Первым делом оглядел шушукающихся студентов, кои восседали на лавках. Среди них не оказалось ни Морозова, ни Варвары. А вот Сутулый скрючился над первой партой, да и Ядвига с каменной физиономией сидела с краю одной из лавок. Полька хмуро глянула на меня и чуть-чуть кивнула в знак приветствия. Судя по её мордашке, она не шибко хотела вспоминать о том, что произошло вчера, посему я уселся в стороне от неё, и все две лекции не разговаривал с Ядвигой.

После окончания всех занятий я добрался до кабинета Сафронова и постучался, но ответа не получил. Толкнул дверь, однако она оказалась запертой. Пару раз по имени позвал Сафронова, но опять никакой реакции не дождался и тогда пришёл к нехитрому выводу, что Анатоля Ивановича в кабинете нет. В общем-то, логично, он же говорил, что взял несколько дней выходных. И где мне его теперь искать? Может, спросить его домашний адрес в местном аналоге деканата? А это неплохая мысль. Я потопал претворять её в жизнь, и вскоре стал обладателем адреса Сафронова. Однако ехать мне к нему было лень, да и имелся большой шанс того, что я опять налакаюсь с ним, поэтому мой мозг подсказал мне воспользоваться телефонным аппаратом. В университете имелся подобный, так что я воспользовался им и попросил телефонистку соединить меня с квартирой Анатоля Ивановича.

— Сафронов у аппарата, — ввинтился мне в ухо хриплый голос моего знакомца, который судя по интонации страдал от похмелья.

— Анатоль Иванович, это Никита Алексеевич.

— А-а, Шипицин. Не желаете ли навестить меня? — обрадовался мужчина, явно увидев во мне собутыльника, с которым можно «поправить здоровье».

— Нет, к сожалению, я не имею такой возможности. Столько дел навалилось, что аж дышать тяжело.

— Жаль, жаль, — непритворно опечалился преподаватель. — А с какой тогда целью вы мне телефонируете?

— Сударь, вы ведь знаете, что я имею некие отношения с Елизаветой Романовой?

— Хм, всё-таки вы не послушали моего совета и сблизились с этой сударыней, — проворчал Сафронов, громко кашлянул и спросил: — И чем я могу вам помочь? Правда, я не силён в делах сердечных, однако кое-какой опыт имею.

— Речь не о делах сердечных, а о просьбе графа Чернова. Романова тоже хотела бы отправиться вместе с нами в Чернолесье.

— М-да? — озадаченно протянул Анатоль Иванович, подумал немного и победно выдал: — А-а-а, понимаю для чего ей это надобно! Она же известна своим любопытством, да и свести знакомство с Черновым дорогого стоит.

— Вы зрите прямо в корень. Романова будет крайне признательна вам, ежели вы возьмёте её с собой.

— Признательна? Хм-м, — задумчиво изрёк мужчина. — Что ж, я не против её присутствия, так ей и передайте, сударь.

— Благодарю, Анатоль Иванович, — искренне проговорил я, попрощался с ним и вернул телефонную трубку на место.

Отлично! Романова будет рада, а вот граф Чернов, наверное, больше никогда не станет связываться с Сафроновым. Он ведь просил явиться в лес лишь его, а Анатоль Иванович приедет чуть ли не с цирком шапито. Ну это уже его проблемы.

Моё настроение заметно поднялось. И из университета я вышел с довольной улыбкой на устах, правда она заметно померкла, когда мне довелось увидеть знакомую фигуру, околачивающуюся около моей машины. Варвара? Девушка взглянула на меня опухшими от слёз блестящими глазами и печально улыбнулась.

— Добрый день, сударыня, — поздоровался я, окинув быстрым взглядом слегка растрёпанную девицу. — У вас что-то случилось?

— Случилось, Никита, — назвала она меня по имени и шмыгнула носиком.

— Может, нам лучше сесть в машину, а то вы сейчас не совсем… как бы это сказать…

— Да, я знаю, что плохо выгляжу, — опустила она голову. — Проплакала всю ночь. Глаз не сомкнула.

Я мысленно тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что Толкницкая не просто так оказалась именно около моей машины. Она хочет, чтобы я чем-то ей помог. А оно мне надо? Не надо. Однако и гнать её прочь как-то нехорошо. Да и любопытство буквально вцепилось в моё горло скрюченными пальцами и требует, чтобы я узнал подоплёку происходящего. Чую, что в деле замешан Морозов, раз его не было на занятиях.

Быстро прокрутив в голове все эти мысли, я всё же открыл переднюю дверцу и сказал:

— Присаживайтесь, сударыня.

— Благодарю, — пискнула та и исчезла в автомобиле, а я сел за руль и нажал на педаль газа.

— Куда мы едем? — спросила девушка, теребя пояс плаща-макинтоша.

— Никуда, просто покружим по улицам, пока вы будете изливать мне душу. Вы же за этим пришли? Что у вас случилось? Откуда слёзы? Только давайте сразу к сути, а то у меня много дел.

Варвара бросила на меня немного недовольный взгляд, а потом посопела немного и зло исторгла:

— Вы были правы, сударь! Вы были сто тысяч раз правы! Морозов грязный лжец и мерзавец! Жаль, что вы не застрелили этого труса на дуэли! — она сжала кулачки и задышала ещё чаще. — Ох какой же я была дурой, что поверила сладким речам этого проходимца!

— Ну, девушки любят ушами, — деланно безразлично проговорил я, мигом смекнув, что произошло. Морозов соблазнил дурочку своими деньгами и положением, переспал с ней и дал от ворот поворот. И теперь Варвара вне себя от ярости. От неё исходили волны жара, а губы кривились. Перед глазами же явно стояла кровавая картина, на которой она отрывает голову Морозову, лишившему её невинности. Кстати, а была ли невинность? В этом мире маг-лекарь вполне может из самой прожжённой проститутки опять сделать девственницу.

— Как же я была слепа! — выдала Толкницкая и посмотрела на меня лихорадочно сверкающими глазками. — Ведь сердце мне говорило, что я люблю другого, но речи этого негодяя Морозова помутили мой разум. Но сейчас… сейчас… я вижу, что вот оно моё счастье передо мной!

Я поглядел за окно слева от себя и сказал:

— Нет там никого. Вы обознались.

— Нет, не обозналась. Женитесь на мне, Никита! — выпалила девушка и бросилась мне на шею. Благо, что мы остановились на перекрёстке, пропуская подводу с бочками, иначе бы я имел все шансы влететь в какую-нибудь встречную машину. А так я кое-как отцепил от себя лапки Варвары и выдохнул:

— Сударыня! Успокойтесь! Вы хотите на тот свет? Да и вообще! Возьмите себя в руки! Не любите вы меня, а лишь хотите заменить мной Морозова. Лучше сидите смирно и думайте, как вам жить дальше.

— Я не знаю как… — прохныкала она, закрыла лицо руками и принялась истошно реветь, будто подражала работающему мотору.

— Ладно, я вам подскажу, но сперва найду, где остановиться, а то, не ровён час, врежемся, — мрачно проговорил я и припарковал автомобиль около тротуара. — Перестаньте плакать, сударыня, и внимательно слушайте меня. Да, Морозов козёл, но и вы не ангел. Впредь будете умнее. Последствия вашей скороспелой «любви» уберёт лекарь, а вот слухи, кои может распускать Морозов, так легко не убрать, посему вам следует переехать в другой город. Поезжайте в Москву. Там тоже есть хорошие университеты. Начните новую жизнь, но сперва окончательно разберитесь со старой. Извинитесь перед Ядвигой Робертовной. Она искренне любит вас.

Варвара не меньше четверти часа плакала в моей машине, словно изо всех пыталась утопить её, а я спокойным голосом продолжал говорить ей, что мир не рухнул, а просто изменился. И наконец-то мои слова проникли в окутанный печалью мозг девушки. Она постепенно всё меньше шмыгала носиком и всё чаще поглядывала на меня.

— А ведь… вы правы, сударь, — прошептала она дрожащим голоском, вытирая ладонями красные, опухшие глазки. — Жизнь продолжается. И теперь меня не обманет никакой мерзавец.

— Вот это уже слова мудрой дворянки, — усмехнулся я и завёл автомобиль. — К Ядвиге Робертовне?

— Да, — решительно кивнула девушка и достала из ридикюля небольшое, круглое зеркальце в серебряной оправе. Взглянула на своё отражение, кисло улыбнулась и убрала зеркало. — Сударь, вы уж простите меня великодушно за моё недостойное поведение.