Габриэль, сколько себя помнил, никогда не любил все эти великосветские сборища. Сказать по правде, он и видел их не слишком много, но ему хватило. Де Рейвен всегда остро чувствовал ложь и лицемерие, а этого добра на балах и приемах было более чем достаточно. Прием в честь коронации его величества Орданна исключением не стал. Капитан, несмотря на парадную форму, ощущал себя неуютно. Смотрят на тебя — ну просто сама любезность, — раздраженно думал он, — раскланиваются, улыбаются елейно, речи говорят сладкие, что твоя патока. А у самих каменюка за пазухой и кинжал в рукаве, потому что глазки-то выдают, истинные мысли из них, точно из окон, нет-нет, да и выглянут, и тогда уже будь готов ко всему. Хотя сегодня, безусловно, грех жаловаться, потому как и людей искренних среди прочих хитрецов достаточно, и вообще о такой чести можно только мечтать. Капитан Королевской Стражи! Личная охрана его величества. Все чин чином, и патент, и замысловатые значки на мундире… Нашлись доброхоты, которые просветили Габриэля: дескать, на это место раньше только самых родовитых герцогов назначали, а то и родственников короля, а новый король молод еще, видимо, не все обычаи знает… Эх, сказал бы им Орданн! Де Рейвен же ответил, что его величеству, безусловно, виднее, кто ему более полезен в качестве Капитана, особенно сейчас, когда того и гляди, за настоящее оружие браться придется, а не парадными шпильками размахивать. Видели бы его друзья злобные взгляды “Альбатросов”…

Верная Тила наотрез отказалась торчать где-то на балконе тронного зала «на всякий случай». Сказала, что ее тонкий нюх будут раздражать запахи парфюма и кушаний, и вообще, она терпеть не может закрытых помещений.

«Я буду поблизости, Гром», — пообещала она, и Габриэль, действительно, заметил ее пару раз, демонстративно пролетающей мимо окон. «Я хочу полетать над морем, Гром!» Тут уж пришла пора удивляться Капитану королевской Стражи. Как истинная кошка, летунья гуляла, где вздумается, и не признавала запретов, а тут попыталась спросить разрешения. Кроме того, все по тем же кошачьим причинам, она очень не любила большие водные пространства, и над морем ей было всегда, мягко выражаясь, неуютно.

«Хочешь свежей рыбы? Так слетай на рынок, тебя там с удовольствием накормят, не заставляй меня волноваться».

«Рыба здесь ни причем. Я тут кое-что услышала, и это мне сильно не понравилось».

Если Тила говорит «услышала», это может означать что угодно. В частности, случайно (или не случайно) подслушанные мысли. Что же могло взволновать ее настолько, чтобы страх перед большой водой был отодвинут на второе место?

«Тила, ты уверена, что стоит лететь?»

«Я уже над океаном. Дорогу домой я найду, не волнуйся. К тому же слишком далеко от суши мне летать не нравится. Гром, а этот остров, который вы называете Кадарн, похож на растревоженный муравейник. Людишки так и бегают! А на берегу стоят три высоченных столба с большим огнем на верхушках. И внизу, в заливе, много кораблей…»

«Понятно. Что ты еще видишь?»

«Погоди, я же не могу различать предметы, которые очень далеко от меня. На горизонте море усеяно темными точками. И с восхода движется какая-то туча, похоже на стаю здоровенных птиц, на очень большую стаю… Все, Гром, я возвращаюсь, ведь плавать я не умею».

Минуту поразмыслив над словами летуньи, де Рейвен составил весьма настораживающую, но вполне ожидаемую картину. Темные, видимо получив сообщение о коронации Орданна, готовились к нападению, что называется, в силах тяжких, стягивая к своему острову флоты подвластных им держав. Иначе и быть не могло, но… Ему стало искренне жаль найденыша, чье пребывание на троне со дня на день превратится в настоящую муку, потому что все удачи будут общими, а все поражения — его личными, людей-то не переделаешь. Война — это вам не балы-приемы. Лучше уж ему узнать о надвигающейся опасности сразу. Пусть времени мало, но это лучше, чем ничего. Мы успеем подготовиться, должны успеть!

Что ж, простите за печальные вести, но они не терпят отлагательства, — думал Габриэль, пробираясь сквозь толпу веселых гостей к трону, — воспользуемся нашим привилегированным положением и сообщим срочные вести, можно сказать, на ушко. Чтобы не было паники.

— Простите, ваше величество, есть очень важные новости.

— Габриэль, я все понимаю, но можно без этих церемониальных словес? Ты мое имя запамятовал? — улыбнулся молодой монарх. И уже серьезно, совсем другим тоном, — Что случилось?

— Тила заприметила в море множество движущихся объектов. Судя по всему, Темные собирают огромный флот со всех подвластных государств. Корабли еще достаточно далеко, так что подробностей никаких… Еще к острову со стороны восточного архипелага летит огромная стая, судя по всему, достаточно крупных птиц.

Мальчик недаром был рожден королем. Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь взгляд темно-карих глаз стал жестче и мрачнее, да сильные пальцы сжали резные головы грифонов на подлокотниках трона. Он думал несколько секунд, потом сказал также тихо:

— Позови-ка мне наших драконов. А кошку свою попроси вернуться. Будем действовать осторожно. Не нравится мне все это.

— Да кому ж понравится такое известие посреди праздника!

— Не в этом дело, друг мой, совсем не в этом. Меня волнует, почему они дали так легко увидеть себя, свои корабли? Неожиданность нападения — половина победы, ты ведь сам учил меня! А Темные подставляются, хотя у них полным-полно уловок, чтобы скрыть свое присутствие на море. И еще, я уверен, что они заметили Тилу.

— Она говорит, что уже близко, почти дома.

— Хорошо, Габриэль. Пока никому о кораблях ни слова. Возможно, это последний мирный вечер… Пусть танцуют.

Даррен замер, боясь вдохнуть, пытаясь унять ухнувшее в непонятную пустоту сердце. Это было похоже на подземный толчок, когда пол на секунду уходит у тебя из-под ног. Или на резкое пробуждение, когда еще не понимаешь, где сон, где реальность. Мир дрогнул, поплыл перед глазами едва уловимо и изменился. Лоцман поймал тревожный взгляд леди Даллет и двинулся к ней, ловко обходя веселящихся придворных и купцов. Для него все вокруг потускнело и стерлось, точно тень чьих-то мощных крыльев нависла над пестрой толпой. Кто-то непредставимо мощный, стоящий не только над этим миром — над всем сонмищем обитаемых миров, обратил на Город свой взор — оценивающий, строгий и беспристрастный. Сразу бросилось в глаза, как склонился к королю собранный и строгий Габриэль, как через минуту к трону чуть не бегом кинулись драконы, а потом мимо раскрытых окон пронеслись в начинающем темнеть небе два стремительных крылатых силуэта.

Ему не было нужды говорить Тайри о своих подозрениях. Она и так все понимала.

— Интересно, далеко они? — осведомился Герт, имея в виду Крылатых.

— Судя по всему, полетели куда-то в сторону гавани, — глядя в окно, ответила Хранительница.

— Его величество прав. Как-никак, лучшие на сегодняшний день разведчики. Самые быстрые, самые защищенные…

— От людей и кое-какой магии. Но не от всей мощи Тьмы, Герт. Видимо, наши враги зашевелились, — Тайри задумчиво перебирала кисти шелкового палантина, — сдается мне, наша «белая полоса» закончилась.

— Стоит ли сразу отчаиваться, Тайри? Мы никого не потеряли, мы сильны, как никогда. Город укреплен, и местная армия усилиями нашего лейтенанта стала вполне боеспособной. Кроме того, король…

— Не спешите с выводами, Герт, — остановил его Даррен, — слишком у вас все гладко. Не дразните судьбу. Вы ведь не хуже нас понимаете, что произошло. Если очень неймется, вспомните Книгу Установлений, которую так любите цитировать направо и налево. «Всему свое время под небесами, и каждый заплатит свою цену…».

— Но разве мало жертв уже принесено?

— Герт, ты удивляешь меня, — покачала головой Тайри, — только что ты говорил совершенно правильные и разумные вещи, а теперь, точно одна нелетающая птица, прячешь голову в песок. Нам еще не предъявляли счет. Только Единый знает, сможем ли мы заплатить по нему и выжить. И захочется ли нам жить после этого.