Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Мелихан Константин СеменовичКононов Михаил Борисович
Попов Евгений Анатольевич
Кундышева Эмилия Ароновна
Лысов Владимир
Матвеева Елена Александровна
Носов Сергей Анатольевич
Яснов Михаил Давидович
Лисняк Александр Георгиевич
Кириченко Петр Васильевич
Володимерова Лариса
Пурин Алексей Арнольдович
Соболь Владимир
Бутовская Татьяна Борисовна
Толстиков Александр Яковлевич
Приходько Владимир Александрович
Рашкович Виктор "Дальский"
Замятнин Леонид Михайлович
Широв Акмурат
Суров Валерий
Моисеева Ирина Сергеевна
Сухорукова Анна
Андреев Вячеслав Львович
Ковалевский Сергей Иванович
Шестаков Юрий Михайлович
Волык Владимир Степанович
Плахов Александр Сергеевич
Семёнова Татьяна Александровна
Матренин Михаил Васильевич
Иванен Анатолий Вильямович
Миропольская Вера Сергеевна
Сливкин Евгений Александрович
Красовицкая Татьяна
Знаменская Ирина Владимировна
Комаров Александр Юрьевич
Ефимовский Ефим Семёнович
Кукушкина Елена Дмитриевна
Барсов Владимир
Холоденко Анатолий Васильевич
Янсон Сергей Борисович
Штройбель Манфред
Юргас Готфрид
Бёттрих Каритас
Хандшик Инге
Чепуров Александр Анатольевич
Хршановский Владимир Андреевич
>
Молодой Ленинград 1981 > Стр.13
Содержание  
A
A

Там Ольга, одетая, сидела за столом.

— А ты почему оделась? — устало спросил он.

— Она меня гнала, — тихо сказала Ольга.

Утром Корнев позвонил Калюжному. Тот прислал свою «Волгу». В аэропорт Корнев не поехал и распрощался с матерью почти сухо.

В паршивом настроении направился Василий Петрович на работу. Посидел за столом и лениво принялся грунтовать стекляшки для дверных надписей. Не работалось. Перед глазами вставали жена, дочь, мать, какие-то обрывки: вагоны, самолеты, больницы, кулаки, — все перемешалось в голове. Стандартные рожи смотрели на него с плакатов его же исполнения. Он скрипнул зубами, затем взял молоток и принялся бить уже готовые таблички, приговаривая: «Не так… Все надо не так!» Круша и ломая трафареты, он даже не заметил, как в дверях появился Рустам.

— Корнев взбесился, — вяло сказал монтажник и сел на рундук.

Василий Петрович зашвырнул молоток в угол и остыл.

— Что с тобой? — спросил Рустам. — Да, впрочем, не все ли равно? Я тут свою цепь забыл — ты ее еще не порвал?

— Вон, — кивнул Корнев на цепь. Рустам надел цепь на пояс и вновь присел.

— Не дают мне сына — жениться велят, — вздохнул он.

— Ну, женись, — буркнул Василий Петрович. — Возьми и женись на Бочкаревой. А что ко мне пристал-то?!

— Никто к тебе не приставал… А Бочкарева уехала.

— Куда? — удивился Корнев.

— В Сибирь…

Вошел Николай Иванович. Рустама сразу же насторожил его начальственный вид, и он стал собираться уходить.

— Попей чаю, — предложил Корнев.

— Нет, мне надо идти, — замялся он.

— Как хоть Некрасов-то?

— Вкалывает, — пожал плечами Рустам. — Разряд уж дали… Ну, будь здоров, не кашляй! — поднял он ладонь и вышел.

Николай Иванович подошел к столу, подобрал порванный рисунок и удивился:

— Мыльников? Здорово! Он ведь недавно в нашем тресте.

— Лицо характерное…

— Это точно. Зря порвал… Лицо у него действительно какое-то не такое… Тут студентки собираются домой съездить, — объявил он, глядя на погром.

— Пусть едут, — криво улыбнулся Корнев.

— Я полагаю, что и Ольге хочется.

— Она мне не говорила…

Преодолев любопытство по поводу погрома, Приходько вздохнул:

— Все-таки они не привыкли надолго расставаться с родителями… А мне пришлось попутешествовать. Все хотел написать матери, чтобы фото дома прислала на фронт… Кончилась война — отправили на Север. Когда вернулся, приезжаю — а дома нет! Волжское водохранилище — и дом на дне… Никак себе не мог представить, что больше не увижу своего дома. Знал, а не верил!

— С деревней такое бывает, — откликнулся Корнев. — А город? Вот я прожил дома всего шестнадцать лет, а уже за это время мы трижды меняли квартиру. Сейчас мать в четвертой живет… Приехал на старое место, позвонил. Открыл какой-то… Я ему — мол, детство вспомнить — он и не пустил даже…

— Надо думать, чтоб детям было куда вернуться, — вздохнул парторг. — Человек выходит из родины, как дерево из земли. — Он помолчал, глядя на осколки стекла на полу, и спросил по-домашнему: — Ну, как у тебя с разводом? Ты уж не задерживай.

— Постараюсь, — ответил Корнев.

Парторг еще потоптался на пороге и вышел, а Корнев тут же сел за стол и принялся писать письмо жене.

Рано утром, в пятницу, Корнев и Ольга тронулись в путь. Было прохладно. Медленно вставало солнце. Встречный ветерок влажно бил в кожанку. Впереди лежало четыреста километров, которые Корнев собирался проскочить в течение дня… Пока было холодно, он выжимал из двигателя все.

Кое-где дорога ныряла в низину, исчезая в настоянном за ночь тумане. Корнев нажимал сигнал и не прекращал гудеть до тех пор, пока туман перед глазами не рассеивался, — пулей «Ява» выскакивала из молока. Изредка шоссе тянулось по лесу, и тогда по обочинам над головами возвышались ели. Подкрадывалась осень.

Часа через два Корнев остановился на отдых. Ольга, соскочив с сиденья, принялась разминать ноги. Было тихо. Несмело чирикали птицы, заботливо готовясь к перелету. Скользнула грациозным комочком белка…

Он вошел в лес, остановился и из-за кустов полюбовался маленькой фигуркой Ольги. В белой каске она была похожа на гриб… Налюбовавшись, Корнев закрыл глаза и снова представил ее на дороге. Потом открыл глаза. Закрыл… Ему было хорошо. И он понял, что стало хорошо с того дня, когда группка практиканток под руководством Гали шла к его вагончику. Как белела кофточка Ольги… Это хорошее занимало часть его души, и он страшно боялся, что кто-то извне сможет вдруг войти в их жизнь и развалить все то светлое, что таилось в нем все годы, что береглось как бы специально для нее, для этой маленькой некрасивой девочки, которая, сунув руки в карманы, пинала камушек на обочине междугородного шоссе и обеспокоенно посматривала в сторону леса.

Корневу показалось, что он издевается над ней, и он выбрался из-за кустов…

Уже стемнело, когда на горизонте показались россыпи огней. Корнев радостно вздохнул — спина болела, ноги едва двигались, пальцы рук зудели… Сзади дремала, крепко прижавшись к спине, Ольга. Качнув мотоцикл, он разбудил ее. Возле въезда в город дорогу перебежала ободранная лиса. Она лениво посмотрела на мотоцикл и исчезла в темноте.

Попав в круговерть незнакомых улиц, он то и дело спрашивал Ольгу, куда поворачивать. Гуляли парочки, ухала музыка. Через полчаса они вкатили во двор кирпичного дома.

— Последний подъезд, — подсказала она.

Он остановился. Она спрыгнула на асфальт и посмотрела на окна.

— Дома! — сообщила она, и у него похолодело в груди. Предстоял нудный разговор — он это предчувствовал.

Ольга быстро полетела по ступенькам, а он, собравшись с духом, поплелся за ней, стаскивая с головы приросшую за четыреста километров каску. Ольга остановилась перед коричневой дверью и принялась греметь ключами. Но замок открыли изнутри.

— Ольга!

— Мама!..

— Ольга! Девочки уже приехали, а тебя все нет и нет. Я же расстраиваюсь!..

— А мы билетов не достали на самолет… Мы на мотоцикле… Познакомься, мам…

Губы матери вытянулись в ниточку. Она ненамного была старше Корнева. Он пожал ее руку и сказал:

— Вася.

— Олина мама, — представилась она. Лицо ее выражало и недоумение, и массу вопросов, которые, наверное из вежливости, она решила оставить на потом.

В сатиновых брюках и зеленых домашних тапочках вышел в коридор сорокалетний тощий и маленький мужчина. Ему очень хотелось быть солидным, и поэтому он надувал щеки. Заговорил с расстановкой:

— Вы что? Тоже из Набережных Челнов? Кстати, я ее отец.

Отец посмотрел грозно на Ольгу, словно спросил ее: «Что это значит?!» Немного затянулась пауза. Нашлась мать:

— Вы, наверное, устали? Есть хотите?.. Я сейчас. — И она бросилась в ванную, а оттуда — на кухню. Вернулась, ткнула мужа: — Ну, что стоишь? Иди переоденься — гости приехали…

— Переоденусь, — процедил отец, не сводя взгляда с Корнева.

Корнев выдержал его взгляд, и ему даже стало смешно. Отец ушел переодеваться, а Корнев снял ботинки. Из комнаты донесся звук оплеухи — кому она досталась и от кого, для Корнева осталось тайной. Он прошел в ванную — из зеркала на него глянул грязный бандит. Тогда он накинул крючок и включил душ. Минут через пятнадцать, когда вышел, в большой комнате маленький телевизор орал на тарелки и рюмки.

Семья, видимо, бурно побеседовала. При появлении Корнева все стихли. Он сел, осмотрелся. Напротив сидела уже переодетая Ольга. На отце был дорогой костюм со значком ударника коммунистического труда. Заметно было: с самого начала он хотел показать пришельцу, что шутить вовсе не намерен.

— Выпьем? — спросил всех отец и, не получив ответа, открыл бутылку «старки».

Все выпили и принялись есть. Изредка мать что-то спрашивала Ольгу. Та односложно отвечала. Чувствовалось большое напряжение, которое как бы нагнетал орущий телевизор. Корнев был спокоен. Боялся лишь за Ольгу — как бы ее не обидели…

13
{"b":"826953","o":1}