После этого он ушел, оставив меня и немного раздосадованного Адриана наедине. Видя его таким, я невольно умилилась – даже с сурово сведенными бровями на переносите он выглядел очаровательно.

– Не обращайте внимания, мистер Оливер здесь еще никого не знает, – снисходительно попросила я, отвлекая Адриана от его работы.

Взяв ведро и метлу, мужчина даже не развернулся на меня, довольно грубо пробурчав:

– Я и не обращаю. Мне по статусу не положено.

Судя по всему, оскорбление, нанесенное этому человеку новым управляющим, оказалось глубже, чем я думала. Вообще-то, я или тот же Оливер, не были виноваты в том, что мой конюх носит на себе определенный статус. Но называть Адриана рабом в его присутствии уж точно не стоило.

– Если вам это важно – я издам соответствующую грамоту, отменяющую ваше положение зависимого виллана, – предложив это, я продолжая наблюдать за его взвинченной суетой по стойлу туда-сюда. – Выкупа платить не нужно. Что скажете?

Адриан замер, наконец, обращая на меня свой пронзительный взгляд, который, в зависимости от обстоятельств, мог быть мягким и тягучим, словно растопленный мед, и таким колючим, каким был сейчас.

Я уж думала, что смогла договориться с ним, достучаться до его сердца, ведь освобождение виллана должно было иметь основания посерьезней какой-то мнимой симпатии. Однако, мое желание было искренним, и я надеялась, что Адриан это оценит.

Однако мужчина, отложив метлу, подошел ко мне вплотную, не выразив особенной радости:

– Я ценю ваши добросердечные намерения, Ваше Сиятельство. Но вы не понимаете глобальной сути проблемы.

– Так объясните мне?

Мужчина отвел взгляд, будто бы раздумывая, стоит ли вести со мной подобный диалог, и, приняв решение, снова устремил взор прямо на меня. Он был так же рассержен, но теперь его голос хотя бы не звучал грубо, как раньше:

– Знаете, почему ваш управляющий назвал меня рабом? Потому что госпожа может в любой момент продать своего виллана, а в случае неповиновения -забрать все имущество. Не рабство или это? Я знаю, что вы так не поступите, – пресек мое вмешательство в его тираду Адриан. – Но что на счет остальных вилланов? Задумывались ли вы когда-нибудь о судьбах простых людей? Я говорю не о вашем управляющем или компаньонке, цель которых – качественно прыгать вокруг вас за ваши же деньги, нет. Об этих слугах-невидимках, которые отдают всю свою жизнь на служение в графстве, но даже не имеют прав.

Задумывалась ли я? Если и да – то не особенно часто. Личная прислуга Сьюзи, садовник Эш, кухарка Мария, лесничий Рупорт… В поместье было так много людей, имен которых я не знала. Все мои мысли о слугах в последнее время концентрировались вокруг одной: как заставить этих людей слушаться меня так же, как они делали это по отношению к графу Рандеру Брейнхорту. Но каково им «слушаться» всю жизнь – я спросила саму себя лишь сейчас. Мне даже не нужно было произносить этого вслух – мой конюх и так знал ответ, потому что, снисходительно улыбнувшись, он продолжил:

– И даже если у меня есть деньги – я не имею права посетить достойного городского лекаря, или пошить себе хороший сюртук. Хотя зачем он виллану, скажете вы. Неужто виллан захочет сходить на выставку или в театр? А я, например, очень люблю театр.

– Вы любите театр? – бездумно переспросила я, не понимая, как виллан вообще мог попасть хоть на одно представление, куда собирается все высшее общество столицы – не для того, чтобы посмотреть премьеру, а обменяться новостями.

Мой ошарашенный вид рассмешил Адриана. Он отступил, не сказав более ни слова. Мне оставалось гадать – не было ли это обычной шуткой.

– Я прошу прошение за то, что вам пришлось слушать подобное, Ваше Сиятельство, - немного высокомерно произнес мужчина, снимая свой фартук – очевидно, его рабочий день так же был закончен и он шел домой.

Теперь, после того, что он сказал, моя голова кишела вопросами самого разного толка: где живет Адриан, в каких условиях? Живет ли он один или, может, у него большая семья? Не нуждаются ли они?

Нет, Адриан хотел показать, что дело не только в нем. Точнее, вообще не в нем, а в нас – людях, которые управляют и владеют такими, как он. Я была готова пообещать, что в моем поместье к слугам и вилланам будут обращаться достойно. Но, видя раздражение, отпечатанное на красивом мужском лице, не рискнула снова высказываться, боясь нарваться на очередную порцию смеха и недовольства с его стороны.

Лучше промолчать сейчас.

– Я закрою стойло, а потом провожу вас до поместья, Ваше Сиятельство, – процедил виллан, забрасывая засов на ворота.

На улице уже наступили сумерки, но дорогу вполне можно было разглядеть, что послужило причиной моего отказа:

– Не стоит, я могу сама. Всего хорошего, Адриан.

Быстрые шаги отдавались глухим постукиванием каблуков о каменную дорожку, и, время от времени, я подавляла в себе желание обернуться, дабы узнать – не пошел ли мужчина за мной, переживая за мою безопасность. Но… со стороны конюшни по-прежнему не было слышно ни звука, когда замолк резкий скрип тяжелого амбарного замка.

С чего бы Адриану волноваться о своей графине? Судя по всему, люди моего статуса очень сильно его раздражают. Но он ведь был таким милым, когда мы только встретились, почему его поведение так сильно изменилось? Или я что-то себе надумала?

Почему я вообще позволяю себе размышлять о каком-то виллане?

Внезапно меня постигло осознание того, что же именно хотел сказать Адриан своей разрушительной речью. Он такой же человек, как и я, и то, что я думаю о нем – не недостойное поведение графини, а самое обычное дело. Мы мало чем отличается, если учесть то, как оба отчаянно мечтаем «освободиться».

Черный вход для прислуги был открыт, а в окнах горел свет – меня ждали. Проскочив внутрь, я сразу же окунулась в тёплую прихожую, где меня караулила Кэрри, читая в кресле.

– Моя дорогая! Куда же вы пропали? Горничная Сьюзи пошла вас искать!

– Я показывала новому управляющему свои угодья, – сказала я, неторопливо расстёгивая пуговицы на бархатном жакете. – Это заняло немного больше времени.

– Этот мистер Оливер – довольно привлекательный мужчина, не находите? – игриво поинтересовалась компаньонка.

– У меня не было возможности оценить его внешность, но задатки хорошего управляющего у него точно есть, – ответила я с легкой улыбкой, с явным намерением перенаправить наш разговор.

Разочарованная этим фактом Кэрри скучающе зевнула.

– Ах, и как теперь вернуть Сьюзи? – протянула компаньонка, припав к окну, будто пытаясь разглядеть силуэт девушки во мраке галереи. Как вдруг голос ее из притворно обеспокоенного превратился в по-настоящему испуганный: – А это еще кто?

– Где? – нахмурилась, тотчас приблизившись к Кэрри.

– Там, какой-то высокий мужчина с черными волосами, - голос компаньонки дрожал. – Он будто бы смотрел сюда, а теперь уходит к западному выходу, откуда приходят слуги… К нам ведь не мог пробраться чужак?

Присмотревшись, я смогла узнать, кому принадлежит фигура того, кто шел за мной все это время, пока я не скрылась за стенами дома. И сердце едва ощутимо дрогнуло.

Адриан.

Наконец, наступило время моего первого приема после перерыва в несколько лет. Миссис Блэйк, жена министра, прислала официальное приглашение для нас с компаньонкой, поэтому мы с Кэрри со всем присущим молодым женщинам энтузиазмом перешли к этапу «первая боевая готовность».

Мне очень нравилось покупать кружева и шелк для пошива наших нарядов, но готовые платья, что привезли посыльные, немного обескуражили.

– Ваше Сиятельство, все дело в том, что вы привыкли носить темные и закрытые фасоны – а ведь такие выбирают только старые девы, – утешала меня Кэрри, пока я с сомнением рассматривала оголенные плечи и ключицы, кокетливо обрамленные белоснежной оборкой.

Из-за туго натянутого корсета фигура напоминала песочные часы, а грудь приобрела соблазнительные пышные формы. Я смотрела на себя, не в силах узнать. Темные локоны более не прятались в простую высокую прическу, а свободно лежали, разобранные по плечам. Кончики Кэрри закрутила в тугие кудри, как обычно делала для своего образа.