— Льстец, — кокетливо проронила девушка и аж слегка покраснела от удовольствия.

Карета качнулась и продолжила путь, а я довольным взглядом окинул разодевшуюся девушку. На ней красовалась милая шляпка, розовое платье с рукавами-буфами и перчатки. А из украшений магичка надела на лебяжью шею бриллиантовое колье и выбрала ему в пару серьги из того же металла и с такими же камнями. А также она приколола к лифу брошку. На мой взгляд, перебор, но то на мой взгляд, а не на её.

— Никита, душа моя, ты уже придумал, как продемонстрируешь свои магические способности? — поинтересовалась таинственным шёпотом дворянка, блестя в полутьме прекрасными глазками.

— Да, только мне понадобится твоя помощь, — произнёс я и принялся рассказывать ей свой план, слыша мерное цоканье копыт и истошные клаксоны автомобилей.

— Прелестно, — оценила мою идею девушка, а затем подалась ко мне, поправила мой цилиндр и смахнула видимую одной только ей пылинку с плеча моего фрака. — Вот теперь ты выглядишь как сын графа, mignon ami.

— А с чуть сбившимся набок цилиндром я не выглядел сыном графа? — иронично спросил я и глянул в окно, где за кованым забором показался серый массивный особняк, довлеющий над соседними домами, точно фабрика над избушками.

— Выглядел, но так будет лучше, — улыбнулась Романова и тоже глянула на особняк. Её взгляд пару секунд изучал сияющие ярким светом узкие окна, мощные колонны, а потом она поёжилась и сдавленно проронила: — Вот и пристанище Камышова. Ужасно уродливый дом. Он напоминает мне казарму. А вон и гости едут. Кажется, Мироновы.

Да, действительно. В распахнутые настежь ворота въехал автомобиль с гербами, прошуршал колёсами по дорожке и остановился около парадного крыльца с мраморными ступенями. На последних стоял дворецкий в ливрее и сам хозяин особняка. Он радушно встретил дуэт мужчин, выбравшихся из автомобиля, после чего прибывшие вошли в дом, а привезшая их сюда машина рыкнула мотором и проделала обратный путь, очутившись на улицу. Мы же наоборот — подъехали к крыльцу.

Дворецкий бросился к дверце кареты и открыл оную. Я первым спустился на брусчатку и галантно подал руку Лизе.

— Сударь Шипицын, сударыня Романова! — раскатистым командным голосом выдал заулыбавшийся Камышов, снова облачённый в военный мундир с золотыми пуговицами и аксельбантом. Ему будто больше нечего было надеть. — Премного рад, премного рад! Уважили старика-с!

— Добрый вечер, ваше сиятельство, — ослепительно улыбнулась девушка.

— Добрый вечер, сударь, — вторил я ей, двинувшись к старому магу. — Памятуя о вашем предложении посетить ваш дом, я решил воспользоваться им, раз уж вы изволили устроить приём. Дуэль, как вы, наверное, уже знаете, не состоялась.

— Знаю, знаю, — покивал головой старик, провёл двумя пальцами по правому усу, вытягивая его в сторону, а затем указал на открытые двери дома. — Прошу-с, проходите, молодые люди, однако готовьтесь к тому, что встретите внутри старых ворчливых вояк, убелённых сединами, посему не обессудьте, когда они начнут засыпать на полуслове. Ха-ха…

Дед хрипло хохотнул, точно умирающий ворон. Но Романова тут же льстиво заверила его в том, что он ещё ого-го. Граф после её слов приосанился, окинул девушку милостивым взглядом, а мне залихватски подмигнул и приказал слуге проводить нас в бальный зал.

По пути слуга принял из моих рук цилиндр и провёл короткую лекцию, касающуюся картин, изображающих батальные сцены, в коих имел счастье участвовать хозяин дома. Картины висели чуть ли не на каждой стене и особенно много их было в коридоре с бежевыми обоями и красной ковровой дорожкой. А вот в бальном зале картин совсем не оказалось, зато с алебастрового потолка свисала многоуровневая хрустальная люстра, чей свет отражался от паркета, рояля, медных предметов декора и бокалов с шампанским, которые держали в руках пока ещё немногочисленные гости. Среди них, и правда, преобладали люди лет за пятьдесят, но встречались и молодые лица.

Когда слуга оставил нас с Лизой одних, мы двинулись к столику с закусками и выпивкой. И попутно Романова принялась тихонько говорить, рассматривая гостей:

— Барон Изюмов уже схоронил трёх жён, а сейчас женился на четвёртой, совсем юной бедной глупышке, польстившейся на его высокое положение в обществе, — Лиза замолчала и с обворожительной улыбкой кивнула красномордому старику с объёмным пузом, который стоял под ручку с тоненькой молодой блондинкой. Красномордый кивнул ей в ответ. И Лиза добавила, продолжая тянуть губы в улыбке: — Ходит слух, что его жёны мрут не своей смертью, но Император и духовенство смотрят на его делишки сквозь пальцы, ведь он щедро жертвует на церковь и армию. А вон и виконт Кузенков…

Девушка продолжила нашёптывать мне на ухо, а я как губка впитывал информацию. И когда мы взяли по бокалу шампанского, меня уже слегка тошнило от количества грязного белья, вываленного магичкой на мою голову. Она чуть ли не поимённо знала каждого дворянина в зале, и у неё имелся либо слушок, либо точные сведения, уличающие очередного гостя в постыдных поступках. Даже внук графа Камышова удостоился нескольких слов.

—… Завсегдатай игорных домов, жутко азартен. Однажды проиграл фамильный перстень. Графу потом пришлось выкупать его за громадные деньги, — вещала Романова, украдкой поглядывая на молодого парня лет двадцати. Он с радушной миной на лице курсировал от одной группы гостей к другой и на несколько минут задерживался возле каждой: беседовал с дворянами и много шутил, громко хохоча.

— Ежели исходить из твоих слов, то этот человек мне подходит, — задумчиво протянул я и сделал глоток шампанского. Пузырьки приятно пощекотали небо, а напиток скользнул по пищеводу и осел в желудке. — Надо свести с ним знакомство.

— Рано или поздно он сам подойдёт к нам. Этого требуют правила хорошего тона, — заверила меня Лиза и глянула на трио весело щебечущих девиц. — А вон и птички, кои разнесут новость по Петрограду.

Постепенно в зале становилось всё больше людей, причём львиная доля носила военные мундиры прошлых лет. И внук графа первым делом подходил именно к гостям преклонного возраста, так что до меня с Лизой он добрался где-то через полчаса, когда я уже выдул два бокала шампанского и насладился халявной чёрной икрой.

— Ах, сударыня Романова, вы, как всегда, обворожительны, — с белозубой улыбкой произнёс парень, который частично перенял внешность деда. Он имел такое же открытое лицо, высокий лоб и благородные черты. Вот только в его глазах искрилась бесшабашность, а в глазах его деда сверкала сталь и ностальгия по былому.

— Добрый вечер, сударь Камышов. Ваш дедушка устроил замечательный приём, — мило проговорила Лиза и протянула ему ручку.

Тот поцеловал её пальчики и вопросительно глянул на меня.

— Никита Алексеевич Шипицин, — представился я и коротко кивнул.

— Дмитрий Васильевич Камышов, — сказал маг, по-свойски подмигнул мне и доверительным шёпотом выдал: — Петроград полнится слухами и один из них утверждает, что вы человек с нелёгкой судьбой.

О чём это он? Я не сразу понял на что намекает парень. А вот Романова мигом смекнула что к чему и тихим голосом с философскими нотками заявила:

— Молодость — пора ошибок, посему лично я не виню дворян, кои не устояли перед соблазнами.

— Как тонко подмечено, сударыня, — восхитился Камышов, у которого наверняка за плечами тоже было немало ошибок, как, собственно, и у Врангеля. Кажется, именно его невысказанное имя мелькало между строк. И в следующий миг Камышов убедил меня в этом: — Я рассуждаю так, главное в человеке — кровь, порода. Аристократа сразу видно. Он как сверкающий бриллиант среди булыжников. И вы, Никита Алексеевич, ни в чём не уступаете прочим аристократам. До меня дошёл слух, что вы грозились застрелить на дуэли самого Пацци, а это, знаете ли, дорогого стоит. Некоторые дворяне на вашем месте смалодушничали бы. А вы показали подлинно благородный, рыцарский характер. Давайте же поднимем наши бокалы за храбрых мужчин и прекрасных дам!