f. Сатировская драма (220-250). Такое же извращение видит Гораций и в сатировской игре. По его мнению, последняя введена в трагедию ради потехи невежественной театральной публики (хотя в действительности сатировские представления старше трагедии). И раз уж они введены, то следует избегать их представления вместе с богами, чтобы не превращать серьезные предметы в смешное. Сатиры должны говорить не высоким языком трагедии, но и не просто комическим языком. Больше всего им подходит язык обыденной речи. Этот отрывок о сатирах также есть, по-видимому, только дополнение к параграфу о хоре, потому что говорится здесь о них только с точки зрения хоровых партий. Иначе эти мысли об языке сатировской драмы нарушали бы риторическую схему послания, так как они по своему содержанию должны быть отнесены к предыдущему отделу о "словесном выражении". Покончив с хором, Гораций переходит к диалогу трагедии, но останавливается тут только на метре.

  g. Ямб (251-274). Гораций признает тут только ямбический триметр (по традиции) и осуждает неряшливые ямбические стихи, в которые попадает спондей. Стих должен быть абсолютно точным, своеволие тут недопустимо. Стихи 268-274 о необходимости ежедневного и еженощного изучения "греческих образцов" и соблюдения различия между остроумием и грубостью, хорошим и плохим стихом имеют, по-видимому, более общее значение и являются заключением всего рассуждения о "действии" и "словесном выражении". Знаменитые же слова о непрерывном чтении греческих авторов бесконечно цитировались в мировой литературе.

   vos exemplaria graeca

   Nocturna versate manu, versate diuma (268-269).

 5. История драмы у греков и римлян (275-288). Говорится о Фесписе, изобретателе трагедии, развозившем свой театр и актеров на телеге, об Эсхиле, введшем строгий стиль и котурны, о греческой комедии, быстро извратившейся, о важной римской претексте и простой тогате (Гораций упоминает об этих двух видах римской драмы, очевидно потому, что они были прямым подражанием греческим образцам){302}.

II. Поэт, особенно драматический (289-476).

Переход от предыдущего к последующему (289-308). Возвращаясь к теме о греческих образцах, Гораций утверждает, что римские подражания были бы не хуже, если бы римские поэты об этом заботились серьезнее (limae labor et mora 291).

Как-то сказал Демокрит, что талант важнее ученья

И что закрыт Геликон для поэтов со здравым рассудком (295 сл.)

Многие на этом основании растят себе бороду, убегают от людей и даже не ходят в баню. Гораций высмеивает таких поэтов и считает, что кроме вдохновения необходимо должно быть и сознательное искусство. В стихах же 307-308 дается, по-видимому, разделение всего последующего учения о поэте, чему последуем и мы в дальнейшей диспозиции материала "Поэтики".

 1. О подготовке поэта (unde parentur opes poetae, 309-332).

  a. Поэт должен обладать общим философским образованием (309-316).

   Мудрость - вот настоящих стихов исток и начало!

   Всякий предмет тебе разъяснят философские книги,

   А уяснится предмет - без труда и слова подберутся (309-311).

  Особенно важен для драматургов отдел философии, об обязанностях (de offieiis). Кроме того, поэт должен наблюдать практическую жизнь для правдивого ее изображения (317-318). А пользуясь этими обоими средствами, поэт обязан правильно изображать нравы, не гоняясь, взамен этого, за дешевым эффектом (319-322). Образцом здесь также являются греки, которые стремились только за величием славы и были далеки от римского утилитаризма. Гораций приводит пример сообразительного ученика на уроках арифметики, от которого не дождешься достойной поэзии.

 2. О нужных и ненужных качествах поэта (quid deceat, quid non, 333-390).

  a. Гораций выставляет знаменитое требование о том, что поэт должен или поучать людей, или забавлять, соединяя поучения с приятным, будучи краток в наставлениях и реален в вымыслах (333-346). В этих стихах 333-340 каждая фраза стала в мировой литературе поговоркой:

   Или стремится поэт к услаждению, или же к пользе,

   Или надеется сразу достичь и того и другого.

   Кратко скажи, что хочешь сказать; короткие речи

   Легче уловит душа и в памяти крепче удержит,

   Но не захочет хранить мелочей, для дела не нужных.

   Выдумкой теша народ, выдумывай с истиной сходно,

   И не старайся, чтоб мы любому поверили вздору,

   И не тащи живых малышей из прожорливых Ламий (334-340).

  Только кто соединяет приятное с полезным, способен удовлетворить противоречивые потребности публики. Все голоса за того, кто сумел соединить наслаждение с пользой (omne tulit punetum, qui miseuit utile dulei, 343).

  b. Поэт должен работать над своим усовершенствованием (347-360). Если попадаются незначительные изъяны в прекрасном целом, то это еще терпимо. Но если переписчик делает всегда одну и ту же ошибку, если музыкант допускает всегда одну и ту же фальшь, то это уже невозможно. Правда, и Гомер иной раз спит, но в обширной поэме это допустимее, чем в живой драме.

  c. Об этом же говорит и аналогия с живописью (361-365). Тут же знаменитые слова: "Ut pictura poesis" (361). Как в живописи одна картина нравится вблизи, а другая - вдали, одна - в тени, а другая - на свету, так и поэзия при всей строгости ее правил может быть сколько угодно разнообразной.

  d. Самое главное для поэта не быть посредственностью (medium, medioeris poeta, 372, 366 - 378). Есть область (например, юриспруденция), где посредственность более или менее терпима. "А поэту посредственных строчек не простят ни люди, ни боги, ни книжные лавки" (372-373). Это нестерпимо так же, как дурная музыка или слишком жирный елей за вкусным обедом.

  e. Поэту нужно - знание. Не умеющий (qui nescit) воевать или играть в мяч, не должен лезть в бой или в игру, которую не заменяет ни знатное происхождение, ни деньги (379-384). Ему необходимы талант - "ничего не пиши без воли Минервы: вот тебе главный совет" (385-386); внимание к критике (386-388) и тщательность в работе. Эту последнюю Гораций предписывает - опять знаменитыми словами о необходимости сохранять свои стихи "до девятого года", ибо в "неизданной книге можно хоть все зачеркнуть, а издать - и словца не поправишь" (388-390).

 3. О высоком положении поэта (quo ferat virtus, 391-407). Гораций приводит многочисленные примеры того, каких результатов достигало настоящее искусство. Орфей отучил дикарей от убийства и людоедства и укрощал львов и тигров. Амфион звуками лиры двигал камни. Поэтов считали божественными за письменность, мудрость и пророчество. Гомер и Тиртей воспламеняли своими стихами на бой. "Итак, не стыдися музы, искусницы в лирной игре и певца Аполлона" (406-407).

 4. Обстоятельства, способствующие поэтической деятельности (quid alat formetque poetam, 408-452). Тут Гораций только детализирует сказанное раньше.

  a. Прежде всего выставляется знаменитый постулат (408-418) о совмещении таланта (ingenium) и природы (natura dives vena) и знания науки и труда (ars, Studium). В ст. 408-411 читаем:

   Придает стихам красоту талант иль наука -

   Вечный вопрос! А по мне, ни старанье без божьего дара,

   Ни дарованье без школы хорошей плодов не приносит:

   Друг за друга держась, всегда и во всем они вместе.

  Надо много трудиться и от многого воздерживаться, чтобы иметь успех в состязаниях атлетических или музыкальных. Невежда ничего не достигнет.

  b. Затем огромное значение принадлежит критике и свободе от лести (419-452). Гораций увещевает не тратить деньги на своих читателей и слушателей, потому что их суждения всегда будут нечестными и их восторг притворным. В этих случаях происходит то же, что с наемными плакальщицами, которые вопят на похоронах больше, чем чувствуют родные умершего. Настоящий и строгий критик всегда заставляет переделать работу или вовсе ее уничтожить. Его и нужно слушать.