Дожидаясь хотя бы одного слова от неё. Оно бы могло спасти сделавшуюся вмиг напряжённой ситуацию.

Вот только Гейден, по-видимому, не собиралась с ним что-либо обсуждать. Выпрямилась, расправив плечи, и поправила волосы, раскидывая их по спине и плечам. Они шикарными тяжёлыми локонами легли на плотную материю светло-серого прямого пальто.

Мазнула взглядом по его лицу. Так, словно между прочим. И сказала:

– Пока.

Вот так просто. «Пока». И что он вообще от неё хотел?

От этой гордой, противной, несносной…

– Пока, – его голос звенит. И она уловила этот звон.

Вскинула подбородок, не сподобившись даже на какой-нибудь намёк на улыбку, развернулась и вышла из раздевалки, придерживая металлическую калитку.

Вот так просто.

Каблуки, стучавшие по кафелю, делались всё приглушённее с каждым её шагом, а когда она поднялась по лестнице, что вела из подвала к холлу, они и вовсе стихли.

Егор стоял и пялился на прутья дверцы, засунув руки в глубокие карманы пальто. Мозг работал, подбрасывая варианты ответов на вопрос «что только что здесь произошло?». Он не знал. Тупо не знал и не представлял, что только что произошло между ним и этой девчонкой.

И самое главное: почему о том, что здесь произошло, ему сейчас напоминали только горящие от мягкого поцелуя губы?

– Ну, неужели, – Диана насмешливо подняла брови, улыбаясь.

Поставила на стол две наполненные горячим чаем кружки и уселась напротив, упираясь подбородком в сцепленные перед собой пальцы. Довольная донельзя. Смутное ощущение дежавю мазнуло по натянутому до предела сознанию, но Марина предпочла его проигнорировать. Придвинула к себе одну из кружек и обхватила её ладонями, растворяясь в тепле, что электрическим зарядом промчалось по нервным окончаниям, расселившимся под кожей.

– Неужели что? – переспросила она немного нервно, как ей показалось.

Диану этот тон ничуть не покоробил. Шатенка пропустила его мимо ушей и протянула руку к своей кружке. Отпила немного, не прекращая просверливать Гейден многозначительным хитрым взглядом. Несколько длинных прядок из наспех собранного пучка выпали, спустившись по спине и плечам.

Марина находилась в состоянии какой-то непонятной прострации. Мысли в голове закручивались медленно и тяжко, уплывали в какие-то несусветные дебри. И хотя размышления тянулись с катастрофической леностью, Гейден не могла ухватиться ни за одно из них.

Она всё делала на банальном автомате: на автомате оделась, вышла из школы на заплетающихся ногах, позвонила подруге, замогильным голосом сообщив, что уже идёт к ней, чтобы кое-что срочно обсудить, дошла до дома Лисовской, поднялась на нужный этаж. Даже обняла шатенку как-то машинально.

Встретить Егора в гардеробе она никак не ожидала. Все уже успели разойтись по домам, даже Диане Марина сказала, что та может не ждать её, так что и они с Пашей быстренько ретировались. Но случилось то, что случилось. И фигура Рембеза заставила сердце в её груди подпрыгнуть слишком высоко, а затем пуститься в такой безумный пляс, что самой страшно становилось: не разорвётся ли оно вдруг ненароком от этого сумасшествия.

Поцелуй был неожиданностью не в меньшей мере, чем всё остальное. Прекрасной неожиданностью. Девушка ещё долго чувствовала, как подгибаются ноги и что-то дрожащее и объёмное наполняет грудь изнутри. Она едва соображала и всеми силами пыталась выбросить из головы эти крохи оставшихся горячим воспоминанием ощущений нежного сладостного поцелуя.

Произошедшее буквально окрыляло. Девушка вот-вот ждала, что взлетит и упорхнёт из этого мира, в котором она всё чаще и чаще стала вести себя, как последняя идиотка.

Уже подходя к дому шатенки, Марина осознала, что понятия не имеет, что делать дальше. Что теперь будет? Оба сделают вид, будто ничего не было? Впору тогда с моста сброситься, если так. Голову забили мысли, упрямо противостоящие её общему состоянию, и она в конец запуталась в себе и своей голове.

Зато Лисовская, кажется, была на седьмом небе. Как только услышала, что случилось, улыбнулась так широко, что даже стало немного не по себе. И всё не переставала смотреть своими хитрющими глазами, в которых намёков было больше, чем людей в Китае.

– Неужели вы решили подумать головой, – протянула шатенка сладким голоском, почти издевательски.

Марина цокнула языком, пропиливая подругу пристальным недовольным взглядом.

– Он явно думал не только головой, когда делал это.

Среди вороха несусветицы, стягивающей черепную коробку, мелькнула немного смазанная мысль, мгновенно вытеснившая Марину из состояния потерянности. Когда она в прошлый раз вот так сидела на кухне Лисовской и разговаривала с подругой про Егора, комнату озарял сияющий солнечный свет. Окрашивал тёплыми приятными оттенками, сглаживающими интерьер и чувство глухого непонимания.

И чай остывал в руках не так быстро, как сегодня.

Сейчас же небо казалось тяжёлым и мрачным. Уже смеркалось. Тёмно-серые тучи нависли над городом подобно студёному грузному покрывалу и время от времени ополаскивали улицы моросящим дождём. Комната полнилась бледным стальным светом, но всё равно казалось, что освещения будто бы не хватало. Погода нагоняла осеннюю тоску, к тому же в последнее время ощутимо похолодало.

Не только на улице, но и за рёбрами.

Тихий твёрдый голос вернул Марину на маленькую кухоньку, в квартиру Лисовской, заставив вынырнуть из бездны собственных размышлений. Она моргнула и подняла глаза на подругу, отстранённо водя кончиком пальца по кайме кружки с остывающим напитком.

– Знаешь, вам давно пора сдвинуться с этой мёртвой точки. Вы уже месяц нормально не разговаривали. Один игнор и какие-то обиды, это так по-детски.

Марина тяжело вздохнула, чувствуя, что слово «месяц» отдалось лёгким покалыванием в груди. Неужели уже действительно месяц? Надо же. Она месяц гибла без него.

Пара глотков – и тёплый крепкий чай согревает тело изнутри. И, как всегда, успокаивает всё зверьё, какое пряталось по углам. А губы задают отвлечённый вопрос:

– И что ты предлагаешь?

Голос какой-то пустой, но Марина не обращает внимания. Просто ждёт, что ей ответит всезнающая мудрая подруга. Подруга, поддерживающая её всякий раз. И за это ей – бесчисленное множество «спасибо».

За это и за терпение.

– Поговорить, конечно, – таким тоном, будто это само собой разумеющееся.

Да и действительно, Марина и сама могла догадаться, что сейчас услышит. Ничего сверхординарного и оригинального не прозвучало. Как всегда, всё оказалось до банального просто.

– Поговорить? – переспросила она, хмуря брови.

– Поговорить, – с ощутимым напором повторила Диана, кивнув. – Поговорить и прийти к чему-то одному, наконец.

К чему-то… одному?

Решить всё, что происходит между ними? Покончить с этой проклятой, нескончаемой неразберихой? Поговорить с ним Марина конечно же могла. Но вот услышать от него ответ она боялась просто до чёртиков. До дрожи по коже предплечий. И где-то в животе что-то точно также дрожало, и хотелось избавиться от этого мерзкого трясущегося чувства.

Чувства страха.

Надо же, призналась, что боится, как бы он не отверг её. Как бы не разбил и так уже настрадавшееся сердечко, всё в трещинах вдоль и поперёк. Своим отказом.

А вдруг, а если…

Извечные недофразы, недопредположения, которые закручивали каждую жилу в тугой узел.

– Я не уверена, понимаешь?

– В чём? – Диана не понимала.

– В том, что всё есть, – выпалила Гейден. – В том, что то, что происходит между нами, – настоящее. С моей стороны – да, а с его?.. Ты ведь знаешь. Иногда складывается ощущение, что ему абсолютно наплевать. Может ли это быть игрой? А если да, зачем тогда всё это? Чтобы привязаться к нему ещё сильнее и потом разбиться окончательно, если он уйдёт?

Снова эти миллионы нескончаемых вопросов в голове. Носятся, как угорелые. И Диана, которая выслушивает её до конца. Молчит. И смотрит так, что снова становится не себе. И хочется сжаться.