— И еще у них много общего с Костей, — вдруг подал голос разлегшийся на солнышке в травке кот, вальяжно вылизывая лапу и блаженно, сыто жмурясь.

— И жазотусы, и мы из другого мира! — догадалась Пуговкина.

— Не только! — Госпожа Альданская одобрительно почесала Шавермура за ушком. — И Жузниарисса, и господин Ежов сейчас находятся в промежуточных обликах, а до этого Константин Сергеевич был тем, кем не являлся. Ведь ваш народ наверняка выглядит совсем не так, как сейчас? — осведомилась она у королевы.

— Ну разумеется! Мы были прекрасны! — Лицо королевы под золотой маской скривилось, как от боли.

— Не могу сказать то же самое про себя, — усмехнулся Костик, вспомнив заросшего грязного алкаша в инвалидном кресле-каталке, — но выглядел я точно совсем по-другому.

Пуговкина в это время отвлеклась, что-то шепча себе под нос и сосредоточенно загибая пальцы. Заинтересовавшийся этими странными манипуляциями кот плавно, не привлекая внимания дискутирующих магов и Ежова, проскользнул к девушке.

— Что считаем? — негромко муркнул он. — Думаешь, сколько блестящих штучек стрясти с ходячей рыбины за каждую капельку кроуви?

— Что? Нет, конечно! — возмутилась меркантильности Шавермура Люся. — Просто я точно не помню, сколько тут осталось лайрсканов. Но вот на голове Костика, мне кажется, больше десяти цветочков не влезет вырастить, да и выдирать их, наверное, больно.

Странное хихиканье кота, раздавшееся, когда все ненадолго замолчали, вызвало всеобщее недоумение.

На вопрос Ежова, что кот нашел смешного в их непростой ситуации, Шавермур завалился вверх лапками, захихикав еще сильнее.

— Ой, не могу! Ой, мать моя кошка! Будет у тебя, Костя, цветочная депиляция где придется! Сначала заколосится кактус цветочками аленькими, а потом — пожалуйте бриться, сэр.

— Что за бред он несет? Ветчины до глюков обожрался, что ли? — рассердился Ежов на кота.

Лайрскан покачал головой и ткнул в алеющий цветок на своей груди.

— Вот про эти цветы говорит пушистый зверь. Магия жазотусов вырастит их на тебе для моего народа.

— Да вы охренели совсем! — раненым бизоном взвыла будущая цветочная клумба. — Из Люды кровь выкачивать, на мне цветочки растить! Мы вам что, подопытные кролики для магических экспериментов? Вон на коте растите, раз ему так весело. Он на роль кролика больше подходит, тоже мелкая живность с мехом и быстро размножается, если не контролировать.

От подобного предложения Шавермур подавился смехом, а увидев, как лайрскан вполне серьезным взглядом окидывает его упитанную тушку, со всех лап кинулся в кусты погуще с протестующим воплем:

— Ни за что на свете! Я тут в единственном экземпляре, а значит, животное редкое и охраняемое! Лапы прочь от кота, живодеры!

Юфимия, наблюдая за этим шапито в тенечке от своего куста-охранника, меж тем молча рассматривала и просчитывала все возможные варианты. Острый ум пожилой дамы, отточенный годами интриг и магических экспериментов, тасовал совпадения и условия как колоду карт.

— Думаю, — придя к нужному выводу, она расплылась в довольной улыбке, отчего морщинки на ее лице стали еще отчетливее, — цветы не обязательно выращивать на живом объекте, но то, что он должен быть из другого мира и подвергнуться магии жазотусов для обмена с лайрсканами, скорее всего, необходимое условие.

Унизанная перстнями, сухая, как паучья лапка, кисть магички торжественным жестом указала на Люсин старый стул, который пережил с нашими героями все злоключения попаданства.

— Ведь не зря же эта мебель сюда попала и девочка всюду таскает ее за собой? — внушительно добавила она, поинтересовавшись у Пуговкиной: — Ты ведь не сильно им дорожишь?

— Так-то я его тогда на мусорку несла выкидывать, — растерянно пробормотала Люся, — а потом подумала, что раз сюда с ним попали, то без него можем не выбраться. Но уж лучше пусть над ним паукастики колдуют, чем над Костей. Да и котика мне жалко, — уже более решительно заявила она.

Так судьба старого венского стула была решена. Общим мнением он был назначен одним из главных атрибутов магического ритуала.

Пляж среди скал у моря, продуваемый всеми ветрами, Людочке не понравился, но именно там было решено производить все манипуляции, несколько раз обсужденные магами. Возмущаться девушка и не подумала, с этим прекрасно справлялся пушистый нытик.

Шавермура Пуговкина на руки взять отказалась, кот за последнее время разъелся, и тащить по тропинке между камней его упитанную тушку девушке было бы весьма непросто. Однако самому пушистику топать по песку и камням было лень. Он недавно плотно поел и хотел уютно спать на ручках, а не тащиться к мокрой соленой воде. Увы, кроме Люси, напроситься было не к кому. Ежов был без тележки и колючий, а трем магам было не до кота. Правда, Четлик приглашающе помахал лианой, но осторожный кот счел, что это может быть совсем не помощь.

— Кто его знает, что у этого куста на уме. Спеленает меня своими стеблями и сунет в пасть, пока хозяйка не видит, — ворчал Шавермур, топая на своих четырех по тропинке. — Потоум спохватятся, отбирать кинутся, а я уже пожеванный и не такой пушистый. Расстроятся, плакать будут, с ритуалом не справятся. Уж как-нибудь добреду своими лапками, но потом компенсацию стребую сметанкой! За то, что сберег их нервы от лицезрения моей ценной осоубы в плачевном виде.

Жазотусы роем кружили над процессией, а маги и Костик, выйдя на пляж, занялись подготовкой. Ежов, поставив стул куда придется, вместе с лайрсканом принялся расчищать от крупных камней площадку поровнее, а потом водрузил предмет мебели уже на постоянное место.

Пляхбуль ушел за кромку прибоя и шептал, словно шелестел, вторя волнам, погрузив руки в воду почти по плечи. Его роскошные вуалевые плавники на осьминожьих щупальцах, что росли из спины как крылья, тоже опали и теперь лежали на воде. Со спины лайрскан казался то ли диковинной бабочкой, то ли птицей, что попала в ловушку, замочила крылья и не может взлететь.

На зов Пляхбуля то тут, то там в волнах показывались серые лысые головы, сверкая темной лазурью глаз.

Королева жазотусов тоже застыла как статуя, только на берегу, рядом с Люсиной мебелью, вцепившись в спинку стула когтистыми кистями всех шести рук. Ее крылатая свита зависла над ней в нескольких метрах и, образовав круг, начала медленно двигаться в одну сторону. Казалось, что над стулом и Жузниариссой вращается, жужжа и пощелкивая, цветное меховое кольцо.

Зато госпожа Альданская, озабоченно и слегка нервно жестикулируя худыми морщинистыми руками, вполголоса что-то говорила Ежову. Люсе из-за прибоя было не слышно, но по тому, как лицо Константина исказила гримаса, разговор был не очень приятный. Ежов отрицательно мотал головой, хмурился от аргументов, но в итоге махнул рукой и громко заявил:

— А делайте что хотите, лишь бы сработало! — И уселся прямо на камни, уставившись на морские волны.

Улыбка на морщинистом лице магички просияла торжеством, и Юфимия торопливо, с каким-то подвыванием, громко выкрикнула абракадабру из странных гортанных слов, провела над плечами Ежова кистями и резко дернула руки вверх.

Константин, злобно крякнув, не сдержался и немного прошелся любимыми идиоматическими выражениями русского нецензурного фольклора по биографии и родне всех присутствующих в поле видимости магов.

Впрочем, Люся его в душе охотно поддержала, ибо на плечах Ежова образовались приличного размера проплешины, а иголочки, росшие там, висели под ладонями Юфимии. Повинуясь жестам старухи, они в каком-то определенном порядке как в подушечку втыкались в деревянное сиденье старенького стула. Прав был ехидный котище: избежать депиляции у Костика не вышло.

Всем на этом каменистом кусочке морского побережья нашлось дело, даже Шавермур, развалившись на удобном плоском камне, нагретом солнцем, подальше от соленых брызг воды, нашел себе занятие. Следя за всеми, кот с самодовольным прищуром властелина мира с большим удовольствием комментировал происходящее, иногда негромко отпуская ехидные замечания: