Никто не знает, как же сильно я не желала этого поцелуя – может, и не потому, что человеком, смотревшим на меня столь нежно, оказался именно мистер Стилл. Я была молодой женщиной двадцати четырех лет, которая знала о волшебстве первого поцелуя лишь из историй, поэтому, не ощутив той самой «магии», уверенно отвернулась.

Слава богу, к тому моменту, как мой управляющий приблизился к нам снова, момент был упущен. Будто опасаясь, что экскурсия помешает ему предотвратить рождение того самого чувства, Оливер более не отвлекался ни на секунду, следуя рядом со мной назойливой тенью – более у моего кавалера не было и шанса сказать мне хоть что-нибудь без его вмешательства.

– На следующей неделе миссис Блэйк собирает своих близких друзей на скачки, – поделился мистер Стилл перед тем, как откланяться под натиском действий управляющего и моей безынициативностью. – Вам нравится посещать ипподром, миссис Брейнхорт?

Нравится ли мне? Мне, человеку, который считает своих лошадей – полноценными членами семьи?

– Признаться честно, я нахожу это очень увлекательным, – мне не терпелось рассказать про своих собственных породистых питомцах, к тому же от одной из них уже в самое ближайшее время ожидался приплод – чем не повод для гордости?

Но молодой джентльмен внезапно опередил мою следующую реплику:

– В таком случае я прошу вас сопровождать меня – покажу вам звезд грядущего забега.

Заинтересованная его предложением, я согласилась.

– Вам тоже нравятся лошади? – с некоторым воодушевлением поинтересовалась я, пусть ответ мистера Стилла не был столь же однозначным, как моя собственная любовь к лошадям.

– Да, но еще больше мне нравится на них ставить.

Оливер как-то неопределенно хмыкнул, направляя ход моих мыслей в определенное русло. Однако, я не могла опуститься до грубости, витиевато пообещав:

– Учитывая это, нам обоим будет нескучно на ипподроме.

Обратный путь прошел в молчании.

Я вовсе не ждала, что мой управляющий первым заговорит со мной, но, несмотря на то, что этот человек решил встать на мою сторону во время свидания (что и так должно было быть самим собой разумеющимся), мне не хотелось петь ему дифирамбы за оказанную услугу.

Он начал разговор сам:

– Ваше Сиятельство, вы хотите выйти замуж во второй раз?

– Почему вас это волнует? – довольно грубо задала я встречный вопрос. – Вы будете несчастливы, если ваша хозяйка все же не останется одинокой вдовой до конца своих дней?

– Разумеется я очень хочу, чтобы графиня была счастлива и нашла «своего человека», – довольно убедительно произнес управляющий, останавливая Снежинку. Взгляд его почти ничего не выражал, разве что светился непритворным спокойствием – это были глаза человека, который никогда не солжет. При необходимости – просто промолчит. – Полагаю, молодой барон с юга мог бы разнообразить вашу жизнь.

– Говоря об этом, – деловито кивнула я, будто не против потолковать о подобных вещах с посторонним мужчиной вроде Оливера. Однако, последующая тирада не больно-то понравилась управляющему – я видела это, несмотря на то, что собеседник предусмотрительно опустил голову. – Кажется, в нашем с вами договоре я совсем забыла отобразить один немаловажный пункт:никакого вмешательства в личную жизнь графини. Вам понятна моя позиция? Мне нужен правильный ответ, если вы понимаете, к чему я клоню.

– Я понимаю. Ваше Сиятельство. И прошу прощения, – бесцветно отчеканил мужчина, нехотя подчиняясь моей воле.

– Сегодня я вас прощаю. В благодарность за ваше понимание, я отвечу на ваш вопрос – да, я хочу замуж. Но за того человека, которого выберу сама. За человека, который придет в мою жизнь не для того, чтобы ее «разнообразить», как вы выразились, и не для того, чтобы у Кэрри была возможность почаще выезжать в свет, – от этих слов выражение лица моего собеседника стало совсем неприглядным, но Оливер благоразумно промолчал, давая мне возможность закончить: – Я выйду за того, чье присутствие не будет ставить под сомнение мою самодостаточность.

Более я ничего не сказала. Пришпорив Аврору, просто вырвалась вперед.

Мчась в свое поместье во весь опор и окончательно оторвавшись от своего преследования, я ощутила непередаваемое желание отправиться в то место, где все останется позади. В место, что показал мне Адриан – на излучину реки. Поддавшись чувству, я заставила кобылу скакать еще быстрее, чтобы ворваться в стойло, под удивленные возгласы работающих в саду слуг, дабы необъяснимо воодушевленно окликнуть конюха, спрыгнув на землю:

– Адриан!

Мужчина появился не сразу, пусть я была уверена в том, что он где-то рядом. Но, когда его статная крепкая фигура появилась из-за стойла жеребой кобылы по имени Вишенка, мое сердце неприятно дрогнуло. Выражение лица Адриана было неспроста таким обеспокоенным!

– Что случилось? – не глядя, отпустила я поводья Авроры, подходя к конюху чуть ближе. – Вишенка плохо себя чувствует?!

– Не кричите, – убедительно попросил конюх, стараясь сделать выражение своего лица менее взволнованным. – Жеребая кобыла нервничает, когда слышит рядом с собой резкие звуки.

Я кивнула, тотчас проследовав в ясли, подготовленные к родам самой молодой кобылы моего поместья. И, пусть Адриан попытался мягко остановить меня, убеждая, что графине не пристало видеть процесс родов, я все равно прошла прямо к караковой лошадке, что тяжело дышала, лежа на подстилке из сена.

Ах, моя милая бедняжка!.. Короткая шерсть животного сверкала от пота, а брюхо дергано вздымалось вверх-вниз в сопровождении беспокойного фыркания – Вишенка боялась и, очевидно, вся измучалась.

– Как давно она в таком состоянии? – присела я на колени, снимая верхнюю накидку, дабы подложить мягкую ткань под голову кобылы.

– С вашего отъезда она вела себя беспокойно. Потом уже не могла стоять, – витиевато пояснил Адриан, усаживаясь рядом. Тотчас он поднес большую лохань свежей воды Вишенке, но та отказалась, своенравно опрокидывая мордой емкость в чужих руках.

Вторая попытка напоить ее также не увенчалась успехом – даже со мной кобыла вела себя очень капризно.

– Роды лошади – сложный процесс, – вдруг принялся уговаривать меня конюх. – Не всегда всё идет гладко.

Конечно, в его глазах – я изнеженная дворянка, которая в своей жизни видела только самое красивое, ела самое вкусное, а слышала – самое приятное. Что еще может преподнести эта жизнь женщине, вроде меня? Однако… никто, кроме этих лошадей не знает, как было больно прятаться от всего мира, в частности – от жестокого мужа, в этой роскошной конюшне, пытаясь залечить раны от хлыста. Никто, кроме этих лошадей, не подарил мне ни одного теплого, семейного прикосновения.

Хотя бы за то, что мой почивший супруг дозволял приобретать этих добрых и умных животных, что хоть немного скрашивали мое существование своим присутствием, я была готова терпеть жизнь с графом.

Но даже после его смерти, в минуты одиночества и душевного смятения, меня все еще по инерции тянуло сюда. Пребывание в конюшне дарило мне утешение – разве могла я ответить моим любимы питомцам равнодушием в тяжелые для них минуты?

– Не нужно меня успокаивать. Я уже присутствовала на родах Авроры и знаю, что это такое. Куда важнее помочь моей малышке, Вишенке – сконцентрируйте ваше беспокойство именно на этом, - попросила я конюха, вызывая на его лице тень недоверия.

– Я вызвал доктора из города. Он должен прибыть с минуты на минуту, – решил отступить мужчина, аккуратно прощупав плод. – Вишенка рожает в первый раз – так что сложности неизбежны.

Конечно, мы знали, что эта кобыла вот-вот должна воспроизвести на свет жеребенка, поэтому все было готово заранее. Пусть мое появление немного отвлекло лошадь, она все еще была беспокойна. Мы с Адрианом не могли ничем помочь, кроме как оказаться готовыми ко всему, даже к трагичному исходу, если доктор сильно опоздает…

– Я пойду к нему навстречу, – будто прочитав мои мысли, встал на ноги Адриан. – Если меня не будет слишком долго, а жеребенок задержится в родовых путях – то просто аккуратно потяните его на себя.