— Ну, хорошо, — подавил Калюжный недоумение.

Ольга вернулась. Она чинно села перед крахмальной пирамидкой салфетки и внимательно осмотрела зал.

Они пили сладкое шампанское и беседовали. Калюжный все говорил о работе, о качестве строительства…

Внезапно за крайним столиком, у входа, Корнев заметил Бочкареву. Перед ней стояли бутылка капитанского джина, тарелка супа и салат из огурцов. Она надменно дула дым в потолок.

Ее так никто и не приглашал танцевать. Тогда она, охмелев, взобралась на эстраду и под аккомпанемент оркестрика запела прокуренным голосом:

Калюжный обернулся на песнь и воскликнул:

— Браво!

— Бочкарева… — обреченно сказала Ольга.

— Вы ее знаете? — удивился Борис Валентинович.

— Да, — ответил Корнев, и друг укоризненно посмотрел на него.

В субботу было решено поехать на рыбалку. Корнев и Ольга ночевали в мастерской. Туда прикатили Чижиков и Бочкарева с Сашкой. Кавалькада мотоциклов поплутала по грунтовым дорогам Чудских лугов и выбралась на поляну, расположенную на высоком берегу Камы. Поставили мотоциклы у берез. Корнев и Чижиков привязали к бадминтоновым сеткам палки. В стороне Ольга и Бочкарева собирали хворост для костра. Бочкарева ворчала:

— Гады! Хотели без меня удрать! А мне ведь тоже хочется…

— Мы тебя предупреждали, — сказал Чижиков.

— Брешешь!

— Значит, так, товарищи! — крикнул Сашка. — Я в воду не полезу. У меня аллергия — расцветаю, как роза в январе!

— Небось рыбу жрать готов, — проворчала Бочкарева. Она разделась, обнажив жилистое тело, покрытое шрамами, и ринулась в воду, крикнув Сашке: — Бери тогда авоську — собирать рыбу будешь!

— Ну и мегера! — воскликнул Чижиков.

— Холодина с-сучья! — заорала она.

— Не кричи, — возмутился Валерка, — рыбу распугаешь!

— А я и не кричу! — закричала Бочкарева.

Корнев тоже ступил в воду.

— Я пойду по глубине, а ты у берега, — предложил он.

— Ты не знаешь, как надо. Я пойду по глубине!

— Так ты же ростом — метр с каской.

— Не волнуйся… Давай жердь. Надо против течения! Через сто метров полный бредень будет… Эй, на берегу-у! Костер разложите, а то холодно!

— Да не кричи ты! — возмутился Корнев.

— А я и не кричу-у-у!!!

Солнце поднялось довольно-таки высоко, когда они, измученные, вытаскивали бредень на берег. В сетке бился ершишко. Он, освободив плавник, прыгнул через край и скрылся в волнах. Пока Сашка притащил Бочкаревой кожанку и она закурила, Ольга подсчитала улов.

— Шесть штук, — сообщила она.

— Не-ет, так дело не пойдет, — сказал Сашка. — Надо было сразу ехать в Кызыл-Тау — там у меня дядя егерем работает.

— Врешь, — безнадежно сказала Бочкарева, сворачивая сетку.

— Честное слово! — стукнул тот себя в грудь.

— А что нам терять, — пожал плечами Корнев. — Далеко, что ли?

— Совсем рядом, — обрадовался Сашка. — Километров десять!

Погода стояла сухая. Была невыносимая жара, но встречный ветер обдувал их. Моторы же терпеть не хотели — перегревались.

— Еще немного! — кричал Сашка, раскатывая вокруг остановившихся на обочине ребят. — Дотянем! Там двигуны и остынут!

— Ты свою выключи! — крикнула Бочкарева. — Дай отдых.

— А у меня экспериментальный. Мне его дядя прислал…

— Хорош врать, — прервала Бочкарева. — Племянник!

Собрались ехать. Корневский мотор не заводился. Василий Петрович погремел ключами — безуспешно. Тогда Сашка предложил:

— Давай на буксир возьму? Мы осторожно… Ведь тут недалеко. Там и займешься мотором.

Сомнение не возникло в голове Василия Петровича:

— Давай, черт с ним! Ольгу пусть Чиж заберет тогда…

Ольга пересела к Чижикову. Все тронулись с места. Ногу Корнев держал на тормозе — Сашкина спина маячила перед глазами. Спидометр показывал двадцать километров в час. Вскоре кончились повороты и Сашка начал набавлять скорость. Остальные укатили далеко вперед и скрылись из виду.

Скорость росла. Через пару километров Корнев заметил на обочине ребят — они махали руками и что-то кричали. Внезапно перед колесом появилась канава. Сашка резко затормозил. «Ява» врезалась носом в багажник мотороллера. Корнев полетел. Техника кувырнулась в кювет. Сашка воспарил в воздухе и плюхнулся на куст орешника. Корнев ударился головой об асфальт, потом ногами, откатился метров на пятнадцать и затих…

Полежав немного, он попытался подняться, но его сразу же затошнило. Он открыл глаза — над ним стояла белая как снег Ольга и осторожно трогала пальчиками его щеку.

— Ну что ты, Оля, — промямлил он. — Кувыркнулся, видишь…

Она молчала. На носу у нее висела капелька слезы.

— Ну что ты! — испугался Корнев. — Не расстраивайся…

Он сел и стал шевелить ногой.

Сашка, выбираясь из кустов, кричал:

— Я пострадавший! Зови врачих помоложе…

— Как ему везет! — искренне удивился Корнев.

— Я в цирковом кружке занимался, — соврал тут же тот, — а там учат группировать тело в секунду!

— Поехала Емеля, — вздохнула Бочкарева, доставая пачку «Казбека». Потом пачку смяла, сплюнула и вытащила махорочную. Закурив, пояснила: — Комары, стервы! Загрызли!

Корнева все еще тошнило. Он поднялся и подошел к костру, который уже успел развести Чижиков. Боль таяла…

— Ну, что? Остановимся здесь? — спросил Чижиков. — Егеря не наблюдается… — Он принялся обтаптывать площадку для бивака.

Края поляны обрамляли пахучие ели — казалось, что маленькие облака вот-вот зацепятся за пики деревьев и перепачкаются смолой. От асфальта поднимался горячий воздух, уродуя даль.

Охая, Корнев выволок мотоцикл из кювета. Принялся копаться в двигателе, позвякивая ключами… Ольга бегала по траве и собирала цветы. Иногда ее светлая голова исчезала в бурьяне и потом быстро появлялась уже в другом месте.

— Эй, придурок! — крикнула Бочкарева Сашке. — Съезди за водой!

— Могу и за водой! — и вскоре затарахтел по шоссе.

Бочкарева подошла к Корневу и сказала:

— Слушай, — и замялась. — Видишь, какое дело…

— Ну? — равнодушно буркнул Корнев.

— Мне нужна квартира… А кто мне ее даст? — Она что-то хотела еще сказать, но мялась. — А мне надо взять ребенка, потому что я воспитывать должна кого-то. Не могу я просто так жить…

— Не дадут тебе квартиры, пока замуж не сходишь, — сказал Корнев. — Вон Рустам — с дитем и без жены. Учти!

— Нет. Это не то. Я вот что решила. — Она подошла к своему мотоциклу, отвязала сверток и вернулась. — Посмотри, — протянула какие-то бумаги.

Корнев раскрыл папку, полистал, ничего не понимая, и спросил:

— Что это?

— Документы… на моего начальника. Покажу — он мне квартиру… Ты понимаешь? Он ворует!

Корнев пристально смотрел на нее. Она поняла, в каком глупом положении оказалась, и принялась оправдываться:

— Но как-то я должна устраиваться… Тебе не понять!

— Ольга! — крикнул Корнев.

— Ты должен понять! — воскликнула Бочкарева. — Я эти бумажки уже месяц собираю! Мне надо человека! Че-ло-ве-ка!..

Корнев завел мотор. Подбежала Ольга.

— Садись! — приказал он.

Она забралась на сиденье. Он рванул с места, взобрался па откос и помчался по шоссе.

Бочкарева обескураженно постояла минуту, затем кинулась к своему мотоциклу. Попыталась догнать, но мощность маленького синенького драндулета не давала развить ей нужную скорость… Она кричала. Нажимала на сигнал — Корнев ни разу не обернулся. Он не обернулся даже тогда, когда его в бок тыкала Ольга, пытаясь остановить. Она что-то говорила — он мчался вперед…

Бочкарева, рискуя перевернуться, на полном ходу размахивала рукой, плакала. Красный мотоцикл удалялся. Тогда она сбросила газ. Двигатель захлебнулся. Она свернула на картофельное поле колхоза «Татарстан», уронила мотоцикл — вылетела пробка. Полился бензин. Глядя на это, Бочкарева вдруг вспомнила, что ее звать Вероника. Как-то неестественно улыбаясь, чиркнула зажигалкой и подожгла бензин — мгновенно поднялся столб пламени. Бросив мотоцикл с горящей папкой, она пошагала в сторону белых кварталов Нового города…