— Доброе утро, сударыня, — ответил я, мельком полюбовавшись её тугой косой и гибким станом, скрытым коричневым платьем со стоячим воротником и белыми кружевными манжетами.
— Как вам спалось? — внезапно поинтересовалась она, покосившись на настенные часы, висевшие над грифельной доской. Стрелки показывали, что минут через пять-десять в аудиторию войдёт преподаватель.
— Замечательно, — ответил я, с трудом скрыв своё удивление. К чему такие вопросы? Она что-то хочет от меня, потому и пытается завести непринуждённую беседу?
— А я, знаете ли, не могла уснуть всю ночь. Грустила, — печально сказала девушка и опустила головку. — Давеча между мной и Ядвигой Робертовной приключилась ссора.
— Позвольте полюбопытствовать, из-за чего же она случилась? — спросил я, глянув поверх голов студентов на польку, восседавшую на лавке с непроницаемым выражением лица. По её мордашке, как обычно, невозможно было понять, что чувствует девушка: гневается она, радуется или вовсе померла.
— Ох, не могу вам того сказать, это наше, девичье, хотя, конечно, вы мне друг… — душевно прошептала Толкницкая, положила ладонь на мою кисть, заглянула в глаза и проникновенно добавила: — Я ведь могу считать вас своим другом, Никита?
Сглотнув слюну, я почувствовал впившиеся в грудь холодные колья разочарования. Кажись, Варвара хочет меня использовать, отсюда и её необычайная нежность. Да ещё и выданный мне с пылу с жару статус «друг».
— Ну, Варвара Ульяновна, мы, бесспорно, не чужие люди, — уклончиво ответил я, заметив промелькнувшее на лице девушки неудовольствие. Однако уже в следующий миг она снова напустила на себя донельзя печальный вид, будто готовилась вот-вот разрыдаться.
— Мне тревожно за вас, Никита, — доверительным шёпотом выдала Толкницкая, придвинувшись ко мне так близко, что я даже через штаны почувствовал жар её упругого бедра. — У меня из головы всё не идёт эта ваша глупая дуэль с сударем Морозовым. Вдруг вы погибнете? Говорят, он хорошо стреляет, можно даже сказать, блестяще. А даже, ежели вы и выйдете победителем из этой дуэли, то наживете себе смертельных врагов в лице его родственников. А они могущественные люди.
— Хм, — неопределенно хмыкнул я, украдкой изучая чуток покрасневшее лицо Варвары. Может, всё-таки она говорит от чистого сердца? Нет, вряд ли. Скорее всего, её обработал либо сам Морозов, либо Сутулый. Вот настырные ребята. Их в дверь, а они в окно лезут! — Вы знаете, сударыня, для меня честь превыше всего, поэтому я не буду делать первый шаг. Но если сударь Морозов захочет принести мне извинения, то я всенепременно приму их.
— Никита, поразмыслите сами, Морозов он… он самодур. Он ни за что на свете не явится к вам с извинениями. А вы человек разумный, воспитанный. Проще вам пойти навстречу Морозову.
— При всём уважении сударыня, но нет, — холодно выдохнул я, играя желваками, а затем мимоходом глянул на всклокоченного студента, ввалившегося в аудиторию. Видать, бедолага сильно спешил, боясь опоздать на занятие. Он нашёл взглядом свободное место, прижал к груди кожаный портфель и шустро пошёл к нему.
Ему пришлось пройти мимо меня, благодаря чему он заметил мою физиономию, и на ходу протараторил, хрипло дыша:
— Доброго утречка, сударь Врангель, то есть Шипицин. Простите, заговариваюсь уже.
Парень поскакал дальше. Варвара же удивлённо вскинула бровки и недоумённо произнесла:
— Как можно перепутать такие разные фамилии?
— Думаю, что тут дело не столько в фамилиях, сколько в моём отце, — мрачно прошептал я и добавил: — Раз уж мы с вами стали так близки, то мне стоит поделиться с вами тайной своего рождения, дабы вы одной из первых узнали о ней. Всё равно скоро весь университет будет судачить об этом.
В глазах девушки двумя нейтронными звёздами вспыхнуло любопытство, а ротик приоткрылся, обнажив зубки. Отлично! Слушатель готов!
Я вкратце поведал Варваре свою историю. А та внимательно выслушала её и призадумалась. Призадумается и Морозов, когда Толкницкая всё передаст ему. И этот урод явно смекнёт, что одно дело угрожать непонятному Шипицину, а другое — пусть и незаконнорождённому, но всё-таки сыну графа Врангеля. После этой инфы даже Варвара начала поглядывать на меня другими глазами и задумчиво хмурить лобик.
Однако её взгляды пропали, стоило преподавателю войти в аудиторию. Но во время лекции она всё же порой раздумчиво поглядывала на меня, будто взвешивала все за и против. Я же хранил на лице невозмутимое выражение и именно с ним покинул аудиторию после окончания лекции.
Теперь мне нужно было отыскать Рыжика и передать ему деньги. Что ж, пойду проверенным методом — спущусь к расписанию.
Данный финт ушами не занял у меня много времени, но обернулся отдавленной ногой, на кою наступил какой-то студент-торопыга. Он даже не соизволил извиниться. Умчался так, словно его в задницу ужалила ракета «земля-земля». Я не стал его догонять, лишь дёрнул щекой, а затем изучил расписание и отправился на поиски Кондратьева.
Парень, как и предполагалось, обнаружился в указанной в расписании аудитории. Я не стал входить внутрь помещения и с порога помахал ему рукой. Благо он меня заметил и вышел в коридор, где мы встали около окна, дабы не мешать шастающим туда-сюда молодым людям.
— Вот деньги, — протянул я ему несколько крупных купюр, свёрнутых в трубочку.
Он воровато оглянулся, торопливо взял их и сунул в карман нового, с иголочки, сюртука. Потом поправил короткий галстук и озабоченно спросил:
— Поход в дом архиепископа состоится? Ничего не претерпело изменений?
— Нет, всё в силе. В пятницу на площади Восстания магов встречаемся в шесть часов вечера.
— Замечательно, — улыбнулся он и одновременно слегка напрягся, словно где-то глубоко в душе не хотел туда идти.
— А завтра мы на себя примерим роли гробовщиков, верно?
— Угу. В пять утра будь около доходного дома. Лучше прибыть на кладбище пораньше, а то провороним время — и достанется тебе лишь хладный труп цыганки с выпученными глазами и высунутым языком.
— Жуткая картина.
— Ага. Воображение у меня здорово работает, — довольно хмыкнул парень и торопливо добавил, заметив важно вышагивающего по коридору седобородого преподавателя: — До скорой встречи. Мне пора.
Рыжик скрылся в аудитории, а я отправился на свою лекцию и не обнаружил среди студентов Варвару. Кажись, она не стала откладывать дело в долгий ящик и отправилась к Морозову с горячей инфой. Деятельная мадам. Она даже пожертвовала лекцией, а та, кстати, оказалась весьма интересной. Нам рассказывали о… призраках. Да, именно о них. Что, дескать, иногда погибшие или даже умершие своей смертью люди с магической силой в крови могут воплотиться в реальности в виде призрака. Правда, такое происходило довольно редко. Параллельно память Никитоса подсказала мне, что кто-то из его предков, ну тех, кого он считал своими предками, встречался с призраком и еле ноги унёс. Хм, интересное открытие.
В общем, из аудитории я вышел слегка озадаченным, но уже в карете извозчика все мои мысли сконцентрировались на грядущей встрече с Лебедевым-старшим. Явится ли он к семи часам вечера на площадь Восстания магов или проигнорирует моё предложение, кое, надеюсь, ему передали те два урода, которые давеча напали на меня перед доходным домом Круппа? Авось всё-таки явится, и мы сможем договориться, а то мне до зубовного скрежета не нравится такое положение дел. Этот баран способен в любой момент подослать ко мне дуболомов, а то и убийц. А я пока ещё недостаточно могуществен, чтобы открывать рот на семейство Лебедевых. Всё-таки они хоть и узколобые дегенераты, но кое-какой статус имеют, да и деньги у них водятся. К тому же меня сейчас больше волновали мои игры со смертью. Надеюсь, завтра цыганка как-нибудь мне поможет.
Пока же я покинул карету извозчика и отправился в знакомый трактир на площади Восстания магов. Там я изволил расправиться с тарелкой щей из квашеной капусты и выскреб до дна горшочек с гречневой кашей, обильно сдобренной сливочным маслом и перемешанной с кусочками говядины. После этого, сыто отдуваясь, я вернулся в свои апартаменты, где занялся тренировкой магического дара. Я опять решил использовать проклятия, дабы подтянуть обращение с ними. И моя тренировка, пусть и с несколькими перерывами, но продлилась аж до половины седьмого вечера! Знатно я потрудился, а теперь пора и на рандеву с Лебедевым идти.
