— Фу, прекрати это. Ты говоришь о моём сводном брате.

— Ну и что? — спрашивает Даниэль.

— Значит, это отвратительно, — говорю я. Неужели очевидно, что я лгу? — Я так о нём не думаю, — но мои протесты звучат слабо, жалко, и мне приходится сделать глоток, чтобы скрыть дрожь в голосе.

Даниэль изучает меня через стол.

— Во-первых, вы не родственники. Разве вы не встречались всего несколько лет назад?

— Когда нам было по семнадцать, — говорю я. — Во всяком случае, он совершенно ненормальный. Он же полный лживый блядун.

— Ты же знаешь, как они мне нравятся, — говорит Даниэль, шевеля бровями. — Может быть, он просто не находит того, что ему нужно, трахаясь со всеми этими девушками.

Я смеюсь.

— Ты хочешь, чтобы я вас познакомила, дав ему понять, что ты к нему неравнодушен?

— Я соглашусь на возможность поглазеть на него, когда он будет лежать у бассейна, — говорит Даниэль. — Ты даже можешь присоединиться к нам, если хочешь.

— Ну, с этим тебе придётся подождать, потому что он уехал в Вегас на выходные. С моим новым боссом, Челси. — Выпивка делает меня немного пьяной, и я придаю особое значение её имени, подчёркивая его в конце драматическим закатыванием глаз.

— О, звучит неплохо, — говорит Даниэль. — Первый день на работе, а мы уже ненавидим босса? Разве она не знает, что ты дочь генерального директора? Как она посмела перейти тебе дорогу?

— Она точно знает, что я дочь генерального директора, — говорю я. — Я уверена, что именно поэтому она ненавидит меня. Это, или…

— Или что?

— Не знаю, — отвечаю я. Если я скажу Даниэлю, что Челси влюблена в Гейджа, он подумает, что я сама влюблена в Гейджа. И это то, что я не хочу обсуждать, ни с кем. — Ничего страшного. Мне придётся ехать с ними в Японию. По сути, я нянчусь с Гейджом. Можешь себе представить?

— Ммм, — говорит он, закрывая глаза. — Подожди. Я представляю себе это прямо сейчас. В этом сценарии он без рубашки. Ох, ох, все его штаны были потеряны носильщиками багажей. Какое несчастье.

Я перегибаюсь через стол и шлёпаю Даниэля по руке.

— Открой глаза. Ты должен выражать мне своё сочувствие, а не фантазировать о моём мудаке сводном брате.

— Едешь в Японию нянчиться с одним из самых горячих мужчин на планете? — спрашивает он. — Да, давай посмотрим, смогу ли я проявить сочувствие к тебе, — он на секунду замолкает. — Нет, я просто не могу этого сделать. Извини.

— Ты ужасный друг.

— Ой, — надулся Даниэль и подозвал нашу официантку, когда она проходила мимо, заказывая ещё одну порцию напитков. — Хорошо. Мы не будем обсуждать твоего сводного брата и то, насколько он сексуален. Вместо этого поговорим о боссе. Она же стерва, верно? Расскажи мне, какая она сука.

— Она ненавидит меня, и… — начинаю я, но Даниэль перебивает:

— Подожди. Ладно, мы можем вернуться к сучке через секунду, — говорит он. — Конечно, я уже ненавижу её, потому что она на пути к… куда, ты сказала, она везёт моего будущего мужа?

— Вегас.

— Хорошо, потому что она едет в Вегас с моим будущим мужем, — говорит он. — Я скажу ещё кое-что, и закрою рот на замок, хорошо?

Я тяжело выдыхаю, допивая остатки своего напитка.

— Давай. Что?

— Значит, они называют его Агрегат, так?

Я громко стону.

— Нет, я не говорю об этом. Нет, нет, нет, нет.

— Что? — он поднимает руки вверх. — Так они его называют. Ты ведёшь себя так, будто я придумал это имя. Всё, что я хочу знать, это так ли это легендарно, как они говорят.

— Срань господня, Даниэль, — я чувствую, как моё лицо краснеет, когда думаю об Агрегате, который Гейдж оставил мне в офисе. Но в офисе его больше нет; очевидно, я не могла держать его там, поэтому коробка тщательно спрятана за одеждой в моём шкафу. Я так пьяна, что чуть не рассказала Даниэлю, что сделал Гейдж. За исключением того, что я не могу заставить себя сделать это. Я вдруг чувствую, что держусь за это, как за мой маленький секрет. — Я не обсуждаю с тобой Агрегат Гейджа.

Он наклоняется вперёд и понижает голос до заговорщицкого уровня.

— Значит, ты знаешь об этом.

— Я ничего об этом не знаю! — взвизгиваю я, словно защищаясь. — Я ничего не знаю о члене Гейджа, большое спасибо. Я оставлю это на усмотрение любой бабёнки, с которой он будет встречаться.

Даниэль поднимает брови и откидывается на спинку стула с коктейлем в руке, изучая меня.

— Бабёнка, да?

— Совершенно верно. Бабёнка.

— Тебе девяносто лет? — спрашивает он. — И ты называешь меня старой девой.

— Бабёнка — это не старый термин, — протестую я. — Так и есть… ладно, это старый термин. Но он никогда не выходит из моды.

— Значит, Гейдж встречается с бабёнками, — говорит Даниэль. — И, может быть, твоим боссом, судя по твоей реакции.

— Мы можем поговорить о чём-нибудь другом? — спрашиваю я. Больше не хочу думать о Гейдже. И я определённо не хочу думать о том, что они с Челси делают в Вегасе. Я уверена, что ликёр течёт как вода, и Челси делает именно то, что она делала с ним в офисе, её рука слишком надолго задержалась на его руке. Только на этот раз она, наверное, одета в какое-нибудь обтягивающее платье, и он весь её. Я стряхиваю с себя чувство отвращения, которое испытываю, когда думаю о них двоих вместе.

— Ты немного вспыльчива из-за этого, — говорит Даниэль, изучая выражение моего лица. Я избегаю смотреть на него, благодарная, когда официантка прерывает нас с нашими чеками.

— Что? — спрашиваю я, когда она уходит.

Даниэль пожимает плечами.

— Я никогда раньше не видел тебя такой раздражительной, — говорит он. — Ты же не запала на него, да?

— Не будь смешным, — говорю я, заставляя себя рассмеяться. — Это было бы безумием. Конечно, я не запала на него. Он мне даже не нравится.

— Конечно, куколка, — говорит Даниэль, всё ещё глядя на меня. — Как скажешь.

Гейдж

Стук, стук, стук, стук. Стучание баса в клубе смутно совпадает с пульсацией в моей голове. Я должен был бы быть чертовски восторженным, сидя в VIP-секции одного из самых горячих клубов в Вегасе, получая деньги за то, чтобы приставать к горячим девушкам и пить только самый дорогой ликёр. Челси даже не приклеилась ко мне, как я думал. Насколько я знаю, если бы я дал ей зелёный свет, она бы сразу же набросилась на меня, но она также занимается бизнесом и знает, что это хорошо для бизнеса, когда я подцепляю цыпочек. Всё дело в грёбаном бренде.

Проблема в том, что всё это напоказ. Я всё ещё в ботинке, что даёт мне отличный повод сидеть здесь, подперев ногу, вместо того, чтобы притворяться, что я во всём этом участвую. И я пью содовую вместо ликёра. Я даже не трахнул ни одной модели в ванной.

Гейдж О'Нил, трезвый и целомудренный. Ад действительно прямо нахрен замёрз.

Может, у меня инсульт или что-то в этом роде. Изменение личности — это симптом инсульта, не так ли? Или у меня опухоль мозга. Вернувшись в Даллас, я мысленно делаю себе пометку поговорить с доктором: «Док, я чувствую себя не так, как обычно. Мне кажется, я заболел». И это совершенно законное беспокойство.

Девушка, сидящая справа от меня, наклоняется ко мне, её длинные каштановые волосы касаются моей руки, и на секунду, когда я смотрю на её локоны, я вспоминаю Делани.

Как будто я мог забыть Делани. Она крутилась у меня в голове с тех пор, как мы покинули Даллас. Вчера вечером я бросил свой телефон на дно сумки и смотрел телевизор в гостиничном номере, пока не потерял сознание, просто чтобы не думать о ней и о том, куда она идёт, одетая так, как она была. На сегодняшнем фанатском мероприятии я мог бы поклясться, что даже видел её в толпе.

Может, у меня и правда чёртова опухоль.

— Я не ношу трусиков, — девушке приходится кричать это мне в ухо, несмотря на то, что она так близко, что я чувствую её губы на своей коже. Я смотрю на неё сверху вниз, позволяя своему взгляду задержаться на её длинных загорелых ногах и коротком-коротком белом платье. Платье без трусиков под ним.