Резко дернувшись и чуть не свалившись с диванчика, девушка распахнула, как оказалось, закрывшиеся глаза и ошарашенно наткнулась взглядом на катающийся по мокрому полу сцепившийся клубок из лайрскана и Ежова. Вокруг перемещалась, скрежеща и свистя, Жузниарисса, периодически, как хлыстами, впиваясь магией в переплетение зелено-колючих и серебристо-чешуйчатых конечностей, а на самом клубке, завывая и подскакивая, словно мохнатый мяч, прыгал Шавермур и периодически хлестал лапой с выпущенными когтями, иногда попадая по колючкам Ежова, отчего вой менял тональность с боевого на жалобный. Сами мужчины мутузили друг друга, не расцепляя захвата, и русский многоэтажный фольклор в исполнении Ежова перемежался со скрежетом и визгом хищного русала.

Только Юфимия Альданская с философским спокойствием смотрела на это безобразие, творящееся в ее доме, и неторопливо пила чай, чуть смежив веки и скептически приподняв одну бровь на невозмутимом лице.

— Знаете, милочка, мне кажется, что все-таки с вами что-то не так, — вдруг негромко бросила она в сторону Пуговкиной. — Иногда у меня возникает ощущение, что есть в вас что-то неправильное, какое-то искажение. И рядом с вами у всех обостряется реакция и эмоции, причем не угадаешь, плохие или хорошие. У меня, например, очень растет подозрительность в отношении всех вас.

— А почему вы мне это говорите, если всех подозреваете? — Люся в недоумении захлопала ресничками, разглядывая сухонькую фигурку пожилой дамы с чашечкой. Леди словно сошла с портрета какой-нибудь викторианской эпохи, хотя дамы тех времен столько украшений на себе не носили.

Мадам чуть улыбнулась уголками рта и, поставив чашку на сервировочный столик, поднялась с диванчика.

— Просто пытаюсь понять причину образовавшегося в моей жизни катаклизма, и, несмотря на многокомпонентность происходящего, мне все же представляется, что ты центральный элемент всего. — Она медленно расстегнула тяжелое колье из молочно-желтых с темными прожилками плоских камней в тонкой, словно фольга, золотой оправе и, как будто играя в вышибалы, швырнула в драчунов.

Украшение в полете распалось на отдельные камни и плавно выстроилось цепочкой, круговой пунктирной линией охватывая замершую группу. Мужчин расцепило и вздернуло за шкирки, как нашкодивших котят, магия Жузниариссы клубком замоталась вокруг королевы жазотусов, а Шавермур шмякнулся на пол всеми четырьмя лапами, выгнул горбом спину и замер, задрав хвост.

— Неплохо бы проверить, конечно, раз все тут как тогда. Может, все и сложится, — меж тем бормотала под нос магичка, вынимая из волос острую шпильку-булавку. — Долго их так не удержишь, а другой возможности может и не представиться. Пошли!

Обернувшись к девушке, она поманила ее за собой и подошла к одному из камней бывшего колье. Даже не поморщившись, старуха проколола сразу несколько пальцев и пошла по кругу, оставляя отпечатки на каждом камне.

— А теперь ты, — протянула она шпильку девушке. — И поторопись, твои неприятности — это не просто так.

— Люда, не слушай ее! — выдавил из себя весь изгвазданный чешуей, висящий в воздухе Константин. — Пусть сначала объяснит зачем!

— Кровь ценна, каждая капля может спасти жизнь одному из нас, — пробулькал истыканный мелкими иголками лайрскан, глядя на Пуговкину одним глазом, второй заплыл сизо-лиловым пухлым синячищем.

— Ошибка будет дорого стоить, девочка, — надломленно прошелестела замершая королева.

— Быстрее! — рявкнула Альданская, впихнув Люсе острую штуковину и подтолкнув к одному из камней. — Объяснения потом. Иначе ничего не выйдет! Возможно, это шанс вернуть вас домой!

И Люся решилась. Ну не умрет же она от этого.

Ойкнув от укола, она тоже пробежалась по кругу, тыча пораненным пальчиком в засиявшие как фонарики камни, и остановилась у последнего, сунув палец в рот, как делала в детстве. Внутри круга воздух сгустился, а затем открылась воронка, всасывая в себя всех там находящихся.

Пожилая магичка с торжествующим: «Я так и знала! Пошли скорее!» — махнула девушке и шагнула в круг, но Пуговкина за ней не успела.

Ее неожиданно дернули назад за талию, а на ближайший камень кинули какую-то тряпку, разрывая круг.

— Охренел?! — Люся, развернувшись, встретилась глазами с лысоватым толстяком, прислуживавшим Альданской. Потный и красный, с бегающими выпученными глазками мужик, слащаво скалясь, ухватил ее за грудь и глупо хихикнул, не обращая внимания на возмущение девушки.

— Старуху твой охранник прибьет или эти уроды звероватые, — довольно заявил он, пытаясь еще и за попу ее ущипнуть. — Остров пока Чапис-Слоукам пообещаю, чтобы в совете магов раньше времени не засуетились, а потом поздно будет! Кровь-то Эстерблисков твоя, значит, и наследуешь остров ты, а уж о наследничке мужского пола я позабочусь. А может, и двоих родишь, чтобы наверняка!

Уж неясно, чего ожидал Клостус от девушки, может, того, что она плакать начнет или в обморок грохнется, услышав о его коварных планах. Но явно не того, что Люсенька вцепится в толстые щеки ногтями, прицельно пнет по самому дорогому и кинется бежать.

— Мерза-авка! — взвыл белугой несостоявшийся наследникоделатель. — Ты еще поплатишься! Сама умолять будешь и на коленях ползать! В подвал запру с мышами! На хлеб и воду! На одну воду! И никто тебе не поможет!

Пуговкина же бежала, словно ее кто-то вел, и влетела аккурат в свою комнату, ту самую, которую ей выделили. Ее рюкзак, отданный при возвращении из лаборатории слуге, лежал на креслице. Почему-то Люсе это казалось сейчас очень важным. И стул, старый бабушкин венский стул стоял тут же.

«Так, Пуговкина, надо держаться!» — подбадривала себя девушка. Боевой запал прошел, и стало страшновато. Рядом не было Кости и даже кота. А мерзкий толстяк был уверен, что они все не придут за ней и даже госпожа Альданская не вернется в свой дом.

— Если никто не поможет, значит, надо самой! Сначала все запереть и вооружиться. А потом пытаться как-то вернуть всех сюда или попасть к ним!

Дверь была подперта комодом и двумя креслами, окна проверены и зашторены, из ванной притащены все тюбики и баночки, которые Люся поставила так, чтобы удобно было хватать. Каминную трубу на всякий случай заткнула завернутой в одеяло подушкой, а кочергу тоже положила поближе, рядом с дубинкой, притащенной с острова.

— В подвал он меня посадит, щаз! Свин лупоглазый! Вот госпожа Юфимия вернется, и попрошу ее тебя в порося превратить или, еще лучше, в червяка какого. Наследников я рожать должна. Совсем спятили. Один кровь требует, другой рожать... У меня, между прочим, жених есть, и он вам всем глаза на ж…у натянет, чтобы не смотрели на меня даже! — бурчала она, силясь вспомнить самые красочные Костины выражения в моменты сильного душевного расстройства и сооружая рядом с диваном в гостиной завал из не сильно габаритной мебели.

Мысли о Косте, который обязательно придет и спасет, придавали сил и грели душу.

Только вот совершенно невменяемый Ежов, согласно всем предсказаниям жирдяя Клостуса, в данный момент сжимал морщинистое горло обессиленной после магического ритуала старухи.

Неизвестно, чего ожидал Ежов и иномирные нелюди, но магия, сотворенная ритуалом камней с кровью госпожи Альданской и Люси Пуговкиной, выкинула всю компанию на уже знакомый тропический остров. Их весьма неласково приняли каменные плиты у похожей на арку скалы, где до этого девушка пару раз принимала водные процедуры.

Госпожа Альданская с трясущимися руками и белым как мел лицом привалилась к стене корявого монолита, остальные, кряхтя и постанывая, поднимались на ноги, отскребая свои тушки с негостеприимно жесткой плиты, и только кот скорбно завис в кусте неподалеку, издавая характерные рыгающие звуки. Бедняга Шавермур очень плотно подкрепился, и теперь, после взлетов, кручений и падения, его тошнило.

— Где Люда? — Константин, едва придя в себя и утвердившись враскорячку на четвереньках, умудрился сфокусировать взгляд и заметить отсутствие своей персональной головной боли.