— Почему я дразнилка? — кричу я ему вслед, но он не обращает на меня внимания, поэтому я встаю и иду за ним к бассейну.

— Вода хорошая, — произносит он. Его ноги в воде, и, по крайней мере, он всё ещё в боксерах. Это уже кое-что. Если бы он снял с себя всё и разделся догола…

— Я не дразню тебя, — говорю я.

— Тогда ты просто ханжа.

— Я также и не ханжа, — протестую я. — Ты даже не знаешь меня.

— Тогда раздевайся. Я даже буду держать свои боксеры на себе.

— Как великодушно с твоей стороны.

— Ну же, Делани, — говорит он. — Ты же знаешь, что в моём присутствии нельзя употреблять такие громкие слова. Я же тупой байкер.

— Ха-ха, — смеюсь я, потому что это чушь собачья. Гейдж может быть байкером, и, возможно, он более склонен к механике, чем к книгам, но он не глуп. — Нахуй всё это. Прекрасно.

— Ты только что сказала прекрасно, что ты выебешь меня?

— Я сказала: «Нахуй всё это». Ты прекрасно меня слышал. Нахуй. Нахуй. — Я стягиваю рубашку через голову. — Не снимай свои боксеры, и я войду.

— Голая?

— Нет, не голая, болван. — Я расстёгиваю джинсы и спускаю их вниз по ногам. — Лучше бы ты был прав насчёт того, что сюда никто не придёт.

Он уже по грудь погрузился в воду, потом откинулся назад и поплыл к гроту.

— Жизнь чертовски коротка, Делани, — говорит он. — Твой отец и моя мать не придут сюда, а персонал ушёл после драмы в столовой, я уверен. Здесь только ты и я.

Я сбрасываю джинсы, дрожа от прохлады вечернего воздуха на моей коже. Но холод — не единственная причина, по которой я дрожу. Я дрожу, потому что знаю, что Гейдж смотрит на меня. Я приказываю себе перестать чувствовать себя неловко. Не то чтобы Гейдж не видел лифчика и трусиков на миллионах других девушек, и, кроме того, это было бы так же, как если бы я схватила своё бикини наверху, прежде чем мы спустились сюда. Я рада, что выбрала эти мужские шорты, чтобы носить их под джинсами, а не стринги, которые я обычно ношу.

— Здесь холодно.

— Тогда тебе лучше войти, — говорит он. — Бассейн очень тёплый. Перестань стоять там, дрожа в нижнем белье, и прыгай уже.

Я соскальзываю в воду, погружаясь по шею, как будто сама вода даёт мне некоторую защиту от пристального взгляда Гейджа. Мы долго лениво плывём в тишине, а потом останавливаемся рядом, положив руки на край бассейна внутри грота.

— Как ты думаешь, наши родители собираются расстаться? — спрашиваю я. Я не знаю, почему задаю этот вопрос. Сегодня вечером я посмотрела на отца и увидела, как он несчастен.

— Разве это имеет значение? — спрашивает Гейдж. Я вдруг осознаю, как близко мы стоим друг к другу, Вот так, бок о бок. Расстояние между нами кажется ничтожным.

— Нет, — отвечаю я. — С чего бы это?

— Мы бы больше не были братом и сестрой, — говорит он.

— Мы не являемся ими и сейчас, Гейдж.

— Тогда это уже не имеет значения. — Он смотрит на меня, в мои глаза, а потом на мои губы. Я понимаю, что затаила дыхание, ожидая чего-то, сама не знаю чего.

Это ложь. Я точно знаю, чего жду.

Он должен сделать шаг.

Гейдж

Я стою в воде, лицом к Делани, глядя на неё под мягкими огнями, которые освещают темноту грота, огнями, которые отражаются от воды и создают этот мерцающий эффект. Волосы Делани волнами падают ей на плечи, концы их плавают в воде вокруг неё.

Я подумываю о том, чтобы поцеловать её, и в тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, я твёрд, как грёбаный камень. Мой член стоит по стойке смирно, пока мы находимся в бассейне. Делани открывает рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же снова закрывает его.

— Не надо, — предупреждаю я.

— Не надо чего? — она морщит лоб, и в этом выражении лица есть что-то такое знакомое, что толкает меня на край пропасти. Мы — старые Делани и Гейдж. Я не хочу думать ни о какой другой ерунде.

Я протягиваю руки к её рукам и легко приподнимаю её в воде, поворачивая и прижимая спиной к краю бассейна. Она смотрит на меня снизу вверх, на её лице смесь похоти и чего-то ещё, что я не могу точно определить.

— Ничего не говори, — прошу я её.

— Но почему же? — спрашивает она с придыханием в голосе. Я больше ничего не хочу слышать. Я заставляю её замолчать своим ртом, крепко прижимаясь губами к её губам, и она всхлипывает, растворяясь во мне. В ту минуту, когда мои губы касаются губ Делани, в ту минуту, когда мои руки лежат на её теле, лаская нежную кожу, я чувствую, что снова возвращаюсь с ней в прошлое. Её язык находит мой, поначалу колеблясь.

Потом она стонет мне в рот, и с меня блять достаточно.

Я с силой прижимаю её к краю бассейна, протягиваю руку и провожу пальцами по её волосам на затылке, притягивая Делани к своему рту.

Я хочу сожрать эту чёртову девчонку.

Я так сильно её целую, что когда, наконец, отхожу от неё, она задыхается. Я всё ещё держу её за волосы, дёргая их так, что её лицо наклоняется ко мне.

Её рот приоткрывается, и она проводит языком по нижней губе, всё ещё пухлой от поцелуя. Грудь Делани поднимается и опускается, и, чёрт возьми, я хочу положить свой рот на её сиськи. Мне кажется, что моё проклятое сердце вот-вот выскочит из груди, я так сильно хочу её.

«Вот так у людей случаются сердечные приступы», — думаю я. Я даже не вошёл в неё членом, а чувствую, что моё грёбаное сердце вот-вот взорвётся.

— Гейдж, это не может…

Я положил палец на её губы. Чёрт, эти губы. Я представляю, как она открывает эти губы и обхватывает ими кончик моего пальца. Мой член действительно может взорваться, если я подумаю о чём-то ещё, что она может сделать этими губами.

— Шшш, — говорю я ей. — Что бы ни происходило в твоём мозгу, выключи его.

— Но мы же…

Я сильнее прижимаю палец, заглядывая ей в глаза, двигая его ниже, по подбородку, вниз по шее, а затем между грудей. Глаза Делани трепещут, закрываясь, и я провожу пальцем по верхушкам её холмиков, наклоняясь ближе к ней и касаясь кончиком языка мочки её уха. Я нежно прикусываю её, втягиваю в рот и обхватываю ладонью грудь Делани, когда она выгибается под моей ладонью.

— О Боже, — шепчет она.

— Я хочу, чтобы ты повторяла это снова и снова, — говорю я Делани. Я понижаю голос до шёпота, мой рот близко к её уху, когда она проводит рукой по моему животу. — Я хочу провести языком по каждому чёртову дюйму твоего тела. Я хочу погрузить свой член в твою сладкую киску, пока ты не задохнёшься, блять.

Её глаза распахиваются, и она смотрит на меня с выражением необузданного вожделения.

— Гейдж, я… мы… я не знаю.

— Мне нужно поцеловать тебя ещё раз, чтобы ты всё поняла? — спрашиваю я. Я провожу ладонью по её животу, а затем между ног, и она хватает меня за запястье, обхватывая его рукой, как раз когда мои пальцы приземляются на её клитор. Я наблюдаю, как меняется выражение лица Делани, когда я надавливаю на него медленными движениями. Я просто не могу поверить, что моя рука у неё между ног. — Или мне вместо этого нужно положить свой рот на твою киску?

И тут же она отстраняет моё запястье, встряхивает головой, словно стряхивает с себя какой-то дурной сон.

— Мы не можем, Гейдж.

Делани пытается отойти от меня, но я хватаю её за руку.

— Да что с тобой такое? — мой голос звучит ещё более раздражённо, чем я думаю, но, чёрт возьми, я взвинчен.

— Ты спрашиваешь, что со мной происходит? — спрашивает она. — Только потому, что я не хочу трахаться с тобой в бассейне? Отпусти меня.

— В одну секунду ты горяча, а другую уже холодна, так что да, в чём дело, чёрт возьми?

Она резко отдёргивает руку.

— Дело в том, чёрт возьми, что мы не можем этого сделать, ясно? — произносит она. — Это не очень хорошая идея.

— Из-за этой истории с братом и сестрой? — Делани уже развернулась и вышла из бассейна, завернувшись в полотенце. — Не волнуйся, наши родители — это колоссальная железнодорожная катастрофа.