– Смотри сама.

Огонёк спустился с ним и осветил пол «норы».

Пол, усыпанный костями. Множеством человеческих костей. Россыпью и цельными скелетами. Навалившимися один на другой, перепутанными, изломанными.

А в полуметре на нас скалился мелкими, молочными ещё, зубами детский череп.

– Это всё его жертвы. Я, похоже, не первый исследователь местных тоннелей, и кому-то повезло куда меньше, чем мне. Ты, в самом деле, спасла меня – на тебя, находящуюся далеко, он воздействовать не может.

Угу, я так и подозревала, исходя из ситуации и того, что вычитала о дурманхане в Энциклопедии. Хотя…

Бедная и несчастная, трогательная игрушка из детства, с каждым взглядом всё более похожая на оригинал.

Какое-то влияние на меня он точно имеет. Интересно…

– Почему паук? – рискнула подать голос я. – Ты… их… – я запнулась, боясь снова задеть драконью гордость и спугнуть конструктивный разговор.

– Да. Это из детства, – не стал таить свои страхи дракон. – Когда я совсем мелким был, у меня была крыса. Обычная рыжая крыса. Очень умная…

Он умолк. Старой болью ощутимо полоснуло по нервам.

– Её укусил паук. Красная вдова. Жестокая смерть маленького друга на моих глазах. Тогда я ещё не умел исцелять.

Мне стало не по себе.

…Няня лежала на постели, бледная до зелени и какая-то маленькая, словно высохшая. Она давно молчала, а вокруг суетились люди. Я стояла в углу и ничего не могла сделать. Только стискивала в объятиях её подарок – странного енота – и обещала, что её не оставлю...

Когда Кор продолжил рассказ, я, будь у меня тело, точно вздрогнула бы.

– Он меня ещё тогда, когда я впервые сюда сунулся, пауком пугал. И вот сейчас приберёг напоследок эту иллюзию. Но на самом деле, опаснее кошмаров то, что дурманхан выпивает силы. С каждым видением сопротивляться ему всё сложнее.

– Зачем же ты сюда ходишь, если это так опасно?

Кор пояснил, что они придерживаются правил, обеспечивающих относительную безопасность, но так и не рассказал, как умудрился попасть в лапы алчного духа сегодня. Я не переспрашивала, чтобы не возвращаться к недавней ссоре. Хотя его «это ты виновата, что я попался» изрядно меня нервировало.

– Но игра стоит свеч. Я… когда вернёмся, тебе покажу. Мы уже много чего полезного нашли. Мы…

Он тяжело вздохнул, а я эхом повторила:

– Мы… – и снова ощутила, как нервничает Корвин. – Твоя тусовка?..

– Да, – он слабо усмехнулся, – Йори так называет нашу группу. Но мои ребята – люди, они куда слабее меня. Если он зацепил и их…

Дракон помотал головой и огляделся. Его глазами я в ужасе разглядывала устланный костями пол, страшась заметить среди них – свежие тела.

– Чтобы умереть от иссушения, не обязательно добираться сюда. Они, захваченные во сне, могли и не проснуться.

Меня запоздало укрыло чувством вины и раскаяния, что позволила жуткой твари сбежать…

– Ты не виновата. Это я… не могу простить себе… беспечность. Когда тварь захватила меня во сне, я мог проснуться сразу и вырваться из её сетей, пока не окрепли… но не захотел.

– Почему?

Корвин замялся, даже смутился, – я ощутила, как налились жаром его щеки.

– Чтобы захватить меня, ему нужно прилично времени, а я никогда не сплю больше трёх часов подряд, и сон у меня очень чуткий. Но сегодняшний сон… – он неожиданно прижал руку к губам (меня прошило какой-то нервной негой), затем криво усмехнулся: – Сегодняшний сон был слишком хорош. И твари он тоже очень понравился.

Так нечестно! Что ему снилось?!

– М? – Корвин резко повернул голову, и я услышала неясный шум.

– Кажется, кто-то кричит?

– Спасатели. Немного припозднились.

– А их дурманхан не?.. – я побоялась продолжить мысль.

– Нет. Это драконы, – уверенно отмахнулся Корвин, потом словно вспомнив, что и он как бы тоже, что не помешало ему почти склеить тапки, добавил: – И у них амулеты. И спать они тут точно не станут, – закончил дракон, бросив взгляд на браслет тёмного серебра с чёрными камнями.

Хмыкнул недовольно – я почувствовала, как он сморщил нос и приподнял верхнюю губу, – и проорал в темноту:

– Я здесь!

Звук метнулся от стены к стене: «е-е-ес-с» – и в противоположном от нас конце «норы» проявился провал выхода. Как странно. Я вообще забыла, что выход должен быть. А ведь я считала, что на меня тварь уже не влияла…

Тихий смешок за ухом мне почудился?

Корвин быстро подошёл к выходу, но покидать нору дурманхана не стал, замер в проёме, оглянулся назад. Огонёк-светляк разгорелся ярче, и я вместе с драконом ещё раз оглядела место, едва не ставшее для него склепом.

Кости. Не только человеческие. Здесь, у выхода, было больше скелетов животных: целых, кое-где даже проглядывали клочья меха. Да и человеческие тут не выглядели растерзанными. По крайней мере те, что лежали… в верхнем слое, казалось, прилегли отдохнуть: свернувшись клубком, закинув руки за голову, с ладошкой под щекой, ровным столбиком сложив руки по швам. Одежда почти вся истлела.

– Они умерли во сне… – догадалась я.

– Да. Здесь они засыпали навечно, а мясо Дурманхану ни к чему. Повезло тебе, что тут давно никто не умирал.

Я приподняла бровь Корвина в недоумении, но затем представила, как выглядит относительно свежий покойник и…­

– Тихо-тихо… не хватало, чтоб меня ещё и стошнило перед Ульмой… – он снова дёрнул щекой. Я насторожилась.

Спасатели больше не кричали, но шаги из коридора за проходом стали слышны совсем отчётливо, но Корвин не оборачивался. Даже когда раздался голос за его спиной:

– О, ты даже держишься на ногах?

Голос красивый, журчащий, как ручеёк в пустыне, нежный, словно цветочный.

Женский голос.

Корвин обернулся медленно, плавно словно в воде. Спасателей было трое. Пара беловолосых, как Орс, Соверргов. И зеленоглазая девушка с сияющими россыпью изумрудов в свете светляков волосами.

Одного взгляда на неё хватило, чтобы понять, почему им нравятся «трепетные цветочки».

Хрупкая, невероятно – чудовищно! – нежная и красивая, словно фарфоровая статуэтка – коснись, урони – разобьётся, осыплется мелкими лепестками.

Девушка-дракон.

Совершенно точно – сестра Мунтассара.

Принцесса Имарра, обещанная Корвину, пришла его спасать.

Белый шум закружился перед глазами, вспыхнув ослепительно, через миг бросил меня во тьму. Тело наполнилось болью.

…

Тихо шумел ветер ущелья.

Интересно. Я сбежала из транса сама? Или меня выпихнул Корвин, чтобы… не мешала.

С усилием, преодолевая оглушающую боль, я перевернулась на спину. Туда, где возможно таилась пропасть. Будь что будет.

На мгновение показалось, что я рассыпалась на кусочки. На невидимо мелкие кусочки. Много-много. Я словно заполнила собой ущелье вместо тумана.

Дико неприятное чувство. В следующий миг моя спина коснулась скалы, острые края камней впились в рёбра. Меня замутило, и я едва успела повернуть голову, чтобы не захлебнуться горькой слюной. Как хорошо, что я сегодня не ела.

Но пропасти за спиной не разверзлось – значит, придётся жить. Невероятное облегчение и запоздалый ужас от пережитого заставил облиться холодным потом. Я поднесла к глазам мелко дрожащую руку, посмотрела сквозь пальцы на оранжевое светило – туман, оказывается, успел растаять, и рыжее солнце заливало склоны ущелья. Рука в этом свете казалась прозрачной, я даже кости могла рассмотреть.

Обычные кости. Обычная рука. Не крыло.

Почудилось?

И странно… а что с болью?

Шок?

Неловко пошевелила ногой, той, на которой отбила колено ещё в самом начале полёта. Или другой. Впрочем, обе оказались вполне подвижными, не выворачивались под неестественными углами, и вообще… - я потрогала нос, стёсанный об скалу, подбородок, провела языком по ровным - а главное, целым - зубам.

Хм. Все страньше и страньше.