— Я могу приманить любое морское существо, а вот клюнет оно или нет на этого... — Пляхбуль сморщился, покосившись на тюк из бывшего управляющего, от которого ощутимо пованивало.

— Сначала надо прополоскать засранца, а еще лучше добавить ему кое-чего для аппетитности, — бросая на жирдяя недобрые и весьма кровожадные взгляды, предложил Ежов.

Теодор, уловив посыл, подхватил сверток и несколько раз энергично притопил мычащего с кляпом во рту толстяка, уже белого от ужаса.

— Покрывало-то снять бы надо, — меланхолично глядя на водные процедуры, добавил Константин.

А когда Теодор поставил перед ним мокрого и дрожащего Клостуса, все порывавшегося упасть на колени, Ежов, не задумываясь, хуком справа влепил мерзавцу в челюсть. Кляп при этом вылетел, но, похоже, именно он уберег бывшего управляющего от выбитых зубов.

Жалости в глазах Ежова не было совсем, мужчина прекрасно знал эту породу людей-предателей. Если бы все вышло, как гаденыш планировал, то он не пощадил бы никого.

— Я думаю, было бы неплохо, чтобы это... — Юфимия, подойдя, удовлетворенно оглядела стекающую с разбитой губы Клостуса струйку крови, — хоть частично компенсировало причиненный вред. Я тут списочек ценных морских хищников составила. Ингредиенты для зелий из них очень ценятся, а добыть их непросто. И еще… — она, ласково улыбнувшись, посмотрела на бывшего работника, — оставьте его в живых...

Толстяк с надеждой в глазах протянул к ней руки, кланяясь, как болванчик, готовый рухнуть в ноги, но, встретившись с ледяным взглядом магички, застыл напуганным сусликом в нелепом полупоклоне с откляченным задом.

— Отправим его потом к Чапис-Слоукам. Думаю, старый Джейкоб найдет, чем его наградить за такую службу. — Юфимия отвернулась и неторопливо пошла к плетеному креслу, где рядом в точно таком же уютно устроилась Жузниарисса, с наслаждением кладя в рот небольшие бледно-розовые ягоды.

За ее спиной прямо на камни рухнуло без сознания грузное тело.

— Живой! — Костик проверил пульс. — Немного разбил башку, но это даже неплохо. Знатная будет рыбалка.

Помня, что мерзавец хотел сотворить с Людочкой, Ежов даже не пытался подавить свою злость. Таких людей жалеть нельзя, а еще небезопасно!

Теодору долго в образах и мыслеформах объясняли его роль ловца на приманку, втолковывая, что все кусочки человека должны остаться на своих местах и надо постараться его не утопить.

Растительный монстрик не очень понял, зачем это надо, но согласно кивал всеми бутонами. Ему нравилось предстоящее развлечение, а еще добрая хозяйка пообещала, что все ненужное от трофеев достанется ему с напарником.

Огромные зубастые пасти синхронно облизнулись, а более мелкий теперь Четлик подобрался ближе для подстраховки.

Зеленые бодигарды с первого заброса действовали на удивление слаженно.

Как только на манящий зов лайрскана приплывала нужная особь, верещащее, уже без кляпа, тело Клостуса, направленное лианой Теодора, шлепалось в воду точно в нескольких метрах по ее курсу.

А потом скорость сматывания лианы уже состязалась со скоростью морского хищника, который практически хватал визжащую и иногда булькающую от ужаса наживку за пятки.

Почти у берега в ход пускались уже несколько лиан и магия Пляхбуля, подбрасывающая подплывшую добычу над водой. На берегу же эстафету перехватывал Четлик, цепляя хищника за жабры и таща волоком к госпоже.

Юфимия и Жузниарисса с энтузиазмом чокнутых хирургов препарировали добычу магией, сортируя на ингредиенты и награду рыболовам, а Ежов с интересом наблюдал за рыбалкой, болея за морских обитателей. Ему очень хотелось, чтобы хоть кто-то откусил жирдяю нечто ценное. Так, на всякий случай. Во имя справедливости. За всех обиженных им девушек и стоящее у Кости перед глазами испуганное лицо Пуговкиной.

Рыбалке не помешала даже пришедшая ночь. Над морем подвесили яркие магические огоньки, прицепили такие же на Клостуса, а госпожа Альданская несколько раз подлечивала толстяка, объясняя, что подарок старикашке Джейкобу должен сохранять товарный вид.

Одну Пуговкину в отведенные ей комнаты особняка ни лайрсканы, ни жазотусы не отпустили. На кухню она шла в сопровождении пары морских воинов, да и крылатой мелочи с пяток увязалось за ними по пятам. Жазотусы и помогли извлечь из-за каминной трубы порядком охрипшего кота, который вдохновенно голосил: «Спасите! Живодеры! Гринписовцев на вас нет!» Пока Люся успокаивала нервного повара и сочувствовала кухарке, крылатые малыши спеленали полосатого обжору магическими нитями и предусмотрительно держали его в своеобразной авоське под самым потолком, уж очень недобрые взгляды бросал на упитанного кота кухарь.

А самой Пуговкиной сурово сдвинувшая брови Миневра совала под нос то батон колбасы, объеденный в середине так, что напоминал яблочный огрызок, то головку сыра, которая обзавелась неровными отверстиями такой глубины, что вполне могла служить мышиным домом.

— Ладно бы просто сожрал! — кипятилась женщина. — Но ведь сколько всего попортил, паразит! И специй все банки порассыпал, — ткнула она пальцем в кучки раструшенных по столам травок и порошков.

Людочка, недоумевая, разглядывала все это безобразие и не могла понять, что произошло с адекватным, в общем-то, котом. Уже вися в сетке под потолком, Шавермур стал хихикать и даже, махая лапой на окруживших его и держащих магическую авоську жазотусов, запел:

Муха, белокрылая птица,

Муха, боевой самолет,

Как хотел я крылатым родиться,

Чтоб с тобой устремиться в полет.

Внезапно кухарка шарахнулась в сторону. Это один из лайрсканов вдруг шагнул вперед и подцепил из рассыпанных специй какой-то огрызок.

— Вот, — он протянул его на когтистой ладони к Пуговкиной, — запах от зверя такой идет.

Понюхав поданный кусочек, Пуговкина моментально сообразила, в чем дело.

— Ах ты, валериановый наркоман! Вот я тебе задам, всякую гадость в пасть тянуть! В ванную его надо, под холодный душ, чтобы мозги после валерьянки на место встали. А еще лучше желудок прочистить, чтобы наверняка. Неизвестно, чего он еще тут в таком состоянии наглотался.

— Страшная ты женщина, Людмила! — глядя на девушку сверху вниз, пустил крокодилью слезу Шавермур. — Не любишь ты котика! Нет в тебе тепла душевного и сочувствия к одинокому зверю, единственному в этом жутком мире...

Кот печально свесил голову между плетениями магической сети, закрыл глаза и вдруг захрапел.

— Надо отнести его ко мне в комнаты и привести в чувство. — Пуговкина развернулась к двери, но, чуть помедлив, все же спросила: — А зачем на кухне корень валерианы был?

— Это корешок стылчанки. Никакой валерианы я не знаю, — начиная убирать бардак, проворчала кухарка, сунув стоящему без дела сыну лохматый веник. — Если от жара печей виски ломит, мы нюхаем, иногда маленький кусочек и разжуем, если в груди печет. С приправами не держим, отдельно тут на полке он лежал.

Пуговкина, решив не лезть в порядки, заведенные на кухне, пожала плечами и молча вышла. За ней последовали лайрсканы и полетели жазотусы, таща в магической сетке выводящего рулады спящего Шавермура.

— Да вы... Да яу!.. — Мокрый кот на дне керамического бассейна в ванной комнате отряхивался и злобно фыркал во все стороны. — Еще друзья, называется. Коты не рыбки, нам вода не нужна! Мы животные сухопутные и тепло любим, колбауску, сметаунку...

— А еще валерьянки перебрать, кухню госпоже Юфимии разгромить и без ужина всех оставить! — немного преувеличивая и недоговаривая, уперла руки в боки Людочка.

Кот, видимо почуяв, что права качать сейчас не стоит, замолчал и виновато потупился.

— И когда мне нужны советы, чтобы принять решение, что делать с магией, ты вот такое творишь! — Пуговкина вскипела праведным возмущением. — А может, тебе эту магию всучить вместе со всеми неприятностями? Останешься здесь тропу охранять и открывать дороги. Дуб тебе найдем, цепь золотую организуем, и будешь ты сидеть там и умничать!