Прятаться по углам и играть в ниндзя даже не пытаюсь. Вся галерея увешана камерами наблюдения, и охрана уже знает о моём присутствии. Времени в обрез, поэтому в нужный зал бегу без остановки. Добравшись до картин Назери, первым делом лью бензин на пол, и тут же поджигаю. Затем принимаюсь за полотна. Не проходит и минуты, как к залу подбегают двое охранников. Не видя другого выхода, достаю пистолет и делаю пару предупредительных выстрелов, вынуждая мужиков искать укрытие. Из-за разлитого бензина пламя стремительно расползается по полу, отрезая один зал от другого. Становится очень жарко.

Подпалив последнюю картину, бегу к ближайшему окну. Едва успеваю открыть его, слышу выстрел, и левую руку обжигает огнём. Вскрикнув от боли, хватаюсь за простреленную конечность, и выпрыгиваю на улицу. Стараясь убраться от галереи как можно быстрее и дальше, едва вспоминаю про рюкзак с одеждой, в которой остался мой телефон. Подобрав его, забегаю за ближайший угол, и звоню Бену.

- Меня подстрелили! – сразу выкрикиваю, едва мой наставник берёт трубку.

- Тебя преследуют? – уточняет Бен спокойным голосом.

- Нет. Им сейчас не до меня. Не волнуйся, я была в маске и перчатках, так что…

- Как далеко ты находишься от своего дома?

- Не очень далеко. Кварталах в трёх.

- Далековато. Куда тебя ранили?

- В руку.

- Если тебя никто не преследует, сделай остановку, и перевяжи рану, пока не потеряла слишком много крови. Когда доберёшься до своей квартиры, иди в ванную, промой рану, и смени повязку на чистую. Запомнила?

- Да. Что-то ещё?

- Постарайся не отрубиться до моего приезда. Не хотелось бы ломать дверь.

- Постараюсь.

За неимением бинтов приходится укоротить майку. Пока перевязываю рану, меня начинает мутить. Не от вида крови, к ней я давно привыкла, а из-за того, сколько её из меня вытекло. Закончив перевязку, снимаю маску и меняю куртку. Когда добираюсь до квартиры, рука так сильно немеет, что практически перестаю её чувствовать. Только успеваю промыть рану, как слышу настойчивый стук в дверь. Открыв её, вижу Бена с небольшой чёрной сумкой на поясе. Не говоря ни слова, мужчина заходит в квартиру. Мельком посмотрев на руку, которую я не успела перевязать, наставник приказывает мне идти в комнату и лечь на кровать. Так и делаю. Следом за мной приходит и Бен. Сняв сумку, он кладёт её на стол.

- Знаю, как ты не любишь, когда до тебя дотрагиваются, но сейчас без этого не обойтись, - говорит наставник, глядя на мою руку.

Коротко киваю в ответ. Бен сначала прикладывает ладонь к моему лбу, проверяя, нет ли у меня температуры, затем аккуратно берёт мою руку, приподнимает, и внимательно осматривает.

- Выходного отверстия нет. Это плохо. Пуля застряла, и её придётся вытаскивать, - констатирует он после осмотра.

- Вытащи, если сможешь, - бормочу тихим голосом.

Расстегнув сумку, Бен вытаскивает из неё хирургические инструменты и какие-то препараты. Закачав что-то в шприц, мужчина делает мне укол. По телу разливается приятное тепло, дурнота отступает. Сама не замечаю, как отрубаюсь.

Когда прихожу в себя, на улице уже светло. Рука перевязана и слегка покалывает. Бодрый Бен сидит в кресле, и что-то читает в своём телефоне. Заметив на тумбочке стакан с водой, мигом его осушаю.

- Который час? – интересуюсь я, утолив жажду.

- Почти пол-одиннадцатого, - отвечает Бен, не отрываясь от телефона.

- Сколько? Твою мать, я на работу опоздала! Меня теперь уволят! – тут же вскакиваю.

Бен переводит взгляд на меня.

- Никто тебя не уволит. Я позвонил в твой ресторан, представился медработником, сказал, что ты упала с лестницы и повредила руку, и в ближайшие пару дней выйти на работу не сможешь.

- Хватило бы и одного дня, - зачем-то начинаю привередничать.

- Не волнуйся, без тебя ваша забегаловка в грязи не утонет. Лучше расскажи, зачем галерею подожгла.

Теряюсь, и хочу было начать отпираться, но понимаю, что это бессмысленно. Бен видит меня насквозь, и обман сразу распознает.

- Как ты узнал, что это я? – зачем-то уточняю.

- Посмотрел новости, почитал подробности в интернете. Да и время так удачно совпало.

- Какое время?

- Между поджогом и твоим звонком.

Тяжело вздыхаю, и подробно рассказываю о своих злоключениях, стараясь не упускать ни одной детали. Бен внимательно меня слушает, и не перебивает. По его лицу очень трудно понять, злиться он, или нет. С такой выдержкой ему бы в покер играть.

- Видел я скриншоты нескольких его картин. Талантливый был паренёк, - высказывается Бен, едва я заканчиваю рассказ.

- Он это заслужил! Этот больной…

- Я тебя не осуждаю. Просто констатирую сам факт. Рисовать Назери умел. Пока ты спала, я сравнил лица с нескольких портретов с реальными моделями. Сходство идеальное. Скажи мне лучше вот что: в галерее были портреты кого-нибудь из “Паладина”?

- Нет. Назери хоть и псих, но точно не идиот, чтобы так подставляться. Это были другие картины.

- Плохо, что другие.

- Почему? – искренне удивляюсь.

- Если он не уничтожил или не продал кому-то портреты измученных рабынь, скорее всего, они хранятся в его особняке.

- И что в этом плохого? – всё ещё не понимаю, чего опасается Бен.

- В полиции обязательно свяжут пропажу Назери с поджогом галереи. Без обыска точно не обойдётся. Получат ордер, прочешут особняк, найдут картины, начнут выяснять, кто на них изображён, и в какой-то момент наткнутся на твой портрет. Ты ведь сама упомянула, что эту работу Назери считал самой лучшей. От твоего портрета он бы точно избавляться не стал.

Чёрт! Об этом я даже не подумала. А ведь Бен ещё ранее упоминал, что полиция была практически в одном шаге от того, чтобы объявить меня в розыск за самые первые убийства. Сам по себе найденный портрет сложно назвать серьёзной уликой, но если помимо него у копов есть на меня что-то ещё, этого может оказаться достаточно, чтобы начать показывать мою фотографию по всем каналам. Кажется, я серьёзно влипла.

- И что теперь делать? – спрашиваю растерянно, надеясь, что у Бена есть ответ на этот вопрос.

- Тебе – ничего. Отдыхай и набирайся сил. Проблему с портретом я решу сам.

- Извини, что всё так вышло. Не стоило мне сжигать картины. Я сама не знаю, что на меня нашло, - прошу у наставника прощения.

- Что сделано, то сделано. Впредь постарайся держать себя в руках, и прежде чем что-либо предпринять, сначала всё хорошенько обдумай.

Не зная, как выразить благодарность за всё, что он для меня сделал, просто киваю в ответ. А ведь когда-то этот человек собирался разрезать меня на несколько частей, и утопить в кислоте. Похоже, это весь мир сошёл с ума, а не только я. Оставив принесённые лекарства, и проинструктировав, что и в каком количестве мне стоит принять, если моё самочувствие ухудшится, Бен идёт к двери.

- Стой, подожди, - неожиданно окликаю его.

Наставник оборачивается, и бросает на меня вопросительный взгляд.

- Непривычно, наверное, ковыряться в ком-то скальпелем для того, чтобы помочь, а не навредить? – спрашиваю с неподдельным интересом, по достоинству оценив всю ироничность ситуации.

- Ты даже не представляешь, насколько непривычно, - признаётся Бен, прежде чем выйти из комнаты.

БЕН

Вернувшись к себе, принимаюсь собирать всё, что может хоть как-то пригодиться. Дров, девчонка, конечно, наломала. Объяснял ведь, что аккуратность и тишина наш главный союзник. А эта дурочка сделала всё возможное, чтобы привлечь как можно больше внимания. Хотя спланировала она всё очень даже неплохо. Даже когда позвонила Назери, и попыталась пригласить его на свидание, сделала это с краденого телефона, от которого потом сразу же избавилась. Тут проблема не в глупости, а в несдержанности и импульсивности.

Находясь в подвале, и разбирая на части очередного подонка, Анджела способна держать себя в руках. Но за пределами разделочной её самоконтроль то и дело даёт трещину. Я не могу постоянно находиться рядом с Энджи, и контролировать каждый её шаг, ведь у меня и своих забот хватает. Но и бросить девчонку в беде тоже не могу. Сам до конца не понимаю почему, но чувствую, что несу за неё ответственность. В каком-то смысле, это я вернул её к жизни. Без меня она бы долго не протянула. Как бы то ни было, конкретно в данный момент Анджеле ничего не угрожает. Если полиция не нашла её по горячим следам в первые часы после поджога, маловероятно, что копы сделают это сейчас. Главное найти и уничтожить портрет Анджелы, чтобы свести к нулю все шансы на разоблачение.