Для защиты петербургского порта и верфи Пётр I велел рубить крепость в Финском заливе рядом с островом Котлин для защиты Петербурга от шведов. Макет крепости, изготовленный самим Петром, был прислан из Воронежа в конце 1703 года.

Согласно журналу Петра, в 1704 году, «мая в 7-й день изволил Великий Государь идти со всеми ближними людьми и с новгородским митрополитом и с прочими властями из Петербурга, водою в судах, на взморье к Котлину острову, в новую крепость, которая построена против того острова на воде, на самом проходе корабельном зимою, когда лед был, деревянная и, нагрузи каменьем, впущена в воду и несколько в ней пушек поставлено, мимо которой невозможно без препятствий ни одному кораблю в устье пройти. И в прибытие Его Великого Государя, тогда наречена оная крепость Кроншлот, сиречь коронный замок, и торжество в ней было тридневное».

Крепость представляла собой десятигранник с наибольшей шириной около 29 метров и длиной стороны в 9 метров. Высота башни от ординара была около 37 метров. Вооружение крепости составляло около 14 пушек. Петру настолько понравилось расположение Котлина, что в 1712 году он даже задумал перенести Петербург сюда. 16 января был выпущен указ следующего содержания: «Объявить шляхетским тысячи домам, купетским лучшим пятистам, средним пяти жестам, рукомесленным всяких дел тысячи домам (из которых половина те, которые заводы имеют, яко кожевники и прочие), что им жить на Котлине острове по скончании сей войны, и даны им будут дворы готовые за их деньги, а шляхетству дворы и земли под деревни (последние без денег), и кой час будет даст бог мир, тотчас будут переведены, и для того сказывают заранее, чтоб никто неведением не отговаривался, и для того, кто хочет, чтоб на первой приезд в Петербурге строили себе некоторое строенье; и сей выбор людей надлежит без поманки выбрать под потерянием живота, чести и пожитков, кто недостойных в сей перевод напишет». Сенатом 4 августа 1712 г. был утвержден список дворян, намеченных к переселению на остров Котлин. Из этого списка видно, что переселению подлежали самые знатнейшие дворяне. Список открывался фамилиями сенаторов: Я. Ф. Долгорукий, И. А. Мусин-Пушкин, Т. Н. Стрешнев, П. А. Голицын, М. В. Долгорукий, Г. А. Племянников, Г. И. Волконский, М. М. Самарин, В. А. Апухтин, А. Я. Щукин. Далее следовали: бояре П. И. Прозоровский, М. Г. Рамодановский, Ю. С. Урусов и др., кравчие, окольничие и т. д. Всего в списке значилось 1212 человек. К счастью для этих аристократов, царь по неизвестным соображениям вскоре отказался от своего смелого замысла.

После окончания Северной войны, 7 октября 1723 года, на острове Котлин в торжественной обстановке состоялась закладка Петром I крепости Кронштадт («город-крепость»), «…которая заключала бы в себя весь город и все портовые сооружения, и служила бы делу обороны со всех сторон». Спустя несколько лет Кронштадт сделался главной базой русского Балтийского флота.

Торговая и военно-морская политика царя-реформатора оказалась самой успешной на фоне остальных преобразований. Сам Пётр, обращаясь однажды к сенаторам, генералам, морским начальникам и иностранным гостям, приглашенным на празднество, с гордым сознанием содеянного сам подвел итог своей многолетней работы по созиданию «окна в Европу»: «Есть ли кто из вас такой, кому бы за двадцать лет пред сим пришло в мысль, что он будет со мною на Балтийском море побеждать неприятелей, на кораблях, построенных нашими руками, и что мы переселимся жить в сии места, приобретенные нашими трудами и храбростию? Думали ль вы в такое время увидеть таких победоносных солдат и матросов, рожденных от российской крови, и град сей, населенный россиянами и многим числом чужестранных мастеровых, торговых и ученых людей, приехавших добровольно для сожития с нами? Чаяли ль вы, что мы увидим себя в толиком от всех владетелей почитании?

Писатели, – продолжал он, – поставляют древнее обиталище наук в Греции, но кои, судьбиною времен бывши из оной изгнаны, скрылись в Италии, и потом рассеялись по Европе до самой Польши, но в отечество наше проникнуть воспрепятствованы нерадением наших предков, и мы остались в прежней тьме, в каковой были до них и все немецкие и польские народы. Но великим прилежанием искусных правителей их отворялись им очи и со временем соделались они сами учителями тех самых наук и художеств, какими в древности хвалилась одна только Греция. Теперь пришла и наша череда, ежели только вы захотите искренне и беспрекословно вспомоществовать намерениям моим, соединя с послушанием труд, памятуя присно латинское присловие: „молитесь и трудитесь“».

В первые месяцы существования фортеции, когда Петербург представлял собой по сути большую строительную площадку, а его население состояло исключительно из солдат и работных людей, открылось первое питейное заведение города и страны.

Первая в России аустерия называлась «Торжественная Австерия 4-х фрегатов» и была открыта в 1703 году предприимчивым датчанином из Гамбурга Яном (Иоганном) Фельтеном. Она находилась на Петербургской стороне, на Троицкой пристани у Петровского (ныне Троицкого) моста, неподалеку от церкви Св. Троицы, у самого входа на крепостной мост. В 1711 году аустерия представляла собой деревянное двухэтажное, с верхней и нижней галереями здание, украшенное вывеской, середину которой занимал портрет царя, а по бокам были изображены арабески с аллегорическими надписями. В полдень на верхней галерее немецкие музыканты играли на флейтах и трубах. В праздничные дни после обедни в Троицком соборе царь со всеми вельможами заходил в эту аустерию на чарку анисовой водки; закусывал кренделем и, закурив трубку, играл в шашки или беседовал с кем из присутствовавших. Именно поэтому эта аустерия получила в народе название «Царская австерия». Стараниями царя и А. Д. Меншикова постоянно имелся разнообразный ассортимент отечественных водок и импортных вин. С середины 1720-х гг. аустерия в письменных источниках не упоминается.

В 1706 году открылась вторая, она находилась на месте дома Сената и называлась Меншиковской, из-за того что Меншиков, переправляясь из своего дворца на Адмиралтейскую сторону, обыкновенно туда заглядывал. Третья была основана в 1719 году на Петербургской стороне, на Большой Никольской улице.

С первых дней парадиза Пётр стремился привить петербуржцам европейские культурно-эстетические ценности. Уже в 1704 году на болотистом берегу Невы напротив Петропавловской крепости по приказу Петра начались работы по разбивке большого парка, который получил романтическое название Летний сад. Отведенная для этого предприятия территория тянулась от Невы почти до современного Невского проспекта.

Летний сад создавался в модном тогда в Европе «регулярном стиле», как тогда говорили, «в голландском вкусе». Аллеи в таких парках располагались симметрично, сходились и расходились, образуя площадки правильной геометрической формы, на пересечении аллей устанавливали скульптуры и фонтаны, из зелени создавали причудливые беседки, галереи, лабиринты. Сад украшали южные растения, высаженные в специальные кадки, партеры с яркими цветами, фигурные клумбы. Такие парки становились как бы продолжением дворцовых залов и анфилад.

План сада принадлежал самому царю. Летний сад делился каналом на две части: парадную и хозяйственную. Парадная часть примыкала к Неве, здесь при жизни Петра летом проходили ассамблеи и торжества в честь побед в Северной войне. В боковых аллеях накрывали столы, а в самой большой средней устраивали танцы. Аллеи были украшены скульптурами, которые по приказу Петра доставили в Петербург из Италии. Царь хотел, чтобы скульптуры стали не просто украшением парка, но и способствовали просвещению гостей: каждая из них олицетворяла какое-то понятие – времена года, стихии, время суток, – кроме того, некоторые скульптуры изображали героев античных мифов. В Летнем саду в петровское время находилась и знаменитая скульптура Венеры, которую впоследствии стали называть Таврической, для ее охраны даже был выставлен караул.