — О. Да. Всё в полном порядке.

— С едой? Всё нормально?

— Да, — киваю я. — Я не думаю, что кто-то из нас сегодня очень голоден.

Наверху, в своей комнате, я снова открываю книгу, потом играю с телефоном, но всё время задаюсь вопросом, что Гейдж делает по соседству. В полной тишине. Может быть, он куда-то вышел; я не слышала, как открывалась входная дверь, но это место так велико, что он мог бы уйти, а я бы не узнала.

Я рассеянно постукиваю пальцем по экрану своего телефона, пока просто не перестаю это терпеть. Я не могу просто сидеть здесь и делать вид, что ничего не произошло. Если бы я была Гейджем, я бы разозлилась. И расстроилась.