Утром магов разбудил многоголосый гул толпы под самыми окнами. Похоже, на тихой Дельфиньей улице собралась вся враждебно настроенная городская публика и почти столько же обыкновенных зевак.

— Выходи, гаденыш! — надрывались чьи-то луженые глотки, — попробуй справиться со всеми нами, Тьма тебя побери! Всех не заколдуешь, всем рты не заткнешь!

Орданн стоял у окна, скрестив на груди руки и мрачно глядя на происходящее снаружи.

— Эй, колдуны! Покажите нам мальчишку и покажитесь сами!! Кто вам сказал, что вы будете решать за нас?!!! Выходите, мы проводим вас всех до Моста… — бесновалась толпа.

— Еще чуть-чуть, и в окна полетят камни, — тихо сказал Орданн.

— Нашел, о чем волноваться, — откликнулась Одри, заплетающая в косу свои роскошные волосы, — я еще третьего дня хорошенький щит наколдовала.

— От их злобы твой щит не спасет, — пожал плечами найденыш.

— …Испугались, твари? Забились, точно крысы в подпол? Выползайте! Сегодня вы ответите за все свои мерзости! Никому не позволим наводить на нас порчу! — звучало с улицы, — если так трясетесь за свои никчемные жизни, отдайте нам мальчишку и проваливайте восвояси!

— Видать, крепко ты вчера того малого припечатал, — подмигнула найденышу юная колдунья, — «молчанка», поди, до сих пор действует, вот остальные-то и вопят.

— Надо выйти и поговорить с ними, — задумчиво глядя на свое отражение в зеркале, сказала Хранительница, и Даррен удивленно повернулся к ней. Он уже начал обдумывать, как с наименьшей кровью проучить зарвавшихся горлопанов.

— Тайри, милая, ты же сама всегда нас учила, что разговаривать со взбешенной толпой — все равно, что целоваться с гюрзой в боевой стойке, — совершенно несвойственным ему вкрадчиво-ироничным тоном произнес Лоцман, — она же слов не понимает, не успокоится, пока не прольет чью-нибудь кровь. Нельзя идти на поводу…

— А мы и не пойдем. Толпа — зверь, а зверя усмиряют.

— Ну-ну, с голодным тигром шутки плохи. Ты знаешь, как не стать его завтраком?

— Показать, что мы сильнее, — дернула плечом леди. Ну, разумеется, что ж тут непонятного…

— Я не представляю себе, как это сделать, — сдавленным голосом проговорил Орданн, — мне стыдно признаться, но эта толпа страшит меня. Видимо, короля из меня все-таки не получится…

Тайри резко обернулась, подошла к юноше, взяла его за подбородок:

— А ну посмотри на меня, Орданн! И эти слова я слышу от выжившего в Черном храме? От пережившего землетрясения, пытки, сложнейшие обряды? Не верю. Чтобы я больше никогда не слышала подобных речей, иначе ты действительно станешь никуда не годным королем.

Даррен впервые видел ее такой: возмущенной, даже разгневанной, и не смог оторвать глаз — настолько она была прекрасна. Глаза сверкали, на бледном лице проступил румянец, выражение усталости и безразличия, появившееся в последние дни, исчезло вовсе.

— Это сама жизнь тебя испытывает, мальчик. Сейчас она каждого из нас пробует на зуб. И важно не сломаться и дойти до конца. Тем более, что главных испытаний мы еще и в глаза не видели. Желаешь сдаться уже сейчас? Чтобы все, что сделано, пошло прахом?

— По-твоему, я должен туда пойти? И что я им скажу?

— Поймешь сам. В любом случае, они не должны думать, что ты боишься их.

— Но я, правда… — Орданн медленно отступал спиной к балконной двери. Тайри, которая была ниже почти на голову, сейчас казалась выше найденыша, такой от нее веяло силой.

— Боишься?! Можешь бояться кого и чего угодно, но никогда не показывай это другим! И всегда иди навстречу своему страху, — Хранительница на секунду задумалась, чуть прикрыв глаза, потом крепко взяла руки Орданна в свои, и, четко чеканя слова, прочитала то ли заклинание, то ли молитву, а может и просто чьи-то мудрые наставления, уложенные в рифмованный, легкий для запоминания слог:

«Владей собой среди толпы смятенной,

Тебя клянущей за смятенье всех.

Верь сам в себя наперекор вселенной,

И маловерным отпусти их грех.

Пусть час не пробил — жди не уставая.

Пусть лгут лжецы — не снисходи до них.

Умей прощать, и не кажись, прощая,

Великодушней и мудрей других…

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,

И мыслить, мысли не обожествив.

Равно прими успех и поруганье

Не забывая, что их голос лжив…».

(Редьярд Киплинг, «Заповедь». пер. М. Лозинского)

Лицо найденыша, на котором до этого блуждала болезненно-растерянная ухмылка, преобразилось, став решительным и жестким. В глазах заплясали отчаянные искорки — видимо, слова Тайри вернули ему если не самообладание, то хотя бы подсказали путь. Он повернулся и вышел на балкон, а вслед за ним и все остальные.

— Одри, сними щит, он нам больше не понадобится, — бросил найденыш через плечо и встал у самых перил, прямо над гудящей и изрыгающей ругательства толпой.

— Он навел порчу на Триффина! Тащите его сюда! — возопили несколько голосов, но уже не так уверенно, как раньше. С двух сторон к балкону полетели запущенные умелой рукой якоря-«кошки» с привязанными к ним крепкими тонкими тросами. Все, кроме одной, Орданн сбил еще в полете несложным волшебством. Один трехлапый якорек перелетел через перила и бухнулся прямо к ногам найденыша. Юноша бестрепетно поднял его и стал наматывать на локоть веревку, уходящую от «кошки» куда-то под балкон. Веревка несколько раз неуверенно дернулась и ослабла.

— Ваш Триффин получил по заслугам, все прекрасно это знают! — голос найденыша было не узнать. Он вдруг стал более низким, в нем проступили повелительные интонации. Маги переглянулись — это “проклюнулся” голос будущего короля, — сами разойдетесь по домам, или мне заставить всех вас тоже помолчать с ним за компанию?

— Вот теперь он мне нравится, — тихонько сказала Тайри и торжествующе улыбнулась, — а то я начала думать, что ошиблась в нем.

— Тогда в нем должна была бы ошибиться сама судьба, — ответил Лоцман, — но если он и правда будущий король…

— Обязан справиться. И сделает это.

Глава 7

«И вспомнилось вдруг, как Эллис говорил: «С прошлого нужно не спускать глаз,

только зазеваешься — и оно тяпнет тебя за ногу, как оголодавший волк».

Но будущее тоже зловеще щёлкает зубами вдали, а вся наша жизнь –

узкая тропинка, что пролегает между двумя хищниками.»

Софья Ролдугина. «Кофейные истории-15: Терпкий кофе, сладкий жасмин»

Время тихо всё унесет.

И будут разные в жизни муки.

Вы можете абсолютно всё.

Только не опускайте руки.

Алексис Мар

Дом заполняла мрачная, тяжелая тишина. В маленькой «нижней» гостиной одиноко горела свеча, а на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, сидел, ссутулившись и обхватив голову руками, Лоцман.

— Творец милосердный, что еще случилось?! — Одри бросилась к зеленоглазому волшебнику, — Дар, что с тобой?!!

Даррен поднял голову, попытался улыбнуться, но вышла у него лишь страдальческая гримаса.

— Со мной — ничего. Творец эпидемии метил не в меня, а в Тайри.

— Она заболела?

— Нет, конечно, но то, что случилось, ничуть не лучше. Я не знаю, как этот Всевышним проклятый колдун узнал про наших “особых” пациентов… Ей ведь удалось! У них все было уже хорошо! А к нашему приходу им стало значительно хуже, и, — Лоцман сжал кулаки, — мы их потеряли. Тайри столько надежд возлагала на это исцеление, это ведь шанс для остальных! Они умерли у нас на руках — без слова, без укора или жалобы, настолько нам верили.

— А еще, наверное, наша Хранительница очень к ним привязалась, — вслух подумал Орданн.

— Этого я боюсь больше всего. Враг ударил наверняка, в самое незащищенное, в самое трепетное…

— Она очень переживает? — спросил найденыш.

Лоцман хмуро взглянул на него снизу вверх.

— А ты как думал? Одри знает ее дольше, но я нашу целительницу такой не помню. Даже после… после Ллира. Она буквально раздавлена, она в отчаянии, считает себя виновной в смерти этих детей, и во всех остальных смертях тоже. Боюсь, что Тайри теперь может разувериться в собственных силах, потерять надежду на успешное завершение всего начатого и опустить руки, — он покачал головой и снова спрятал лицо в ладонях.