Я получаю ещё одно электронное письмо от Гейджа.

«Челси подняла свою перегородку и с тех пор не высовывала головы. Она проспала весь полет до Вегаса. Ты должна опустить свою перегородку и развлечь меня.

Покажи мне свои сиськи.

Ты вступила в клуб любителей потрахаться в самолёте?»

Я качаю головой, но опускаю разделяющую нас перегородку.

— Ты плохой, — шепчу я.

— Оу, — говорит он. — Почему ты всё ещё в своей рубашке? Я сказал «сиськи».

— Я смотрю на грудь.

— Вау, ты поражаешь меня своими остроумными репликами, Делани, — отвечает Гейдж, приподнимая бровь.

— Заткнись. Ты даёшь мне очень мало возможностей для работы.

Гейдж улыбается мне, протягивая руку, чтобы провести по моей шее сзади и притянуть меня ближе к себе. Он целует меня прямо в губы, но я отталкиваю его.

— Что? — спрашивает он.

— Ты собираешься поцеловать меня вот так, прямо на публике?

— Никто не может видеть здесь. Наша перегородка опущена, но все остальные подняты. Включая Челси. Подурачься со мной.

— Сколько бокалов шампанского ты выпил? — спрашиваю я. — Уверена, что стюардессы могут всё видеть здесь, когда они проходят мимо.

— Ну и что. Кого это волнует? — спрашивает он.

— Итак… — начинаю я. — Несмотря на твоё бесцеремонное отношение и беспечность ко всему, ну, ты знаешь, ты — незначительная знаменитость. Людям интересно, кто твоя девушка на данный момент.

— Пф-ф-ф, — говорит Гейдж. — Я не несовершеннолетний. И я, блядь, важный, детка.

Я отдёргиваюсь назад, когда стюардесса прерывает нас, предлагая шампанское. Гейдж очаровывает её, и она хихикает и оставляет нам бутылку меньше чем за десять секунд. С номером её телефона рядом.

Он наливает бокал и протягивает его мне.

— Что? — спрашивает он, когда видит моё лицо.

Я качаю головой.

— Это то, о чём я говорю.

— Ты ревнуешь к стюардессе?

— Нет, не будь смешным. Я имею в виду, ладно, ты реально флиртовал с ней и всё такое. Но я знаю, что ты именно такой. И она действительно оставила тебе свой номер.

— Который я тут же выбросил в мусорное ведро. О, ты ревнуешь, — произносит он певучим голосом. — Мне нравится, что ты ревнуешь.

— Я не ревную. Я говорю, что люди помнят тебя. Даже если они не знают, кто ты, они помнят тебя. Я имею в виду, посмотри на себя, — говорю я, указывая на него во весь рост. В этом была моя точка зрения. К чему я клонила? Ладно, может быть, то, что Гейдж очаровал стюардессу, немного сбило меня с толку. — Ты сексуальный образчик. Ты горячий… и, по сути, ты чертовски развязный… и покрыт татуировками… и даже если бы ты не был таким, твои глаза, я имею в виду, они просто такие…

— Нет, нет, — молвит Гейдж. — Не останавливайся. Продолжай. Что ещё тебе во мне нравится?

— Что? — мой голос звучит как писк. — Кто говорил что-нибудь о симпатии?

Гейдж пожимает плечами.

— Это ты все время твердишь о том, какой я сексуальный, и как ты не можешь вынести того, что кто — то ещё просто смотрит на меня…

— Я не это имела в виду, — сказала я. — Я просто говорю, что ты запоминающийся. И людям не нужно помнить меня с тобой.

Гейдж изучает меня, и интенсивность его взгляда заставляет меня покраснеть. Чёрт возьми, он всегда заставляет меня краснеть.

— Значит, ты просто присматриваешь за мной.

— Вот именно! — отвечаю я. — Я забочусь о твоих наилучших интересах. Это моя новая работа.

Гейдж наклоняется ближе ко мне, тянется к моему сиденью и проводит рукой по моей ноге.

— Я рад, что мы команда.

— Это какой-то намёк?

Он издаёт раздражённый звук.

— Я рад, что твой отец приставил тебя ко мне. Не всё, что слетает с моих уст, является намёком, Делани.

— Ты только что говорил о вступлении в клуб любителей секса в самолёте, и твоя рука на моей ноге. К тому же, почти всё, что ты мне говоришь — это намёки.

— Это неправда, — отвечает он, и его лоб морщится. На секунду мне кажется, что Гейдж выглядит почти… обиженным.

— Я не имела в виду это как оскорбление, — говорю я прерывающимся голосом.

— Ты думаешь, он сделал это нарочно? — спрашивает Гейдж.

— Сделал что? Кто?

— Как ты думаешь, твой отец знает?

Моё сердце останавливается.

— Нет, конечно, нет, — быстро произношу я. — Подожди, ты думаешь, он знает?

Гейдж пожимает плечами.

— Я не знаю, — говорит он. — Мне просто было интересно, не пытался ли он… свести нас вместе или что-то в этом роде.

Я чуть не выплёвываю своё шампанское.

— Нет, — говорю я. — Определённо нет. Ты шутишь?

— Неужели это так плохо?

— Что, ты и я? — мой голос слишком громкий, и я понижаю его чуть выше шёпота. — Ты спрашиваешь о нас с тобой вместе?

— Нет, — произносит Гейдж и отводит глаза. — Забудь, что я что-то сказал. — Он откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза.

Чёрт. Я чувствую себя так, словно кто-то ударил меня в живот. Но Гейдж, спрашивающий, что бы подумал мой отец, если бы мы были вместе, безумен во многих отношениях.

— Я думала, ты шутишь, — говорю я неуверенно.

Глаза Гейджа остаются закрытыми. Он пошутил, не так ли? Я толкаю его в плечо, но он не открывает глаз.

— Перестань игнорировать меня. Ты что, издеваешься надо мной? Ты спрашиваешь, что бы мой отец подумал о нас двоих? Он бы точно убил тебя. И меня. Может быть, сначала меня. Он бы точно меня уволил. И тебя. И, вероятно, отречётся от меня. Ты мой… — я понижаю голос до шёпота. — Брат.

Он открывает глаза и смотрит на меня.

— Сводный брат, — поправляет Гейдж. — И да, как бы там ни было, я просто пошутил. Перепихнуться — это одно, но чтобы я делал, встречаясь с тобой? — его голос беспечен, но в нём есть нотки, которых раньше не было.

Проклятье. Теперь я действительно чувствую себя так, словно кто-то ударил меня под дых.

Гейдж откидывается на спинку своего сиденья, а я откидываюсь на спинку своего, тишина между нами оглушительная, мы ведём себя так, как будто ничего не произошло.

За исключением того, что кажется, будто всё только что произошло.

Иногда самые важные разговоры начинаются как самые безобидные в мире, ничего особенного, а потом они просто выходят из-под контроля сами по себе. Я хочу перемотать назад последние двадцать минут и повторить всё сначала. Но на этот раз я бы действительно сказала правильные слова.

Вот только я не уверена, что бы я сказала. Гейдж намекал, что хочет встречаться со мной? Я даже не знаю, как бы это сработало, даже если бы мы не были сводными братом и сестрой. Я уже знаю Гейджа. У нас есть история. Будем ли мы сидеть за ужином, ходить в кино и притворяться, что узнаём друг друга получше?

Я закрываю глаза, притворяясь спящей. Как, чёрт возьми, я попала в эту ситуацию?

И почему я не могу перестать думать о том, что сказал Гейдж?

Гейдж

Это были бурные две недели в Японии — честно говоря, я даже не знаю, где, чёрт возьми, мы были. Первую неделю я был слишком измотан сменой часовых поясов, чтобы что-то замечать, и довольствовался тем, что мне просто говорили, куда идти и что делать. Фотосессии, интервью, выступления, одно за другим. Я снялся в нескольких телевизионных рекламных роликов, но я даже не знаю, что это были за продукты. Одеколон, я думаю — ничего, связанного с байком. И реклама одного из тех маленьких кофейных напитков в баночках. Всё как в тумане.

И в центре этого размытого пятна — Делани. Всегда Делани. Я всё ещё встречаюсь с ней, пробираясь ночью в её гостиничный номер после того, как Челси ложиться спать. Секс не изменился — он по-прежнему чертовски горячий. Это само по себе грёбаное чудо. У меня никогда не было столько секса с одной девушкой.

Дело в том, что это не даёт мне покоя.