С точки зрения сельскохозяйственной политики, эта новелла была мерой, позволявшей крестьянам-солдатам сохранить свои земельные наделы. С точки зрения военной политики, она содействовала усилению армии, что было особенно актуально в период войны, которую Империя вела под руководством Варды, а затем Никифора Фоки против Хамданидов[1341].

Анализ источников позволяет предположить, в какой момент у руководства Империей появилась потребность в проведении военных преобразований. Иоанн Зонара сообщает о состоявшемся разговоре, без сомнения, легендарном, но вполне показательном, между военачальником Никифором Фокой и императором Романом II (959–963 гг.). Император якобы обратился к Никифору с вопросом: почему, по его мнению, дела у ромеев идут все хуже. «Тот ответил откровенно, не скрывая своих чувств: "Потому что именно ты — император, а мой отец — начальник армии. Но ты не правишь как должно, и у него — только одни скряги. Если бы ты этого захотел, могли бы измениться и мышление и положение ромеев; только это изменение не произойдет сразу". Император, послушавшись его, приказал ему вести дело по-своему; и он тотчас же занялся армией, выправляя тот личный состав, который уже к тому времени существовал, и вербуя других стратиотов, которых он тренировал всяческими военными упражнениями. Так он пополнил ряды войск и так вооружил крестьян, вставая таким образом на точку зрения, противоположную слову пророка, и перековав их орала в мечи и их плуги в копья. И с ними он не имел затруднений в воздвижении трофеев, о которых известно» (Zon., XIV, 23).

Рассказ малопонятен, и невозможно с точностью датировать данное событие. В нем говорится о времени правления Романа II, чья политика была подвергнута резкой критике его преемником на троне. Однако более логичным представляется, что этот рассказ может относится к 955 г., когда, в преддверии реформирования набора в фемное войско, Никифор Фока сменил своего отца Варду на посту доместика схол. В любом случае данный пассаж демонстрирует перелом в сознании и в действиях, соответствующие смене поколений[1342]. Никифор, без сомнения, не упрекает своего отца в личной алчности. Недальновидная политика, не имеющая никаких перспектив в будущем, нашла свое отражение в трактате De velitatione bellica («О боевом сопровождении»). Ей Никифор противопоставляет грандиозное и дорогостоящее предприятие, связанное с тотальной мобилизацией. Эта острая критика Варды Фоки неудивительна. Согласно Скилице, насколько Варда был хорошим офицером или стратигом под командованием других, настолько посредственным руководителем он оказался на посту доместика схол, на котором, в противоположность своим детям, не сделал ничего значительного (Skyl. Р. 241). Возможно, мы имеем отголосок этого суждения, поскольку трактат «О боевом сопровождении» не упоминает карьеры доместика Варды Фоки, но только ту эпоху, когда он был стратигом фемы (Velit., Praef., 5).

Даже если Новелла Константина VII не имела прямой связи с этим военным проектом, но все же примечательно, что Никифор, став императором, принял его за основу своих собственных реформ. Тот же Иоанн Зонара объясняет нам, что для финансирования своих постоянных военных кампаний он задушил налогами подданных, посылая в провинции агентов налоговой службы и инспекторов, которые усилили налоговый гнет военными поборами. Неимущих, которые до сих пор были вообще освобождены от налогов, записывали в почтовое ведомство, тех, кто ранее принадлежал к почтовому ведомству, — в моряки, моряков — в пехоту, пехотинцев записывали как всадников, всадников как катафрактов. «И действительно, — пишет Зонара, — казалось, что он всех записал в военное сословие» (Zon., XVI, 25, 20–21).

Как подчеркивают некоторые исследователи[1343], эти постановления, прежде всего относятся к сфере налогообложения и не вносят глубоких изменений в систему стратиотских земель (стратий). Никифор усиливает налоговый гнет для стратий, создавая новое военное звено, отряд бронированных кавалеристов, и повышая всех стратиотов на одну ступень выше. Также несомненно, он вводит новых людей в состав стратиотских семей, что дает повод такому пристрастному наблюдателю, как Зонара, говорить о полной милитаризации общества.

Недатированная новелла Никифора Фоки о стратиотских имуществах только укрепляет и даже доводит до парадокса законодательство Константина VII (Nov. XXII, Jus., III. Р. 255 256)[1344]. Последнее зафиксировало минимальную стоимость земельного надела, который стратиот должен был иметь для обеспечения своей службы, и предусматривало для любого неправомерного присвоения этой земли возвращение ее без выплаты компенсации. Никифор подтверждает то же самое правило, но при этом поднимает от четырех до двенадцати ливров минимальную стоимость земельной собственности, гарантирующей расходы на службу, «ввиду большого развития бронированного войска». И это вполне понятно, потому что вооружение катафракта стоит дороже, чем снаряжение и содержание обычного всадника. Утраивая минимальную стоимость стратиотского имущества, Никифор гарантирует не только финансирование армии фем, но также повышает общественный барьер, который отделяет «военные семьи» от простых «крестьянских семей». Эта налоговая мера, без сомнения, сопровождалась социальными изменениями, проявившимися в новелле Константина VII, и более закрепленными в новелле Никифора.

Одно место из сочинения арабского автора Ибн Хавкала подводит итог этой реформе системы набора и финансирования войска[1345]. «…Император византийцев Никифор взимал подать с каждого очага, населенного домохозяином, обладавшим слугами, большим и малым скотом, землями и обработанными полями, средней податью стоимостью в десять динаров наличным золотом. Тех, кто по своей способности был выше этой последней категории, он обязывал отправкой человека со своим вооружением, своими верховыми животными и своими оруженосцами, так же как тридцатью динарами для обеспечения его продовольствием и снаряжением. Так Никифор организовывал свои экспедиции против мусульман: он нисколько не транжирил фонды своей казны, не тратил на это свое собственное имущество и свои доходы, но, объединяя эти фонды и неся эти расходы, он получил те суммы, которые он брал с собой на земли Ислама и которые он приобретал, накапливая таким образом. Такой способ собирать деньги был причиной, почему христиане его ненавидели, ненавидели его власть, раздражились против его доверенных лиц, боясь, как бы он не возобновил своих замыслов против земель Ислама, которых у него было столь много на сердце. Это было для них основанием, чтобы его убить, и поводом, чтобы оправдать свои действия против него».

Арабский путешественник — или его информатор — не знал организации сбора налогов со «стратиотских земель», а также не видел разницы между фемами и тагмами. Как и у Зонары, у него преобладает только идея тотальной милитаризации. Однако он прекрасно показал новое значение бронированной кавалерии и точно определил политику императора, направленную на самофинансирование армии. С налоговой и структурной точки зрения, таким образом, неплохо просматривается система, предвосхищенная уже на страницах «Тактики» Льва VI, затем ясно сформулированная в законодательстве Константина VII. Она функционировала уже в период военных действий на востоке, описанных в трактате «О боевом сопровождении», а затем стала более радикальной во время походов Никифора Фоки[1346],

Развитие военной организации — явление более сложное, и нельзя попросту уловить социальную и военную составляющую этого процесса. Она по большей части ускользает от воли законодателей и зависит от целого ряда обстоятельств. Трактат «О боевом сопровождении» позволяет нам определить значимость двух из них[1347]. Прежде всего, это большое разнообразие тех функций службы, которые требовались от стратиота одного и того же статуса. В социальном отношении в целом имелось мало различий между земледельцем, который в течение пятнадцати дней занимает за свой счет наблюдательный пост в горах, наемным рабочим, назначенным ему в качестве заместителя, сельским или полусельским жителем без содержания, который составляет местный гарнизон, солдатом, служащим в обозе или других службах, пехотинцем, всадником и оруженосцами, сопровождавшими последнего и зависимыми от него. Все они принадлежали к войску и содержались за счет «стратиотских» семей. Но их социальная сфера службы имела ряд существенных отличий. Необходимо также учитывать разницу между стратиотами (στρατιώται) — владельцами земельных наделов и воюющими (στρατευόμενοι), которые действительно участвовали в походах. Земледельцы, хотя по своему статусу они и считались воинами, почти всегда выставляли вместо себя заместителей. Стратиг фемы хорошо это знал.