Положение начинает меняться в конце 50-х гг. IV в. В 358 г. сарматы, оправившиеся после понесенных поражений, совершили опустошительный набег на территорию Верхней Мёзии и Панноний Первой и Второй (Amm., XVI, 10, 20; XV11, 12, 1)[698]. Но наиболее тяжелые последствия для военного потенциала восточной армии имело восстание Прокопия (365–366 rr.). Прокопий объявил себя императором в Константинополе[699]. Узурпатора поддержали квартировавшиеся в столице легионы, которые, вероятно, находились под его командованием во время предыдущей войны с персами[700]. В числе тех из жителей города, кто примкнул к восстанию, Аммиан называет ремесленников, торговцев, и также ветеранов (Amm., XXVI, 7, 1)[701]. Вскоре на сторону Прокопия перешла вся Фракия вместе с находившимися здесь войсками (Amm., Х X VI, 7, 5). Эта провинция стала центром восстания и дала Прокопию значительные воинские силы[702]. Зосим утверждает, что к узурпатору присоединились отряды из римлян и варваров (очевидно, поселенных из римской территории) (Zos., IV, 7, 1). Утвердившись во Фракии, Прокопий обратился за помощью к жившим за Дунаем федератам готам, которые, согласно версии Зосима, отправили ему на помощь отряд и 10 000 воинов (Zos., IV, 7, 2) или 3000 — согласно Аммиану (Amm., XXVI, 10, 3). Помощь Прокопию оказали и другие варварские племена, жившие за Дунаем (Zos., IV, 7, 2). Посланные Валентом на подавление мятежа силы поддержали восставших (Amm., XXVI, 7, 15–17). Вскоре под властью узурпатора оказались Вифиния и Геллеспонт (Amm., XXVI, 8, 3; 7). Несмотря на то, что правительственным войскам удалось в конечном итоге нанести поражение восставшим, а сам Прокопий был схвачен и казнен[703], население Фракии не прекратило борьбу (Amm., XXVI, 10, 4–6).
Восстание Прокопия имело два негативных последствия. Первым были большие людские потери[704]. После подавления восстания правительство прибегло к массовым репрессиям, и, по словам Аммиана, люди «проклинали несчастную победу, более тяжкую, чем любая истребительная война… и не было никакого предела этим ужасным бедствиям, пока сам император и его близкие родственники не пресытились деньгами и кровью» (Amm, XXVI, 10, 9; 14; пер. Ю. А. Кулаковского, А. И. Сонни). Множество жителей Фракии, мелких земледельцев, колонов и рабов, спасаясь от преследований, бежало к готам[705].
Разорение Фракии нанесло страшный удар по военному потенциалу восточной половины Империи. Насколько мы можем судить, опираясь на данные трактата «Полное описание Вселенной и народов» (Exposiitio totius mundi et gentium), составленного в середине IV в., восточная армия получала боеспособных рекрутов из Галатии, предоставлявшей императорам «превосходных воинов» (Ехр., 41), из Малой Армении, славившейся своими всадниками и лучниками (Ехр., 43), и из Фракии (Ехр., 50). О последней анонимный автор говорит, что она населена «рослыми и отважными в битвах людьми» и что именно отсюда обычно вербуют воинов. Его слова подтверждает и Аммиан Марцеллин, по свидетельству которого император Констанций, проводя зиму в Константинополе, укомплектовывал местной молодежью свои отборные подразделения (Amm., ХХ, 8, 1). Таким образом, Фракия была важнейшим источником пополнения не только пограничных воинских частей, но и императорской армии и, если Галатия лишь «в некоторых случаях» отправляла рекрутов на военную службу, а из армян набирались только кавалерия и лучники, то наборы во Фракии были обычным делом. В IV столетии Фракия оставалась одной из немногих областей Римской империи, где значительную часть сельского населения составляло свободное крестьянство[706]. Поэтому понятно, что именно среди фракийцев императоры находили необходимые резервы для армии.
Однако положение заметным образом меняется к середине IV в., когда происходит быстрое разорение свободного крестьянства и превращение его в колонов[707]. Восстание Прокопия и последовавшие за ним репрессивные меры правительства еще более усугубили и без того непростую ситуацию. Еще одним важным итогом восстания был разрыв федеративных отношений с готами[708]. С точки зрения готов, Прокопий принял императорскую власть на вполне законном основании, поскольку он принадлежал к дому Константина, а потому готы сочли себя обязанными поддержать его и оказать военную помощь[709]. Однако для Валента это был официальный повод для начала войны.
Война с готами длилась три года (367–369 гг.) и закончилась подписанием нового мирного договора на условиях, предложенных римской стороной (Amm., XXVII, 5, 5–9). Соглашение содержало три основных пункта:
1. обязательство не нападать на римскую территорию;
2. ограничение торговых отношений, которые отныне могли осуществляться только в двух городах;
3. отмена субсидий, выплачивавшихся прежде Империей.
Подобный договор знаменовал собой разрыв существовавших прежде федеративных отношений[710]. Этот вывод подтверждается событиями, последовавшими вслед за готской войной. По сообщению Аммиана, Валент покупал скифские (т. е. готские) отряды, готовясь в 374 г. к войне с персами (Amm., ХХХ, 2, 6), в чем не было бы необходимости при наличии федеративного соглашения. Когда в 375 г. готы получили разрешение переселиться на римскую территорию, то, как передает Орозий, они были приняты римскими властями «без какого-либо союзного договора» (Oros., VII, 33, 10). Аммиан утверждает, что переправившиеся через Дунай готы получали статус колонов (Amm., XXXI, 4, 4), а, согласно официальным источникам, готов приняли «из милосердия, по приказу августа Валента» (Cons. Const., а. 376).
Для готов война с Империей и разрыв существовавших прежде соглашений имели самые тяжелые последствия: отмена субсидий и прекращение торговых отношений с римлянами ставили их перед лицом голодной смерти, поскольку общественная жизнь готов была устроена так, что они не могли существовать без импортируемых римлянами товаров[711].
Опустошение Фракии должно было заставить Валента искать иные источники пополнения армии[712]. В этой ситуации было естественным потребовать поставки рекрутов из восточных областей Империи. Однако в 60-е гг. IV в. эти провинции переживали экономический подъем, который привел к дефициту рабочей силы. Нежелание землевладельцев расставаться со своими колонами способствовало чрезмерному развитию практики откупа от военной повинности[713]. Данное обстоятельство стало одной из главных причин, подтолкнувших Валента к принятию решения о заселении Фракии готами, за счет которых он надеялся выйти из создавшегося критического положения[714].
Сыновья ветеранов, как уже отмечалось, всегда были важнейшим ресурсом для пополнения армии. Однако с начала 70-х гг. IV в. у ветеранских детей особенно заметно желание уклониться от военной службы[715]. Широко распространенным явлением стало укрывательство сыновей ветеранов на фермах своих отцов, попытки поступить на гражданские должности, а иногда даже случаи самоувечья[716]. По всей видимости, такое положение было обусловлено тем, что интенсивное занятие ветеранов торговлей и земледелием создало условия, при которых их сыновьям было гораздо выгоднее продолжать земледельческую и торговую деятельность отцов, нежели становиться солдатами[717].
