– Будьте аккуратнее, миссис Брэйнхорт. Наймите экипаж как можно скорее, – требовательно процедил министр, пока мой сопровождающий забирал верхнюю одежду.

Его взволнованный взгляд в сторону Адриана пробудил во мне чувство благодарности. Видимо, переживая о том, что в их доме я уже имела несчастье познакомится с одним неудавшимся ухажером, эти добрые люди беспокоились, что мне снова может не повезти.

Если бы они знали Адриана так же хорошо, как я – они бы и не думали смотреть на него так косо.

– Все в порядке. Завтра приезжайте ко мне на чай, – тепло попросила я, пожав ручку миссис Блэйк.

Мы попрощались с ними уже на улице. Министр и его жена сели в экипаж, а я, с неприкрытым весельем развернулась на Адриана:

– Как вы угадали, что я не хочу с ними ехать?

– А вы не знаете? – лукаво отозвался мужчина. – У вас ведь все на лице написано.

–Всё? В самом деле? Неужели в ваших глазах я такая простушка?..

Наша прогулка продолжилась как-то сама собой. На улицы столицы уже успели опуститься сумерки, пока мы тихо-тихо прогуливались вдоль канала, разговаривая друг с другом.

– Кто считает вас простушкой? – снисходительно улыбнулся мужчина. Заметив быстрый экипаж, что мчал навстречу, он самовольно взял меня за руку, аккуратно отводя чуть дальше от проезжей части.

Впрочем, когда запряжённая двойка промчалась мимо – он так и не выпустил мою ладонь, очень естественным движением уложив мои пальчики на свое предплечье.

Так мы и пошли дальше.

– Просто иногда мне кажется, что все смотрят на меня свысока, – сказала я вдогонку к предыдущей фразе. – Знаю, что вы не такой человек. Но многие, даже те, кто хорошо меня знает, думают о том, что я не располагаю ничем по-настоящему стоящим. Кроме тех миллионов, оставшихся в наследство после смерти мужа…

Адриан посмеялся – его голос мягким эхом прокатился по сводам городского канала, растворившись в холодной глади. Затем снова посмотрел на меня.

– Это потому что все держится на мужских плечах, даже если косвенно. И те деньги, которые имеете вы – это всего лишь деньги умершего графа. Не обижайтесь на мои слова – но женщины хороши только в одном – в создании проблем, оттого мужчины и подшучивают над ними.

– Видимо, это распространённое мужское мнение, – пожала я плечами, не собираясь обижаться. Мне нравилось говорить откровенно – жаль, что мало кто позволял себе этого со мной… – Мой муж судил примерно так же. Но… у меня не было возможности доказать ему или кому-либо обратное.

– Он вас… сильно ограничивал, верно? – не зная, как задать свой вопрос более учтиво, поинтересовался Адриан.

Я, как и мой спутник, не очень-то хотела говорить о своем прошлом. В нем не было ничего слишком уж невероятного, просто говорить было больно. Но этому человеку, что заботливо вел меня вдоль шумной вечерней улицы через парк, я хотела довериться.

– Ограничивал ли он меня? Да, если наказания можно считать своего рода ограничительной мерой. Рандел Брэйнхорт был… жесток. Не только со мной, даже с самим собой он был таким. Ведь только сейчас я понимаю: делать то, что от тебя ждут, весьма трудно и неприятно.Особенно, когда ты богат. Но я не мой муж. Я хочу хотя бы попытаться выйти за рамки.

Адриан остановился, довольно долго всматриваясь в мое лицо. Не знаю, о чем он думал, но спустя некоторое время все же уточнил:

– За какие именно рамки собирается выйти госпожа?

– За те самые, которые вы обозначили, – пояснила я, не понимая, почему щеки мужчины вдруг приобрели стыдливый оттенок. – Женщины хороши только в создании проблем? Я собираюсь доказать миру обратное.

– Ах, за эти рамки… – едва слышно произнес Адриан, нервно сглатывая.

– Все в порядке?

– В полном, – снова придал себе прежнюю непринужденность мой собеседник, возвращая фигуре самоуверенную осанку. – И как же вы хотите доказать этому миру, что достойны встать в ряд с остальными мужчинами?

– Хорошо, что вы спросили. Я как раз собиралась посоветоваться с вами.

– Значит вы хотите открыть свой конный завод? – с некоторым удивлением повторил Адриан, доставая сигарету. – Что ж, это, как минимум, должно приносить пользу людям.

– Конечно! – воодушевленно встрепенулась я, стоя поодаль, как велел мужчина, дабы запах его сигарет не испортил платье. – Разве женщина вроде меня не смогла бы справиться с таким?

– Женщина? Ну… не знаю, – будто бы задумчиво протянул мой собеседник, пусть в глазах его то и дело вспыхивали лукавые искорки – словно отражение тлеющей сигареты. – Женщина «вроде вас» – вполне. Эстер, не подходите ближе – пропахнете ведь.

Вопреки его указаниям, я все равно приблизилась почти вплотную, убеждаясь, что в ботинках Адриан стал еще выше, чем прежде. Теперь я действительно напоминала его младшую сестру… И, как подобает непослушной младшей сестре, я довольно уверенно протянула вперед свою руку.

– Я хочу попробовать.

– А? Покурить? – чуть не выронил сигарету из своих красивых пальцев мужчина, тотчас уверенно отказывая: – Нет.

– Это приказ.

– Приказ! А разве сегодня вечером я ваш подчиненный, а не «друг»? – усмехнулся Адриан, назидательно щелкнув мне по носу. – Или вы не так представили меня своим знакомым там, в Опере?

Ну, что ж, если он думает, что упрямее женщины – то пусть подумает снова.

– Отвечу, если позволите попробовать. Один раз.

Адриан устало закатил глаза, всем своим видом показывая свое поражение. Чуть наклонившись в мою сторону, он протянул фильтр, зажатый между двумя пальцами к моему лицу, милостиво поучая:

– Не вдыхайте слизком резко, а не то…

Он не успел досказать, как я судорожно закашлялась – одна единственная тяжка довела меня почти до слез. Это был не самый приятный опыт… Разве что очередной пикантный эпизод с участием Адриана бережно отправился в мою «копилку».

Он тоже думал об этом. Потому что, едва усадил меня на скамью, помогая вытереть набежавшие слезы своим платком, неизбежно прокомментировал:

– Итак, я был тем самым «другом», с которым вы впервые поцеловались и впервые покурили. Я ощущаю себя очень плохим парнем.

Дискомфорт в горле сняло как рукой. Удивленная тем, что он решил вспомнить тот самый эпизод, произошедший между нами в начале лета, я уставилась на него, пытаясь понять его эмоции.

Каково же было мое удивление, едва я осознала: он смотрит на меня с той же выжидательной позицией. Значит, мы оба не знаем, что делать с этими странными отношениями? Значит… не я одна хочу быть к нему немного ближе, но боюсь?

– Не думала, что вы все еще помните об этом, – сказала я, отворачиваясь.

Погода с каждой минутой становилось все сырее и прохладнее, особенно хорошо это ощущалась у воды. Едва я подумала об этом – мои плечи тотчас укрыли теплой шерстяной тканью мужского пальто. Того самого пальто, что столь невероятно шло Адриану.

– Как о таком забудешь, – прокомментировал мою реплику собеседник, не позволяя вернуть теплую вещь. – Смотрите, там, на площади – вовсю фестиваль, посвященный сбору урожая. Если пойдем туда – то быстро согреемся среди толпы.

Адриан указал на «светлое пятно», пробивающееся между галереей темных мрачных зданий, а звуки веселья и суетливой кутерьмы можно было бы услышать даже отсюда. На осеннем фестивале я не была, и, конечно, не допускала мысли, что могу попасть на подобное мероприятие хоть когда-нибудь. Поэтому было бы излишне говорить, хотела ли я пойти туда.

Видя это на мое лице, на котором, по его словам, «и так все было написано», мужчина, ничего не уточняя, просто потянул меня за руку в сторону площади, окуная в водоворот музыки, пьянства, раздолья и огня. Верхушка центральных рядов покрывалась тентом, по краям расположились тележки с уличной едой и предлагаемыми товарами самого разного сорта – от одежды и предметов быта до овощей, поражающих покупателей своими размерами.

– Когда откроете свой конный завод и будете поставлять лошадей селянам – то урожай будет еще богаче, – улыбнулся Адриан, запахнув меня в свое пальто поплотнее.