Орданн спустился в Капеллу в сопровождении Одри, Лоцмана и Мудрых, долго вглядывался в благородный восковой профиль самого лучшего своего наставника и друга, сразу и безоговорочно поверившего в силы тогда еще безымянного, лишенного памяти найденыша. Король низко поклонился, Одри беззвучно плакала, стоя рядом с ним.

Счастливая, — подумала Тайри, глядя на подругу, — она еще может плакать… А ведь это я виновата в смерти Габриэля, это за мной он пошел в чужой мир. Наверняка дома все сложилось бы иначе, ведь император умеет ценить настоящую преданность и смелость…

Приглушенный перекрытиями, зазвучал низкий гул заупокойного колокола.

— Каково бы ни было наше горе, мы должны уступить сейчас место служителям Вседержителя, — тихо проговорил король, — пойдемте, друзья. Тайри, вас очень ждут в госпитале. А вы, граф Раррок, принимайте командование Гвардией.

Офицер удивленно взглянул на Орданна. Он не был ни самым старшим, ни самым опытным из гвардейцев, и вовсе не думал претендовать на освободившееся место.

— Я думаю, вы очень многому научились у Габриэля, граф. Вы лучше прочих сумеете сохранить и дух, который он воссоздал в Гвардии, и продолжить его дело. Мне необходима сильная, боеспособная и преданная Гвардия, умеющая действовать, как один человек, и вы сделаете ее такой. Де Рейвен начал это нелегкое дело, а вы закончите.

— Как же мы теперь будем… — совсем по-детски всхлипнула Одри.

— Это я виновата, я должна была позаботиться, — Тайри комкала в руках ненужный платок.

— Мы все виноваты. Но дело даже не в магии. Габриэль ставил магию не выше прочих боевых искусств, да и чего она стоит против чести, верности и мудрости. Он умел каждому подарить частицу своей души, да упокоит ее Вседержитель во Свете…

У самого выхода из Капеллы король столкнулся с запоздавшими посетителями: скромно одетой женщиной и мальчиком-подростком. За ними в дверях уже маячили рясы монахов, готовых начать последний обряд. Женщина сделала пару шагов и остановилась, закрыв лицо руками. Сын, совсем по-взрослому обнял ее, успокаивая.

— Пойдем, мама. Они все равно не позволят нам, кто мы такие…

— Почему же, сын мой. Никто не посмеет нарушить ваше уединение и помешать проститься с близким человеком, — ласково сказал отец Грант, — братья подождут.

— Вы знаете, кто это? — обратился король сразу ко всем, поднимаясь по ступеням вверх, в Храм.

— Можно сказать, это его семья, ваше величество, — ответил граф Раррок, — они вместе почти с самого начала. Мальчик часто появлялся у нас в полку, капитан обучал его… Он называл Габриэля отцом, хоть тот им и не был.

— Какие мы эгоисты, — удрученно покачала головой Одри, — думаем только о себе и считаем, что наши друзья принадлежат только нам. И ничего-то о них не знаем.

— Увы, это так, — кивнул молодой монарх, — мы все время забываем, что любой из нас нуждается в человеческом тепле и любви, и сами слишком мало отдаем взамен. Будьте добры, граф, принесите клинки и плащ капитана. Они по праву принадлежат этому мальчику.

Мать и сын, вернувшись в Храм, с удивлением обнаружили там ожидающего их короля и почтительно стоящую поодаль свиту. Орданн сам подошел к растерявшемуся подростку, протянул ему тяжелый сверток:

— Возьмите, юноша. Это боевые клинки Габриэля де Рейвена, и я рад, что у него есть достойный наследник. И еще, через пару лет я хотел бы видеть вас в Гвардии, мне понадобятся толковые офицеры. Вы и ваша матушка не будете ни в чем нуждаться, как семья капитана.

— В-ваше величество, мы даже не были обвенчаны… — прошептала женщина.

— Так ли это важно теперь? Самое малое, что я могу сделать в память о моем друге — позаботиться о его близких. Представьтесь, юноша. Возможно, у меня будет для вас одно интересное поручение. Тилы больше нет, но вы ведь наверняка знаете, как ухаживать за детенышами шерхов?

Мальчишка молчал, прижимая к себе завернутые в плащ мечи, губы его дрожали — видимо, сдерживал давно копившиеся слезы.

— Его зовут Герран, Герран Эври, ваше величество.

— Я запомню. Ваши подопечные будут ждать во дворце, не забудьте. Ступайте, и берегите вашу матушку…

Глава 13

Мы — лишь тoчки мирoзданья, чья-тo тoнкaя резьба,

Нaш рaсцвeт и угaсанье нaзывается — судьба.

Мы в лицо друг другу дышим, бьют часы в полночный час,

А нaд нaми ктo-тo свыше все давно решил за нас.

Вaлентин Гaфт

C наступлением темноты стигги, по своему обыкновению, убрались на остров, но сражение на стенах и не думало прекращаться. Раненым уже не хватало места в старом госпитале, пришлось занять соседнее здание. Тайри и Одри едва успевали помогать самым тяжелым пациентам, и только там, где лекари были бессильны или их снадобья действовали слишком медленно. Об отдыхе и не вспоминали, сейчас работа была лучшим средством от мрачных мыслей. Иногда Одри казалось, что потеряв Габриэля, Хранительница будто пытается искупить свою вину, спасая другие жизни. Даррен, Герт, Скай, Лиард — все они находились сейчас там, в самом пекле, и обе волшебницы не могли не думать об этом.

Как только распространилась весть о гибели капитана Гвардии, в войсках наступила некая растерянность. Сколь бы ни были почтенны и уважаемы другие полководцы, солдаты и офицеры привыкли доверять тому, кого постоянно видели рядом с собой в бою. Король делал, что мог, но замешательство и рассогласованность в действиях давали плачевные результаты.

Была уже глубокая ночь. Хранительница, едва не падая от усталости, собиралась немного поспать, когда очень низкий — на грани восприятия — двухголосый рык потряс город от флюгеров до подвалов. От этого звука со звоном полопались стекла в окнах, по стенам побежали трещины. Волна тяжелого животного страха заставила буквально всех сжаться и замереть. Рык неизвестных монстров повторился с новой силой. Тайри чувствовала, что многие из тех, кого они с Одри с таким трудом отвоевали у смерти, погибают: открываются только что заживленные раны, разрушаются кости, лопаются кровеносные сосуды, не выдерживает мозг… Что это, что за новый ужас притащили Темные к стенам Города? И живы ли те, кто на стенах? Что творится теперь в приморских кварталах? Тайри, стряхнув оцепенение, попыталась всеми доступными ей способами "докричаться" до своих соратников. Вот точно крылом перед глазами махнули — Скайяр, жив и невредим, где-то в небе. Орданн глухо отозвался через все еще послушный кристалл и остатки охранной Сети. Герт… тоже где-то в самой гуще, злой и растерянный. С Дарреном, как всегда, было проще всего, и все же какой камень упал с души! Тайри на секунду представила его, лежащего на мостовой с арбалетным болтом в груди, и чуть не застонала. Нет, так нельзя, одернула она себя, нельзя хоронить человека раньше времени… Волшебница присела на подоконник и замерла, глядя на подсвеченное багровыми всполохами ночное небо. Минуту спустя к ней не вошел — ввалился Астор: весь в пыли и каменной крошке, кольчуга разорвана, нагрудные пластины помяты, правый рукав грубой кожаной куртки располосован от плеча до запястья и насквозь промок от крови. Рука, видимо, сломана и висит плетью. На щеке свежая ссадина, кровь каплями сбегает к подбородку, и Белый Защитник все время вытирает ее тыльной стороной ладони. Вот уж действительно Белый — белее простыни. Хранительница быстро уложила его на единственную в маленькой комнатушке кушетку и принялась колдовать над раздробленной рукой. Важно было остановить кровь и не дать сдвинуться осколкам кости. Ей очень хотелось спросить, что же там произошло и жив ли Лоцман, но Астор потерял много крови и ослаб настолько, что впал в полузабытье, едва его голова коснулась подушки. Когда боль отступила, и магия Гарды вернула раненому силы, Мудрый заговорил сам: