П и с а р е н к о: А с этого года нам фонды на жилье срезали. Наш дээска из шести готовых домов должен четыре Уренгою отдать. А развитие Надыма не остановишь. Газ добывать мы только еще начинаем…

Н и к о л а й: А что можно построить на те двести сорок миллионов, что сейчас остались на дообустройство?

С и д о р о в: Пятиэтажный дом стоит у нас около шестисот тысяч. То есть практически мы можем построить еще один такой город. К тому же министр обещал добавить. Спортшкола и дэка будут в восемьдесят втором году готовы. А к концу одиннадцатой пятилетки весь центр города отстроим. Вот тогда и приезжайте.

Ж е н я: А сейчас?..

В а л е р и й: Вот я работал в Норильске…

С и д о р о в: Понимаю, что вы хотите сказать. Но нам с Норильском пока не тягаться. Там во всем выше класс. Уровень, как говорится. Красиво! Но ведь там же сама промышленность как бы призывает к оседлости. А у нас люди летают на рабочие объекты за сто двадцать километров. Значит, вахтовый метод. Неделя тут — неделя там. Где больше привыкнет человек? В результате — текучесть. Постоянного населения единицы. Я имею в виду таких, кто здесь по десять-пятнадцать лет отработали. Про Кондратьева слыхали? Вообще один. Основная масса — процентов сорок — со стажем от пяти до десяти лет. А наибольшая текучесть в промежутке от года до трех. После трех наступает стабильность лет до восьми. После восьми резко на убыль…

В а л е р и й: А вот у нас в Норильске…

С и д о р о в: Норильску пятьдесят лет, Надыму — семь. Лет через двадцать у наших горожан средний стаж работы в Надыме будет пятнадцать лет, я уверен. Я ответил на ваш вопрос?

В а л е р и й: Ну что ж, посмотрим, как говорится, годков через двадцать интересно бы с вами встретиться…

И мне уже начинало казаться, что проблем в Надыме не существует. Во всяком случае, уже лет через несколько точно все будет тип-топ, как Валерий говорит. Но в это время Сидоров с грустным вздохом стал отвечать на вопрос Николая о роли месторождения в жизни местного населения. Он признал, что газовики портят пастбища, что в огромном хозяйстве газодобычи фактические хозяева этой земли места себе найти не могут, что тундра горит, а предложенная сибирскими учеными техника, специально разработанная для необъятных просторов тундры, дело далекого будущего.

— Вот вас, к примеру, кулаком не сшибешь, верно? А ребенка малого пальцем можно обидеть. У тундры здешней возраст младенческий, каких-нибудь десять тысяч лет. Вот она и не научилась еще от человека защищаться…

Тут я вспомнил полет с Российским и попросил уточнить перспективы вахтового метода.

Сидоров только вздохнул и покачал головой. Отвечал Писаренко:

— Пять лет работы по вахтовому методу показывают: на сегодня он, к сожалению, необходим. Дорога межпромысловая не готова. Жилья недостает и в Надыме, и в Пангодах, и в Ныде. Приходится смены вахтовать. Спрашивается: когда вахтовику с женой целоваться, если они в разные смены попали? В результате за последние семь месяцев только на одном четвертом гэпэ четыре развода. О текучести я и не говорю. А у нас будет еще девять компрессорных, на каждой человек по семьдесят, тоже вахтовать придется. Мы что предлагаем? Развивать Пангоды. Развивать Ныду. Строить дорогу межпромысловую — срочно. Чтобы люди на работу могли ездить на автобусе. На совещании у министра Гайнуллина мы свое мнение высказали. Гайнуллин обещал прислать этим летом комиссию, разобраться…

В а л е р и й: Дорогу?

С и д о р о в: Пустим.

К о р н и н: Как мы ни сопротивляемся, придется ее пускать. Водный путь с полным объемом перевозок справиться не в состоянии. Сургут — Уренгой — нитка слабенькая, нас не устроит. Ну со временем что-нибудь придумаем…

Ж е н я: Расскажите, пожалуйста, Эрик Семенович, какую роль играет отдел АСУ в жизни месторождения. Я читал статью «Электронный мозг промысла» в центральной «Правде», августовский номер прошлого года. Мне очень интересно, я сам по образованию программист. Какие у вас сегодня задачи?

К о р н и н: В любом развитом многоотраслевом производстве роль АСУ с каждым годом расширяется. И Стрижов, наш директор, слава богу, это понимает. Помогает отделу. На сегодняшний день у нас имеется две машины третьего поколения АСВТ-М-40-30 Киевского завода. Достаточно наагрегатированы — имеем тройной запас памяти. Работаем на всех языках. В отделе семьдесят человек, из них восемьдесят пять процентов с высшим образованием. За три года уволил только троих. А задачи у нас вот какие. Существует в наших показателях так называемый коэффициент газоотдачи. Один процент этого коэффициента равен пятнадцати миллиардам кубометров газа в год. Вот этот процент и нужно экономить. Вы знаете, что по всему Союзу была волна увлечения АСУ, потом — разочарования. А недавно вышло новое Постановление Партии и Правительства о развитии, возрождении этой отрасли. Теперь мы завязаны с Новосибирским отделением Академии наук. Кстати, вот ездил недавно в Новосибирск, так поезд на одиннадцать часов опоздал. То же и с самолетами у нас бывает, вы, наверное, столкнулись. А о чем это говорит? Не справляется уже старый, мудрый дядя Вася в толстых очках, не совладать ему с расписанием всесоюзным. Так и сегодня без АСУ — никуда. Вот у нас проблема: газ есть, но нужно его еще взять суметь. Взять весь, взять аккуратно, с природой шутки плохи. Вот и приходит на помощь вычислительная техника. По каждой скважине мы банк информации завели. По сумме данных можем проектировать, предвидеть завтрашний день промысла…

Корнин говорил спокойно, с видимым удовольствием, лицо его постоянно улыбалось. По всему заметно: до сих пор сохранил этот человек юношеское неравнодушие к своему делу. И его спокойствие, уверенность в завтрашнем дне, уже как бы пронизанном сегодняшними невидимыми токами ЭВМ мощной эманацией машинного мозга, передавались нам…

— Задача наша сегодня — не любой ценой результата добиться, а только оптимальным путем. Нужно думать и об отдыхе для людей, и о том, куда им детей помещать, чтобы не беспокоиться. А начинать нужно с оптимизации учета. На пристани видели — трубы валяются?! Из-за разврата в учете в первую очередь! За них же золотом плачено! Но сегодня не всех еще это волнует. Отсюда амортизация основных фондов у нас — пятьдесят — семьдесят процентов. Но теперь уже основные фонды считает машина. Шестьдесят процентов бухгалтерских расчетов машина производит. Есть кое-какие успехи. Например, Академия наук предложила нам вариант обсчета зарплаты. А у нас ряд специфических отличий. Мы подумали, прикинули, попробовали по-своему. Родился новый комплекс — зарплата в северном исполнении…

Корнин взял со стола ленту зарплатных корешков, развернул ее, пустил по кругу:

— Вот, пожалуйста, уже по новой системе машина считала…

Скользнув взглядом по ровным рядам отстроченных машиной шифров и сумм, я запомнил цифру у графы «К выдаче». Хорошая цифра — тысяча с гаком. Понравилась нам изобретенная надымскими новаторами зарплата.

— Да вам тут институт собственный открывать впору, — заметил Николай, со вздохом возвращая Корнину ленту зарплат.

— Не только институт. Мы и аспирантуру целевую хотим в Надыме организовать. Почему это по проблемам Медвежьего работать и защищаться должны чужие люди? Пусть наши! Так ведь разумнее, верно? А уж институт-то само собой, давно пора. Молодежь учиться хочет, здесь же все условия, — столько времени свободного…

Корнин улыбался.

И Сидоров улыбался. И Писаренко.

Коля тоже улыбнулся и покачал головой: не верится, мол, что счастливо так может все разрешиться…

— Приезжайте лет через пять, — сказал на прощание Сидоров, — не узнаете город. Ей-богу, не узнаете…

С Корниным нам было по пути.

— Проблем, разумеется, достаточно, — говорил он, вдыхая с удовольствием свежий вечерний воздух. — Но ведь мы здесь для того и работаем, чтобы решать их, верно?

И мы не могли не улыбнуться ему в ответ.

— Вы сами давно в Надыме? — спросил Валерий.

— Седьмой год. Тоже с Юга приехал. Здесь большинство с Юга, там же плотность населения — огого! Уезжать не собираюсь. Нет, пока не собираюсь…