Эдуард нахмурился:

— То есть Сарда имел в виду ястреба — родовой тотем моего предка Игана Лютого, который и поселился на гербе королевства? Носить оперенье ястреба — притворяться королем?

— Или потомком королевской династии. Или действительно себя таковым считает. Похоже на бред, но мы не можем позволить себе упустить даже мелочь.

— Думаешь, это его цель? Захватить власть?

— А что еще? — удивилась я. — Такое уже случалось. Взять того же Игана.

— Ты знаешь, мне кажется, в этот раз все не так, — не согласился Эдуард. — В том, как он действует, есть что-то личное. Как там было? «Другой рукою кормит слепоту»? Что у нас слепое? Ярость? Страсть? Обида?

— Возможно, все сразу. И тогда это похоже на месть. Может быть, бастард? Потомок бастарда? — пыталась я нащупать хоть какое-то объяснение.

— Нет. Определенно. В этом я совершенно уверен. Да и Сарда пишет: «носит оперенье», а не «летает как ястреб».

— А оттиск? У тебя не появились идеи, кто мог завладеть гербовой бумагой Аддингтонов?

— Нет. Было не так много свободного времени. И мне все равно необходимо поднять некоторые записи, чтобы проверить свои догадки. Завтра вернемся во дворец, я обязательно найду на это время. Еще эта мутная история с кораблекрушением, ей тоже надо заняться.

— А кто такой этот лорд Сидда Джейд?

— В политике ты по-прежнему не разбираешься. Прискорбно и опасно в придворной жизни. Лорд он весьма условный, просто в нашем языке нет титула, которым можно было бы его назвать. Ближе всего подходит князь. Сидда Джейд — хозяин Верских островов.

Ого! Таинственные Верские острова. Никто даже не знает, сколько их на самом деле.

— Верские острова находятся под протекторатом Лидванской империи, — поспешила я исправить мнение о себе.

— Формально да, но они скорее союзники. Так что леди Фризголд отхватила крупный приз. А тебе лорд Бранхерст надерет уши за отвратительное знание геополитической ситуации.

— На мой взгляд, приз тут именно Аделина. И это надо еще посмотреть, получит ли? — возмутилась я. — Отец написал, что он вернется к балу. Не представляю, каким образом. Побережье находится в нескольких днях пути.

— Он ушел через портал и вернется также, скоро увидитесь. А что касается твоих путешествий, то на лошадь тебе пока нельзя. Ты вполне можешь присоединиться к моей матери и сестрам. Для тебя место найдется.

— Ни к чему тесниться. Пожалуй, я лучше напрошусь в карету к леди Имоджин, — решила я. — И Алисия сможет составить мне компанию.

— Дело твое. Мне пора, а ты отдохни. Надеюсь, на балу ты не будешь выглядеть как дуэлянт-неудачник.

— Ваше величество всегда очень заботлив.

Тихо притворилась дверь, а я опять погрузилась в сон. Что такое? Весь день сплю.

Слуги уже выносили багаж, когда ко мне заглянул Эдгар. Не говоря ни слова, он осторожно обнял меня:

— Спасибо!

Выглядел принц вполне здоровым, но на мгновенье перед глазами промелькнуло видение, как на него несется огненный шквал. Я крепко стиснула его в ответ, не обращая внимания на боль.

— Вы серьезно пострадали?

— Нет, скорее пострадали моя гордость и отношения с братом.

Почему-то напоминание об Эдуарде заставило почувствовать себя неловко. Я освободилась от объятий. Эдгар заметил свои цветы и белую камелию среди них. Он посмотрел на нее так враждебно, словно она была отравлена. Понял, кто мне ее подарил?

— Эдгар, не стоит держать зло на его величество. Он ваш брат, и он раскаивается.

— Иден уже промыл мне мозги, пока заново отращивал мне брови и ресницы, — усмехнулся он. — Вот удивительно, прическа осталась при мне, а остальное сгорело! Как такое может быть?

— Понятия не имею, я это зелье испытывала только на мышах, бровей у них нет вовсе, а к ресницам я не приглядывалась, — засмеялась я. — Успокойте меня, вы помирились с его величеством?

— Да, но если бы он все мне рассказал…

— Неужели вы бы прислушались к нему? — не поверила я.

— Прислушался бы. Особенно после того случая в его кабинете…

— Что за случай? Любопытно узнать, разумеется, если это не государственная тайна.

— Да какая там тайна! В его старом кабинете имеется сейф, и на нем Тофинбейл поставил сильную охранку. В детстве он меня очень интриговал. Как я ни выспрашивал, Эдуард так и не раскололся, что в нем. В запале я пообещал, что вскрою его. Брат меня предупреждал, что не стоит этого делать, но я все равно полез. Приложило меня тогда знатно, хотя я даже верхний слой защиты не снял. И что самое обидное, одно из заклинаний покрасило меня в зеленый цвет! Неделю держался, а Эдуард посмеивался и утешал меня, что зеленый — это наш родовой цвет. Тогда я пообещал принимать всерьез его предупреждения.

— И что, даже после этого урока он не признался, за что вы пострадали? На мой взгляд, это было чересчур жестоко, — я говорила искренне. Я бы умерла от любопытства. — Хотя ваша выходка была чистым ребячеством!

— Согласен, но ты не лучше меня, Амелия! Зачем ты так рисковала?

— Стыдно признавать, но я вовсе не собиралась геройствовать. Все это просто стечение обстоятельств.

— Наверно, это должно меня ранить в самое сердце, но я этого не чувствую, — Эдгар взял меня за руку. — Не следует леди бросаться на защиту принца! Есть в этом что-то неправильное, вы согласны? Пообещайте, что больше никогда так не поступите!

— Обещаю! Так я не поступлю больше никогда!

Он засмеялся, кажется, понял, что я хотела сказать.

Клара, дождавшись ухода его высочества, продолжила собирать последние мелочи и задалась нетривиальным вопросом. Что делать с цветами?

Любые другие я бы просто оставила в комнате, но не пренебрегать же знаками королевского внимания. Я уже запустила процесс восстановления, не хотелось прибывать во дворец увечной. Все-таки папин подарок предназначен для обеих рук. Так что тратить силы на поддержку цветов в дороге я не смогу, и они завянут.

— Сходи к Алисии, — вздохнула я. — Возможно, она пожертвует нам альбом, сделаем гербарий.

Весть о том, что леди Уэзерфлоу уже расположилась в карете Фризголд, меня расстроила, очень хотелось пересказать Алисии все, до чего мы додумались с Эдуардом. Но до дворца не так уж и далеко, все это терпит до встречи в нашей беседке.

Карета леди Имоджин уже дожидалась меня, внутри все было в клубах дыма.

— Надо же! Живая! Ну, садись, Бранхерст!

— Рановато вы меня списываете, леди Имоджин!

Карета тронулась, а статс-дама, прекратив меня рассматривать, поделилась своими наблюдениями:

— Я думаю, он смирится. Я говорю про его величество.

— Смирится с чем? — не поняла я.

— С тем, что ты снова играешь в его игрушки. Ох уж эти мужчины! Как же они не любят делиться! Особенно эти, облеченные властью.

Некая ностальгическая нотка в последней фразе подсказала мне, что леди Имоджин явно вспомнила кого-то еще. Вот по чьим мемуарам я хотела бы написать роман!

— Честное слово, игрушки его величества мне совсем не интересны! — пробормотала я, но меня услышали.

— Ой ли? Не стоит себя обманывать, дитя мое. И тем более не стоит душить собственную натуру и превращаться в безликое украшение светских гостиных, декоративное и бесполезное. Главное, и скоро Эдуард это поймет, чтобы во все это ты играла только на его стороне. А то вон леди Марисса нашла себе другого партнера по играм и плохо кончила.

— Что вы имеете в виду? — это уже было интересно!

— Ты же помнишь, она умерла совсем молодой? Иннокентий очень любил жену и позволял ей абсолютно все. А она возьми и измени ему! Попыталась скрыть связь, но забеременела. Королю донесли, родовой артефакт ребенка не признал. Любовника Мариссы удавили, а саму ее заперли в северном крыле. Когда ребенок родился, его отобрали, наверно, отдали семье любовника, кто-то же должен наследовать род. А неверную королеву в конце концов убили.

Вот это поворот! Какая кошмарная история! Версия Идена, конечно, романтичней, но вариант леди Имоджин намного более захватывающий.