Кроме того, растет военное значение других военных постов, привязанных ко двору или придворной службе. Так, протостратор, который с середины VIII в. возглавлял императорских оруженосцев или конный дозор императора, к концу XI в. стал заместителем великого доместика, командующего императорскими войсками. Прежний хартуларий стад, который ранее возглавлял императорские и провинциальные конные заводы, теперь был назван великим хартуларием и имел под своим руководством ряд округов или пунктов в южных Балканах, которые назывались χαρτουλάρατα, и был ответственен, как и прежде, за организацию императорского обоза и предоставление вьючных животных для армии[1374].

В середине XI столетия в Константинополе полагали, что политико-дипломатическая система союзных или буферных государств делала не столь важным существование многочисленных дорогостоящих стационарных войск в провинции. Возможно, это особенно касалось северной границы в восточной части Дуная, где между византийскими и потенциально враждебными народами не было буферной зоны[1375]. Именно там правительство через обмен и торговлю поощряло экономическую колонизацию, сокращая затраты на содержание сложной системы опорных постов и крепостей, созданных в конце правления Василия II. Не исключено, что такая политика проводилась из-за потребности в наличных деньгах, что нашло свое отражение в политике перевода натуральных платежей в денежные налоги, проводившейся на территории западных Балкан в приблизительно то же самое время[1376].

Естественно, в основе этого процесса лежало нечто большее, чем просто военно-стратегический аспект. Рост провинциальных свит и патронажа между военачальниками, которые одновременно являлись местными землевладельцами и фемными офицерами, вызывал неприятие у правящей константинопольской элиты. Уже Лев VI предостерегал фемных офицеров от использования стратиотов в личных целях (Leo, Tact., VIII, 26)[1377]. Это также играло ключевую роль и определило природу финансовой и стратегической политики[1378].

Согласно Пселлу даже император-воин Исаак I Комнин признавал, что содержание постоянных стационарных войск и ведение постоянных военных действий было в долгосрочной перспективе слишком дорогим удовольствием для государства, и активно проводил внешнюю политику, которая позволила бы ему для набора войск обращаться к вассальным и соседним правителям, а не поддерживать постоянную армию в Империи (Psell., VII, 50).

Все же недовольство военной знати из-за сокращения снабжения фемных войск и сокращения или расформирования пограничных провинциальных войск, независимо от кажущейся краткосрочной прибыли, привело к чрезмерному давлению на военную структуру. Крах системы обороны Империи в середине XI в. был главным образом следствием того, что баланс между дипломатией и военной силой был разрушен гражданской войной и провинциальными или военными мятежами, которые стали результатом прежней негативной фискальной политики. Полное разложение после 1071 г. большой части войск, которые набирались из византийцев, иллюстрирует это очень определенно[1379]. Когда «франки» под руководством своего самого успешного вождя Русселя де Бейля восстали и захватили Амасию и старую фему Армениак в северо-восточной части Анатолии, правительство испытало большие затруднения в наборе войск, с которым можно было выступить против мятежников. Мало того что оно не имело достаточных средств, чтобы можно было оплатить подобное военное предприятие, у него не было средств даже для того, чтобы сначала набрать стратиотов[1380].

Традиционные фемные войска, которые являлись в сущности сезонно набираемыми провинциальными войсками, почти исчезли в результате фискальной политики правительства в период 1030 — 1060-х гг. Большая часть боеспособных подразделений в императорской армии в любом случае состояла даже до этого времени из большого числа тагм, наемных подразделений постоянных войск, набранных в провинциях Империи, и это продолжалось при императоре Алексее I, хотя могло и не быть определенной преемственности с периода перед поражением при Манцикерте в 1071 г. и гражданскими войнами, которые последовали за ним. Иностранные наемные войска, особенно состоявшие из западных рыцарей — «франков», немцев и норманнов также играли видную роль, обычно возглавляемые своими собственными вождями[1381]. Византийские источники XI в. и последующего комниновского периода свидетельствуют о широком спектре народов, которые несли службу в войсках Империи при как в XI в., так и в последствии при императорах Алексее I, Иоанне II, Мануиле I из династии Комнинов. Они упоминают также обширные мероприятия по набору таких войск, чтобы подготовить их для ведения конкретных военных действий. Союзнические контингенты и набранные на основе соглашения — такие как грузины, аланы, куманы, печенеги, сербы, турки и венгры (из которых также набирались наемники в византийские войска) — сражались рядом с северными итальянцами или ломбардцами, немецкими и норманнскими наемниками. По большей части эти войска действовали под руководством своих вождей, но подчинялись ромейскому доместику, в области которого они располагались[1382]. Местные византийские войска также в основном отождествлялись с той областью, из которой они происходили: македонцы, пафлагонцы, армяне и т. д. Они были соединены, как мы видели, в «восточные» и «западные» войска, и продолжали организовываться по таксиархиям, по крайней мере что касается пехоты. Во время восстания Исаака Комнина в 1057 r, источники упоминали тагмы или полки из различных фем, такие как тагмы Колонеи, Халдии, Харсиана, Анатолика (указана наравне с Писидней и Ликаонией), Армениака, Македонии, а также франков и русов (Skyl., 484, 23 — 5; 488, 49–54; 490, 15; 491, 28; 47; 492, 64 — 6).

Были ли эти тагмы смешанными пехотными и конными формированиями, или только конными, как в случае с тагмой франков, или только пехотными, как в случае с русами, не до конца понятно. Вполне вероятно, что во многих случаях они представляли собой постоянные или наемные соединения, эквивалентные старым фемным турмам. В дворцовые подразделения продолжали по большей части набирать воинов из иноземцев. Этерия сохранилась и находилась под командованием великого этериарха, как и созданный в XI в. корпус Вестиаритов, связанный с императорскими казначействами, а также гвардия Варангов, после 1060-х гг. состоящая главным образом из англов. Продолжают существовать Вардариоты, которые поначалу, кажется, еще в конце X в., были связаны с областью вокруг Фессалоник и реки Вардар. Однако другие подразделения, такие как тагмы Иканатов и Экскувитов, исчезают из источников в конце XI в. и, видимо, заменяются главным образом иноземными наемными формированиями. Ко времени правления императора Мануила I дворцовая гвардия представляла собой просто придворный полк, которым командовал примикирий[1383].

Политика, направленная на активное использование наемных войск и повышенное доверие, которое центральное византийское правительство оказывало им, зачастую рассматривались исследователями с точки зрения упадка военной системы. При этом высказывалось предположение, что старые фемные войска были и более преданными, и поэтому более надежными, а содержание их обходилось казне дешевле, нежели содержание наемников. Другие полагают, что подобная точка зрения в корне неверна[1384]. Во-первых, увеличение использования наемных войск было логичным ответом на изменение стратегического положения Империи. В этой ситуации постоянные «профессиональные» наемные войска на службе Империи и с точки зрения тактики были более эффективными, и обычно обеспечивали лучшее соотношение денежных затрат и получаемого результата, чем дешевые, но в основном плохо подготовленные фемные ополченцы, польза от которых была слишком мала, чтобы содействовать долгосрочной стратегии внешней экспансии со всеми вытекающими последствиями, такими как содержание постоянных пограничных гарнизонов, быстрая мобилизация, постоянная военная готовность и т. д.[1385] Должно также принимать во внимание, что многие основные войска Империи, включая все императорские тагмы, находившиеся в Константинополе и вокруг него, в период с конца VIII в. до начала X в., а также малые постоянные формирования в каждой феме, в действительности так или иначе были наемными подразделениями, набиравшимися из местных жителей.