В очередной раз покинув доходный дом, я очутился на площади и зябко поёжился, поскольку по брусчатке гонял лужи довольно прохладный ветерок, который был не прочь сорвать цилиндр с моей головы.

Я поглубже натянул шляпу и двинулся к статуям, изображающим сражающихся магов. Они стояли в бассейне выключенного фонтана и служили ориентиром для всех, кто назначал встречи на этой площади. Авось Лебедев догадается, что я жду его именно тут.

Помимо меня, неподалёку от изгаженных голубями статуй, околачивалась пара господ в пальто с каракулевыми стоячими воротниками. Один из них переступал ногами, шмыгал покрасневшим носом и возмущённо говорил своему хмурому знакомцу с пышными бакенбардами:

— …Не извольте сумлеваться, Пётр Аристархович, голубчик, что-то да будет. Точно вам говорю. Небось слышали о ресторации «Де Бержерак»?

— Ту, что бомбист на воздух поднял? — простуженным басом выдал второй дворянин. — Слыхал. Как не слышать, когда весь Петроград об этом судачит? Особливо в дворянском обществе об этом говорить изволят, причём со страхом говорят. Раньше-то у простого народа не было такого оружия супротив магов, как эти бомбы. А нынче — швырнул эту дьявольскую машину — и нет десятка благородных людей, кои годами пестовали свои магические способности. Вот и спрашивается, куда мир-то катится? Эдак и чернь во власть пойдёт.

— А чернь туда и стремится, а подстрекают её сами знаете кто… «друзья» наши заморские. К примеру, уже не тайна, что листовки с революционными мыслями во Франции печатаются, а средь бомбистов всё чаще фунты мелькают. Оружие, вот давеча, в порту нашли в заграничных ящиках. Что-то будет, голубчик, что-то да будет…

Аристократ в очередной раз шмыгнул носом и вдруг дёрнулся всем телом, услышав громкое насмешливое карканье вороны, усевшейся на голову одной из статуй. Попутно дворянин заметил меня и подозрительно сощурил глаза, после чего принялся разговаривать со своими знакомым исключительно шёпотом. И я больше ничего не смог разобрать из его речи, а жаль. Интересные вещи он глаголит. Да я и сам чувствовал, что весь Петроград сидит на пороховой бочке, коя вот-вот рванёт. Кстати, ещё один пунктик к моим заботам. Если здесь разразится революция, то мало никому не покажется.

Я дёрнул щекой и хотел сплюнуть под ноги, но очередной порыв ветра унёс слюну на пару метров в сторону. Холодно блин. Где там этот Лебедев? И придёт ли он вообще?

Потянулись томительные минуты ожидания. А я цепким взором оглядывал каждого человека, который оказывался рядом со статуями, но ни один из них не был Лебедевым. А время меж тем уже подбиралось к семи часам. Вспыхнули уличные фонари, разбрызгивая жёлтый свет. Небо же заволокли чёрные, брюхатые тучи. А Лебедева всё не было. Вот козёл!

Ещё раз оглядевшись, я опустил плечи и, матюгаясь про себя, пошлёпал ботинками в сторону доходного дома.

— Никита! Никита! — вдруг раздался знакомый запыхавшийся голос.

Я обернулся и с удивлением увидел ковыляющего ко мне Василия Лебедева. Он тяжело отдувался и махал мясистой рукой. Все его тучное тело колыхалось при ходьбе, а низ брюк покрывали капли грязи. Парень семенил, не глядя под ноги, и в то же время пытался придать своему покрасневшему лицу грозный вид: хмурил брови, надувал щёки. Однако выглядел он всё равно откровенно жалко. Да ещё от него жутко воняло, в чём я смог убедиться, когда он наконец-то подковылял ко мне, блестя потным лбом.

— Вечер добрый, — нехотя бросил я, стараясь дышать через раз. — А где твой папенька?

— Он счёл ниже своего достоинства встречаться с ублюдком, — прохрипел Васька, обмахивая лицо ладошкой, а затем возмущённо прояснил причину своего опоздания: — Кучер этот тупоголовый… дорогу спутал. Пришлось бежать, дабы успеть застать тебя, а то потом ищи тебя по всему Петрограду. Вот высеку кучера на конюшне. Будет знать бестолочь. И ты тоже бестолочь пустоголовая. На кой шут папеньку задираешь? Он в гневе обещал тебе башку свернуть, как курёнку. А мачеха ему поддакивала и Поль тоже подпевал.

— А ты чего? Подпевал? — насмешливо спросил я, изогнув левую бровь.

— Я? Не твоего ума дело, — огрызнулся парень и сердито добавил: — Чего тебе не сиделось на месте? Обещал же, что не будешь голову высовывать, а сам попёрся в этот кинематограф. Вот невестушка твоя бывшая всё и доложила отцу. Благо что он не прознал о том, что мы встречались у ресторации. Марфа Фёдоровна, умница моя, молчит, лишнего слова не говорит. Один ты бедокуришь. Ещё и решился с самим Пацци стреляться. Совсем дурной стал. Жаль, что дуэль не состоялась. Он бы тебя наверняка застрелил, и всем бы легче стало жить, прости меня, господи.

Лебедев суетливо перекрестил, глянув в небо наигранно молящими глазами. И в этот же миг среди туч сверкнул росчерк молнии, а затем, точно из гигантской пушки, бабахнул гром, перепугав голубей, бродящих по площади. Они захлопали крыльями, взлетели и понеслись к крыше ближайшего особняка.

— Не прощает, — ехидно сказал я и растянул губы в усмешке.

Васька приподнял цилиндр и вытер лоб носовым платком, извлечённым из кармана пальто, а затем пробурчал:

— Много ты знаешь, когда Бог прощает, а када нет.

— Ладно, не будем вести религиозный диспут. Лучше прохрюкай… ты для чего на встречу явился? Для того чтобы угрожать мне? Так засунь свои угрозы в задницу хоть себе, хоть папеньке своему, хоть Марфе Фёдоровне. Мне нужна конструктивная беседа.

Лебедев мигом покраснел, как помидор. Его зенки принялись метать злые молнии, а губы искривились, словно он пытался устрашить меня видом своих жёлтых клыков. Однако парень сумел взять себя в руки.

Он несколько раз глубоко вздохнул и прошипел:

— Тебе не вывести меня из себя, подлец.

— Точно? Раньше ведь получалось. Или теперь ты стал игрушкой Поля и начал держать свои эмоции в узде, дабы тебе не прилетело от мачехи? О! Вижу по выражению твоих глаз, что попал в цель! Ну и как тебе на моём месте? Нравится терпеть выходки этого мелкого урода?

— Заткнись! — рыкнул он, запыхтев, как паровоз. — Не для того я явился сюда, чтобы выслушивать твои мерзкие речи, а дабы передать последнее предложение папеньки. Он готов дать тебя пять тысяч рублей, лишь бы ты исчез из столицы. В противном случае пеняй на себя. Игрушки кончатся. Он настроен решительно. Может и отправить тебя на тот свет. Ты у него глубоко в печёнках сидишь.

— Скажи своему папеньке, что время угроз прошло. Расстановка сил изменилась. Мой настоящий отец послужит мне хорошим защитником.

— Какой ещё настоящий отец? — насторожился старший брат Никитоса.

— А ты узнай какие нынче слухи ходят в высшем свете, — усмехнулся я. — Узнай-узнай и передай Лебедеву, что узнаёшь. Да ещё скажи ему, что я в субботу телефонирую в ваше поместье. Пусть он будет готов говорить со мной, и говорить с почтением.

— Что ты мелешь? — выгнул брови парень. — Совсем рехнулся?

— Эх, братец, ты так сильно отстал от жизни, что даже боязно за тебя, — подмигнул я ему, развернулся и двинулся прочь.

— Постой! — ударил в спину возглас Василия. — Я ещё кое-чего тебе должен передать. Дядюшка наш, точнее мой, что по отцовской линии, совсем занемог. На ладан дышит. Лекари говорят, что он вот-вот преставится. Ты ежели желаешь, то можешь попрощаться с ним. Он ведь по-доброму к тебе, змеёнышу, относился. И он не ведает, что ты не нашего семени, так что можешь навестить его.

— Навещу! — бросил я через плечо, пнув память Никитоса. Да, дядюшка, действительно имелся, старший брат Лебедева. И он реально вполне хорошо относился к Никитосу, играл с ним и рассказывал о дальних странах, в которых много раз бывал. Да, с таким человеком и правда надо попрощаться. Думаю, в субботу и съезжу к нему.

Пока же я специально потопал к выходу с площади, дабы Лебедев не увидел, где нынче находится моё местожительство. И ещё немного поплутал по соседнему кварталу и лишь затем вернулся на площадь. Васька уже пропал, как впрочем и остальные горожане. Последних напугала непогода. Небо всё чаще разрезали огненные нитки, грохотал гром, а затем тучи изрыгнули тонны воды. И я со всех ног помчался к доходному дому, чувствуя, как шустро промокает одежда и начинает неприятно липнуть к телу словно холодные щупальцы какого-нибудь океанского чудовища.