По дороге из командировки Никитин познакомился с убийственной женщиной, с которой хотелось продолжить отношения. Но для этого требовались карманные деньги. И немалые.

«Где же эти деньги взять, коль их нет?» — метался Никитин.

Он хватался руками за голову и тоскливо стонал.

«Черт побери! — вдруг осенило его. — Нужно сдать что-нибудь в ломбард! Самое дорогое, что подороже».

Единственное дорогое, что было у Никитина, — это любовь к собственной жене.

«Э, была не была! Обойдусь пару месяцев и без этой любви!»

Никитин надавил на свою грудь и подставил горсть под выпавшую любовь.

Любовь золотилась и переливалась в ладонях, лаская их своим теплом. Сжав руки лодочкой, Никитин поискал глазами тару. Не найдя ничего лучше футляра от часов, он аккуратно переложил туда любовь. И понес в ломбард.

Внимательно изучив объявление, что залоговая цена устанавливается согласно прейскуранту с учетом процента износа, Никитин скромно пристроился к очереди, кипевшей специфическими ломбардными страстями.

— Граждане! — громко выкрикнула приемщица. — Внимательно ознакомьтесь со списком принимаемых в залог чувств и не отвлекайте меня всякой ерундой!

— Скажите! — толкнулся к приемщице Никитин. — А в какую кладовую принимают Любовь?

— Внизу, в первую, где и драгоценности, — ответила приемщица и уважительно посмотрела на него.

Народ, толпившийся с различной мелочонкой, почтительно расступился перед Никитиным.

Он спустился в первую кладовую, где было чинно и пусто. Лишь две ветхие старушки сдавали в заклад золотые часы «Буре» и фамильные бриллианты. Приемщица, в черном сатиновом халате, с шестью золотыми перстнями солидного достоинства, закончила расчеты со старушками и высокомерно обратилась к Никитину:

— Ну, что у вас?

— Да вот… — Никитин раскрыл футляр и протянул приемщице.

— Что это?

— Любовь к жене.

Заинтересованные старушки вернулись и остановились возле-Никитина.

— К своей или чужой жене?

— К своей! — Никитин ежился от вопросов.

— То-то же! А то тащут сюда разную бижутерию… Зина! — вдруг гаркнула приемщица. — Иди посмотри — чего!

Из другого помещения выплыла Зина.

— О-о-ой! — всплеснула она руками. — Бывает же в жизни такая красота!

Она взяла в руки футляр, где доверчиво золотилась и переливалась Любовь. Старушки потянулись к Зине.

— Деньги неожиданно понадобились. А то б я сроду… — залепетал Никитин.

Но его никто не слушал. У Зины и у старушки разгладились, и посветлели лица. Они, не отрываясь, смотрели на Любовь.

— Ну, будет! — приемщица рванула футляр из Зининых рук. — Красота! Да не про нашу честь!

— Может, ради денег-то какой завалящий бриллиантик лучше б сдал? — спросила одна из старушек.

— Да какие бриллианты? В мои-то годы? Одно только это и есть.

Старушки покачали головами и ушли. А приемщица вывалила Любовь в полиэтиленовый мешочек.

— Храним только в своей таре! — сказал она и бросила мешочек на весы.

Никитин смотрел на Любовь, которая в мешочке стала похожа на грязное тесто. Приемщица назвала сногсшибательную цену, затем процент износа, срезавший эту цену наполовину, а Никитин все смотрел.

— Согласны с оценкой? — трижды спросила его приемщица, пока наконец он не ответил:

— Нет, не согласен… Теперь она уже вообще ничего не стоит.

— Чего ж вы голову морочите?

— А я только сейчас это понял… Отдайте назад!

Приемщица тряхнула мешочек, Никитин подставил ладони. И жалкий холодный комочек оказался в его руках.

Никитин бережно сжал руки лодочкой и грел дыханием этот комочек. Почувствовав наконец тепло, он развернул ладони. В них переливалась и колотилась Любовь.

— Ну вот!.. Ну вот! — прошептал Никитин. — А то чуть было не угробил. И ведь по собственной глупости.

В солнечный день в нарядной людской толпе шла по улицам Дружба. Она искала одиноких, тех, кто больше всех в ней нуждался…

Посреди тротуара, нервно притопывая туфелькой, стояла Женщина.

— Женщина! — обратилась к ней Дружба. — Хочешь быть со мной?

— Зачем ты мне нужна?

— Я нужна всем.

— Да-а? — Женщина смерила Дружбу оценивающим взглядом. — Кто ж это ты, такая необходимая?

— Дружба.

— Дру-ужба? Иди-ка ты! Дружба. Мужчины о тебе мечтают. А женщине ты ни к чему.

Дружба извиняюще улыбнулась и смешалась с толпой. На углу одной из улиц переминался Юноша, тоскливо кидая взгляды по сторонам. Дружба подошла к нему.

— Юноша! Ты одинок. Я хочу быть с тобой.

— А кто ты, такая чуткая?

— Дружба.

— Знаешь, — Юноша виновато посмотрел на нее, — я жду свою возлюбленную. Она, наверное, уже скоро придет. Ты мне очень нравишься. Но моя девушка будет против тебя. А она мне дороже.

Дружба недоуменно пожала плечами и отошла.

У витрины большого универмага одинокий Мужчина курил сигарету за сигаретой и взволнованно пересчитывал деньги.

— Мужчина, — подошла к нему Дружба, — хочешь, я буду с тобой?

— Нда? — Мужчина уставился на нее прищуренным взглядом. — И кто же ты, такая доступная?

— Я Дружба.

— А с какой стати ты предлагаешь себя?

— Я вижу, что тебе трудно. Со мной тебе будет легче.

— Ты заблуждаешься. Если ты будешь со мною, это очень осложнит мою жизнь. И я постараюсь от тебя избавиться: продать или, на худой конец, поменять.

Дружба обиженно повернулась к Мужчине спиной и увидела в скверике сидящего на скамейке Старика.

— Старик! — обратилась к нему Дружба. — Ты одинок?

— Очень.

— Хочешь, я скрашу твою старость?

— А кто ты, такая великодушная?

— Дружба я.

— Эх, Дружба, Дружба! — Старик укоризненно посмотрел на нее умными старыми глазами. — Где ж ты раньше была, Дружба? Стар я теперь для тебя. Иди! Мне ничего не нужно.

Рядом со скамейкой споткнулся и упал бежавший мимо Ребенок. Дружба кинулась к нему, подняла, отряхнула.

— Ты чей?

— Ничей.

— А где твои мама и папа?

— Мама на работе, а папы и вовсе нету.

— А братья, сестры?

— Таких вообще не бывает.

— Выходит, ты одинок!