И этот поцелуй, выносящий любые мысли из головы.

Марина улыбнулась прямо в его рот, всё ещё чувствуя тёплую ладонь, обнимающую её лицо, и подушечку большого пальца, поглаживающую кожу у их соединённых в сладкой и тягучей, влажной нежности губ.

Имеющей привкус зимы. Привкус декабря, наступающего нового года и свежевыпавшего снега, что так звучно и сладостно хрустел под подошвами ботинок.

Когда он спонтанно целовал её, вот так, посреди улицы, просто наклонившись и коснувшись губами её просящих губ, Марина готова была умереть от счастья. Это всегда было так естественно, так просто и так абсолютно правильно.

Неужели всегда будет так прекрасно хорошо?

Он отстранился только через пару минут, напоследок легко поцеловав её в краешек рта, глядя глаза в глаза, на самую глубину, ныряя в голубые радужки снова, отказываясь покидать этот омут, затягивающий, увлекающий, захватывающий.

Они касались друг друга кончиками носов. Егор слабо покачал головой, мягко поелозив кончиком по её, вздёрнутому, и отстранился, выпрямляясь. Убирая руку от лица, куда сразу толкнулся прохладный вечерний воздух. Марина почувствовала, как он мягко сжал её ладонь в своём кармане.

Его волосы опять присыпало снегом, но Гейден сдержала порыв вновь встать на носочки и коснуться пальцами слегка потяжелевших от влаги волос. Только закусила губу, коснувшись взглядом этой белой плёнки на тёмных кончиках, а Егор словно бы понял её без всяких слов. Снова вытянул свободную руку из кармана и мягко стряхнул опустившиеся хлопья. Затем вопросительно кивнул в сторону уходящей вглубь аллейки, предлагая продолжить путь, и девушка кивнула.

Они возобновили неторопливые шаги.

– Завтра вы не отвертитесь и, наконец, наденете свои новые платья, которые так тщательно скрывали, – как бы невзначай заметил Егор, мягко усмехаясь.

Марина закусила губу, тихо хохотнув. Вытащила свободную руку из кармана, ощущая прохладный воздух и несколько кряду упавших крупных снежинок, ловя их ладонью и тут же сжимая, превращая в растаявшие капли.

– А ты так сильно ждёшь?

– Меня гложет любопытство. Пашу тоже.

– Ну, вот видите. Дождались же в итоге, – посмеиваясь, произнесла Марина.

– А нечего было столько тянуть, – буркнул Егор в ответ. – Сделали, блин, чуть ли не государственную тайну из этого.

– Ой, не преувеличивай, – Марина изогнула бровь, поворачивая к молодому человеку голову и встречая его хитрый взгляд. – Нашим платьям до государственной тайны, как нам отсюда – и до Парижа.

– А это дела не меняет, – заключил юноша, усмехаясь, заставляя Марину тихонько рассмеяться.

– Ещё как меняет! – девушка вздёрнула подбородок, неосознанно сжав его ладонь сильнее.

– Ни черта, – Егор упрямо покачал головой, поджимая губы, сдерживая рвущуюся улыбку.

– Черта! – выпалила Марина, веселясь, поворачиваясь к молодому человеку всем телом.

Он иронично поднял брови, наблюдая за девушкой, что так бойко отстаивала свою позицию в этой абсолютно бессмысленной дискуссии. Практически любовался вспыхнувшим огоньком в потемневших из-за слабого освещения редких низких фонарей глазах и заигравшей улыбкой на губах.

– Нет такого слова, – заключил он, изогнув бровь.

Но её это не волновало, по всей видимости, и сдаваться она не собиралась. Поэтому решила прибегнуть к последнему аргументу. И передразнила его на манер говора маленького ребёнка.

– Нет такого слова.

И эти сверкающие глаза. Прекрасные, живые. Егор улыбнулся, качая головой, наблюдая за тем, как она посмеивается в ответ. А взгляд такой хитрый. Невольно закусил щёку изнутри, любуясь этой красивой девушкой. Этой самой красивой девушкой. Без сомнений.

Именно так она и побеждала во всех спорах. Или прибегала к совсем крайним мерам и целовала его, чтобы он согласился с ней. Это работало безотказно всегда. А потом радовалась, как ребёнок, словно выиграла в лотерею. А Егор становился счастливее в двести тысяч раз, просто потому что она стояла рядом и смеялась своим потрясающим смехом, который он готов был сцеловывать с её губ.

Как и сейчас.

Их прервал звонок его телефона, затихший, однако, через пару-тройку секунд – Егор даже не успел достать смартфон из кармана пальто. Пальцы обхватили корпус и вытащили его, нажимая на кнопку разблокировки. Экран вспыхнул, и почти чёрные в скудном освещении аллеи глаза вперились в дисплей.

А затем юноша нахмурился, резко останавливаясь, вынуждая Марину затормозить рядом.

Тёмный взгляд всматривался в экран самсунга с каким-то диким непониманием и набирающим обороты остервенением. У основания скул ожили желваки. Он покусал щёку, делая пару движений пальцем по дисплею, поднимая голову, будто бы намеренно игнорируя то, что было на экране, и убирая телефон обратно в карман. Глаза в лёгком прищуре уставились куда-то вдаль, и складки на лбу от того, что он хмурился, всё никак не разглаживались.

Словно он активно обдумывал какую-то мысль в голове. Подбирал варианты, искал решение. Срочно, быстро.

Анализ чётко читался в твёрдом сухом взгляде.

Марина напряглась, вглядываясь в озабоченное лицо. Сжала губы, пытаясь выловить изменения мимики, ощущая, кажется, каждую клеточку недовольства в практически чёрных глазах. Невольно сжимая его руку чуть сильнее.

Что могло произойти?

Что его так разозлило?

– Егор?

И чуть не вздрогнула, когда он резко перевёл на неё взгляд. Слишком жёсткий, слишком цепкий. Слишком полный сомнений до краёв этой поглощающей чёрной радужки.

И тут – смутная догадка. Родившаяся в одно короткое мгновение.

Наверное, короче момента в жизни Марины не было никогда.

Невольно вспомнилось, как они сидели относительно недавно в излюбленной кофейне. Друг против друга, втянувшись в приятный тягучий разговор, который был также разрушен звонком его телефона.

Звонком от…

– Это была… она?

Слишком внезапно. Она даже подумать не успела толком, прежде чем прямой вопрос сорвался с губ.

Голос со стальными вкраплениями ударился о его лицо так резко, что он удивлённо моргнул. Словно бы не ожидал.

Марина тоже не ожидала. Просто стала вглядываться в его лицо чуть сильнее. Он молчал. И она уже заранее поняла, что он ответит.

Даже несмотря на то, что она понятия не имела, как зовут ту девушку, Егор понял, о ком она говорила.

Сжал губы, вздохнул. Однако взгляда не отводил – смотрел прямо. Глаза смягчались, недовольство выносилось из тёмных радужек, и они словно бы даже стали чуточку светлее.

Или Гейден показалось.

Она отчётливо понимала только одно – что-то липкое, горячее и поистине мерзкое разлилось прямо за рёбрами, заливая каждый орган, что мог ощущать. Плескалось о стенки, ошпаривая вязким кипятком, и хотелось выжать это из себя, выдавить, выплеснуть.

Чёрт возьми, было неприятно.

А когда Егор, наконец, заговорил, объём этого месива в ней будто бы увеличился раза в два. И контролировать себя сделалось отчего-то сложнее.

– Да, это она.

Марина быстро выдохнула, выпуская в воздух очередное быстро растаявшее облачко пара, и слегка сузила глаза. Ей почему-то захотелось вытащить руку из его кармана, но она переборола это в себе, продолжив вглядываться в карие радужки перед собой.

Егор будто что-то решал в своей голове. Прикидывал, раздумывал. Словно соображал: стоит или нет. Благо, это продлилось не так долго, как могло бы.

– Она звонила мне две недели назад, – голос был убийственно спокоен. – В тот раз мы даже поговорили.

Прохладная усмешка.

Он что, издевается?

Марина неосознанно приподняла подбородок, сжимая губы. Встречая твёрдый взгляд, который тоже был направлен прямо на неё.

Они остановились посреди дороги, и их совершенно не волновало, что нечастым прохожим приходилось обходить их под громкое цоканье и недовольное бормотание о том, что другого места, чтобы встать, они, конечно, найти не могли.