— Я не знаю, — говорит он.

— Чего ты не знаешь?

— Я не знаю, каков я после секса. — Он наливает гель для душа в свои руки, а затем проводит ладонями по моим плечам и вдоль моих рук, создавая пену на моей коже.

Мне не следовало принимать душ вместе с Гейджем. Имею в виду, что я определённо не должна была делать то, что мы делали ранее в солярии, и я действительно не должна поощрять всё это. То, что произошло в солярии, было безумием, мой мозг сломался, и я потеряла всякое чувство благоразумия и приличия. Но теперь ко мне вернулось здравомыслие.

По крайней мере, так было до тех пор, пока его руки не начинали блуждать по моей груди и скользить по моей коже. И пока я не смотрела на его чётко очерченные грудные мышцы прямо перед собой. А потом мне кажется, что я снова теряю рассудок. Я протягиваю руку и касаюсь его, проводя пальцами вниз по животу.

— Что значит, ты не знаешь, каков ты после секса?

Гейдж пожимает плечами.

— Обычно я не задерживаюсь достаточно долго, чтобы узнать, что думают цыпочки после секса.

— Цыпочки? — спрашиваю я, всё ещё улыбаясь. — Ты и правда свинья, да? — Если он не остаётся после секса, какого чёрта он здесь?

Гейдж широко улыбается.

— Хрю-хрю, — произносит он.

— Это горячо. По крайней мере, ты честен.

— Хочешь услышать ещё немного честности? — спрашивает он, обводя пальцем сначала один мой сосок, а потом другой. Жар пронзает моё тело от его прикосновения, и я чувствую, что хочу, чтобы он снова оказался у меня между ног. Проклятье. Как будто мы не занимались сексом всего несколько минут назад.

«Один раз — это ошибка», — думаю я. «Дважды… ну, это уже совсем другое дело».

— Почему ты здесь? — спрашиваю я его.

Гейдж берёт мою руку и обхватывает ею свой член.

— Потому что ты делаешь меня таким чертовски твердым, что я не могу ясно мыслить, — отвечает он. — Потому что четыре года назад я всё лето тусовался с тобой, и каждый день думал о том, каково это, когда твои губы обхватывают мой член. Сегодня я впервые почувствовал их.

— Ты всё лето думал о том, как я тебе отсосу?

Я легонько поглаживаю его, моя рука пробегает по всей его длине, даже когда часть меня думает, что я ни за что не должна делать этого. Я боюсь, что Гейдж вызовет привыкание, и это ужасно.

— Я провёл целое лето, думая о тебе, стоящей на коленях и обхватывающей губами мой член, — говорит он низким и серьёзным голосом. — Я провёл четыре года, думая о том, как ты сидишь у меня на лице. Четыре года думал о том, как ты объездишь меня.

— Я… — начинаю я, и понимаю, что не знаю, что сказать, чёрт возьми. Тот факт, что Гейдж провёл какое-то время, фантазируя обо мне — о нас — кажется абсурдным. — Я уверена, что ты говоришь это всем девушкам.

Гейдж смеётся.

— Не совсем так, милая.

— Знаешь, некоторые люди используют это слово как выражение нежности, — говорю я, лениво поглаживая его рукой. — В твоих устах это звучит как оскорбление.

— Выбирай, как хочешь, дорогая, — отвечает он.

— Я не знаю, раздражаться мне или возбуждаться.

— Ну, я определённо слышал это раньше, — произносит он, улыбаясь и протягивая руку между моих ног. — Я бы сказал, возбуждаться — более точное определение.

Возбуждение пробегает по моему телу, когда он касается меня, но я останавливаю его руку своей.

— Я никогда не была возбуждена тем, кто раздражает меня так сильно, как ты, Гейдж.

Он усмехается.

— Я определённо приму это как комплимент, милая. — Он разворачивает меня лицом к стене душа и фиксирует мои руки над головой. — Я помыл тебя только спереди. Не могу упустить возможность помыть другую сторону.

— Ты такой заботливый, — начинаю я, но меня сразу же отвлекают его руки, спускающиеся вниз по моим бёдрам и заднице, а затем между моими ногами.

— Люди часто говорят мне об этом, — отвечает он.

— Да, — бормочу я, когда его пальцы скользят внутрь меня. Я больше не могу следить за разговором; всё, о чём я могу думать — это его пальцы и то, что они делают. Я двигаюсь, чтобы обернуться, но он протягивает другую руку и снова крепко прижимает мои ладони к стене душевой кабины.

— Займи позицию, — говорит он, и я не могу удержаться от смешка.

— Что это за позиция?

— Это то положение, в которое я ставлю тебя, — отвечает он, и пульсация между моими ногами усиливается. Чёртов Гейдж. Он говорит такие вещи, которые мой мозг побуждает меня воспринимать как женоненавистнические и отталкивающие, но моё тело, кажется, чувствует прямо противоположное.

— Думаешь, я просто буду делать всё, что ты мне скажешь? — спрашиваю я, но не двигаю руками. Я стою там, позволяя горячей воде литься на меня. Когда Гейдж выходит из душа, на меня обрушивается поток кондиционированного воздуха. На секунду мне кажется, что он просто решил уйти, но он снова появляется с обёрткой из фольги в руке.

Он накрывает мои ладони своими, мои руки по-прежнему над головой, и наклоняется ближе к моему уху.

— Думаю, ты сделаешь то, что я тебе скажу, — произносит он, скользя одной рукой вниз по моей руке, затем по спине и по заднице. — Потому что тебе нравится, что у кого-то есть яйца, чтобы сделать это.

Я смеюсь.

— И ты думаешь, что ты один с яйцами?

Я слышу шуршание фольги, и клянусь, буквально таю от этого звука. Какого чёрта Гейдж делает со мной? Затем его рука оказывается на моём бедре, он прижимается к моему входу, и одним быстрым движением оказывается внутри меня.

— Я знаю, что это так, милая, — говорит он, проникая глубже в меня, пока я не чувствую, как его тяжёлые яйца прижимаются к нижней части моей киски. Его ладони накрывают мою грудь, и он медленно движется внутри меня, пока тёплая вода из душа льётся на нас. — А теперь я хочу, чтобы ты потрогала свой клитор для меня. Потри его, пока я трахаю тебя.

Стон срывается с моих губ, когда я подчиняюсь. Как будто я не собираюсь слушать такой заказ. Наслаждение струится по моему телу, поднимая меня всё выше и выше, пока я снова и снова не выкрикиваю имя Гейдж, надеясь, что душ заглушит мои крики.

— Я собираюсь кончить в тебя, дорогая. Ты меня слышишь? — голос Гейджа звучит напряжённо.

Я ворчу в ответ, слишком поглощённая собственным удовольствием, чтобы произнести хоть слово, но Гейдж хватает меня за волосы и тянет назад.

— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я кончил в тебя, — требует он.

Словно по команде, я нахожусь на грани, как только он приказывает мне сказать это.

— Пожалуйста, — умоляю я. — Пожалуйста. — Это всё, что я могу произнести. Я понятия не имела, что кто-то, говорящий со мной так грубо, может быть таким чертовски горячим.

— Чёрт, — стонет он, всё ещё крепко держа меня за волосы. Боль усиливает интенсивность всего происходящего, и я оказываю ещё большее давление на свой клитор, полностью поглощённая этим моментом. — Скажи мне, дорогая.

— О Боже, — выдыхаю я. — Наполни меня своей спермой.

Гейдж отпускает мои волосы, обе его руки на моей талии, когда он в последний раз толкается в меня, крича, и звук этот почти дикий. Его оргазм вызывает мой, и я чувствую, что падаю через край. Его пальцы так глубоко впиваются в мою плоть, что это единственный способ не упасть, когда я кончаю. Его руки обхватывают мою грудь, притягивая меня ближе к себе.

Прошло несколько минут, прежде чем мы оба заговорили, моя голова была слишком затуманена от оргазма. Мы просто стоим там, Гейдж по-прежнему внутри меня, его тело прижимается к моему.

— Боже, мне действительно нравится, какая ты в постели, — произносит Гейдж.

— Спасибо, наверное? На самом деле ты ни разу не был со мной в постели.

— Точно, — говорит он, шлёпая меня по заднице. Гейдж выскальзывает из меня и выходит из душа. — Нам придётся это исправить.

Гейдж