Говорить о масштабах сопротивления европеизации облика русского человека сложно. Есть все основания полагать, что в одной лишь патриархальной Москве число ревнителей старины было исключительно серьезным. Это видно из количества дел, которые вел тогдашний орган политического сыска и подавления крамолы – Преображенский приказ.

Интересный пример можно отыскать в практике борьбы с бородой в Соликамске. Весной 1705 года воевода этого сибирского города, как, впрочем, и подобные ему государевы люди в Сибири, получил царский указ, уже второй, после вышедшего в 1699 году. Царская воля была непреклонна: бороды – брить, старомодные кафтаны заменить на современные немецкие. Смятение постигло воеводу, встал вопрос: как подать скорбные вести так, чтобы православный народ повиновался и не бунтовал. Градоначальник решил отослать жителям Соликамска повестку к обедне, дождавшись первого воскресенья, предупредив, чтобы те не спекулировали потом своим незнанием последних царских постановлений. Предварительно у выхода из храма были выставлены солдаты, чтобы претворять царскую волю в жизнь без отлагательств и проволочек. Дождавшись окончания службы, воевода поднялся на амвон и сам огласил монаршую волю. Сначала заслышали шепот, потом тот стал громче, прихожане начали толковать в голос, отовсюду слышалось «последние времена, последние времена». Но идти против написанного на бумаге, да еще и скрепленного таким именем, было равносильно смерти. Как только ошарашенные горестной вестью православные люди заспешили к выходу, заранее инструктированные солдаты уже доставали приготовленные инструменты. Сопротивления как такого не было, редкие мужчины защищали свою растительность и долгополые кафтаны. Чаще всего те поспешно собирали отстриженные волосы и как можно быстрее удалялись прочь с этого места.

Пожелавшим не изменять старине приходилось уплачивать пошлину. В этой связи в 1698 году был учрежден специальный «бородовой знак». Пошлина имела 5 разрядов. Высший разряд предполагал уплату в казну 60 рублей и относился к людям придворных званий, городским жителям, подьячим. Купцам, торговцам, составлявшим второй разряд, приходилось жертвовать 100 рублей единовременно в пользу собственных бород. Ямщикам почтовых служб, боярским слугам, мещанам за подобное право приходилось уплачивать единовременно 60 рублей. Московские жители были выделены в отдельную категорию, облагавшуюся 30-рублевой однократной пошлиной. Крестьяне же могли носить бороду без ограничений, никто не собирался отнимать у них отеческий завет. Но те из них, кто проезжал через городскую заставу, обязаны были единовременно пополнить государеву казну на 2 деньги. Таким образом, бородачей обязали уплачивать в казну штрафы от 30 до 100 рублей, а жен их – надевать роги на головной убор. Портным было воспрещено шить и продавать русское платье, а купцов, уличенных в сокрытии скоб и гвоздей для починки русских сапог, делали каторжанами. Пошлина на бороду после смерти Петра не была отменена, но существовала вплоть до 1772 года.

Несмотря на то что дело Петра шло споро, в обществе зрел внутренний конфликт. Православный народ повиновался воле помазанника Божьего, но, наряду с этим внешним повиновением, многие приверженцы старины считали воцарившийся порядок гибельным. «Зрите, – писал отставной дьяк Докунин в прокламации, намереваясь прибить ее у церкви, – зрите, како мы от завистца и губителя своего диавола древляго нашего супостата здесь живущи на земли от онаго Божественнго дара многие отрезаемы и свободной жизни лишаемы, гонимы из дому в дом, из места в место, из града в град, оскорбляемы, озлобляемы, домов и торгов, земледельства такожде и рукодельства, и всех своих прежних промыслов пачеж и христианских добрых дел и всякого во благочестии живущих состояния и грацких издревле уставленных законов лишились, о суетных своих делех в лестных учениях обычай свой изменили, слова и звании нашего славянского языка и платья переменили, главы и брады брили, персоны свои ругательски обесчестили».

Проникновение инородных элементов костюма в русскую жизнь начинается за полвека до петровских реформ, с середины XVIII века, когда аристократия начала носить польские облачения. Детали этой одежды имели самое разное происхождение, чаще всего неславянское, французское или османское. Правда, эта практика не была повсеместной и продолжительной: в 1675 году было введено ограничение – стольникам, стряпчим, дворянам московским строжайше воспрещалось носить западное платье, нарушения карались.

29 августа 1699 года государь издает указ, запрещающий ношение старого русского платья, а уже 14 января 1700 года появляется именной указ самодержца «О ношении платья на манер Венгерского». «…Платья, венгерские кафтаны, верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобным» предписывалось носить «боярам, и окольничим, и думным, и ближним людям, и стольникам, и стряпчим, и дворянам московским, и дьякам, и жильцам, и всех чинов служилым, и приказным, и торговым людям, и людям боярским, на Москве и в городах». Для перемены платья отводился короткий срок: «а то платье, кто успеет сделать, носить с Богоявлениева дня нынешнего 1700 г.; а кто к тому дню сделать не успеет, и тем делать и носить, кончая с нынешней Сырной недели». Венгерский костюм имел свободный крой с типичной для старых русских одежд длиной. Кроме того, он мало различался с польским, с которым нобилитет Московии уже был поверхностно знаком. Одеяние для аристократов выполняли из шелка, бархата, батиста, узорчатой парчи, шерстяных тканей. Декорировали наряд часто мехом. Присутствие меховых вставок в костюме говорило о высоком социальном положении и процветании семейства его владельца. Для одежд нобилитета не жалели украшений, широко использовали цветные эмали, ювелирные украшения из золота и серебра, драгоценные камни, жемчуг. Вышивка чаще имела ренессансное исполнение, к ней нередко прилагали кружево, шнурки, галуны, позумент.

Если первое государево распоряжение о платьях носило весьма избирательный характер и касалось придворной аристократии и чиновничества, то выпущенный в декабре 1700 указ «О ношении всякого чина людям немецкого платья и обуви и об употреблении в верховой езде немецких седел» регламентировал внешний вид большинства москвичей и насельников других городов России. Петровские инициативы, касающиеся скрупулезной регламентации платья, появлялись вплоть до 1724 года. Всего с 1701 года по 1724 было издано 17 разного рода специфических постановлений, регламентирующих правила ношения костюма европейского образца, типов тканей, отделку форменного и праздничного платья, нередко дублировавших друг друга.

Мужской костюм петровской эпохи произошел от французского, принципы кроя и декора которого сложились при дворе Людовика XVI. Костюм предполагал ношение кафтана (жюстокор) длиною до колен, узкого в талии, тесно облегавшего фигуру в верхней части, камзола, сшитого короче кафтана, с удлиненным узким рукавом и без обшлага, и коротких наколенных штанов (кюлотов) на широком поясе, собранных по спинке. Зачастую кафтан носили нараспашку, так что было видно камзол. Характерными чертами кафтана были глубокие складки на полах, разрезы по центру спинки, на боковых швах. За счет этого он не стеснял движения и был пригоден для передвижения верхом. Нередко его застегивали на несколько центральных пуговиц.

Законченный образ платью придавали кружевное жабо и манжеты. Царские подручные первыми начали щеголять в шелковых чулках и кожаных башмаках на каблуке с пряжками или с бантами, позже их примеру поневоле последовали другие подданные. Социальное происхождение владельца детерминировалось материалами: чем выше статус, тем дороже ткани. Максимальная ширина серебряного или золотого шитья не могла превышать девяти сантиметров. Рядовые горожане приобретали себе изделия из сукна или льняной ткани, часто украшенные тканью контрастного цвета и пуговицами. Модуль же, общая концепция наряда оставались при этом неизменными.