Мне даже показалось, что в комнате стало холоднее.

— Что же, позвольте спросить, Вы забыли вчера в северном крыле? Ночью? — тонкий намек на что-то порочное? Или нет? Не думает же он, что все эти десять лет я в ностальгии хожу поливать слезами места наших детских игр? Он серьезно?

Скрывать от Эдуарда информацию о том, что я следила за Гиневрой, не имело смысла. Она пользовалась этим же тайником. Даже если фрейлина непричастна к заговору, возможно, она знает того, кто пользовался тайником кроме нее.

Я коротко поведала, что в прошлую среду увидела, как Гиневра направляется в северное крыло, которое как раз начали готовить к приезду гостей. Поводом для любопытства стало то, что место для променада она выбрала крайне непопулярное. Скрытно следуя за ней, я проследила, как леди прошла в старую библиотеку и крайне быстро ее покинула. После ее ухода я покрутилась там, ничего интересного не обнаружила и решила понаблюдать за фрейлиной еще.

В пятницу Гиневра повторила свой маневр. В этот раз, дождавшись удобного момента, я тщательнее обследовала библиотеку, ориентируясь на следы в пыли, до которой горничные еще не добрались, и на тяжелый шлейф духов леди. Первые привели меня к тайнику, о котором я вспомнила, обшарив всю стену, а вторые указали, что я на правильном пути, когда добыла письмо, перевязанное розовой лентой. Я не решилась его вскрыть тогда, вернула на место и поспешила к Алисии, которая логично предположила, что раз есть отправитель, то должен был быть и адресат.

И когда в воскресенье я доложила ей, что в северном крыле опять пахнет лилиями, она отправилась следить за тем, кто письмо заберет. В понедельник письмо унес высокий статный дворянин. Тут-то нами и было решено переписку перехватить, чтобы в беседе с леди Гиневрой у нас были дополнительные аргументы.

— И какова же причина вашего пристального внимания к личной жизни леди Гиневры?

— К моей находке причина никакого отношения не имеет, это дело только между мной и леди Гиневрой, — сильно сомневаюсь, что Эдуарду интересны женские склоки.

— Очень жаль, что вы не хотите утолить мое любопытство, — Эдуард настаивать не стал, хотя прикажи он, никуда бы я не делась и все выложила. — Отчего же вы не пошли с этим к Фаренджеру?

— Это было моей первой мыслью, однако я решила, что право решать, кого посвятить, принадлежит только вам.

— Что же, стало быть, в вашей голове есть разумные мысли, — я вспыхнула. — Вы не доверяете Фаренджеру? — снова испытующий взгляд. Да что ты ко мне привязался? Отпусти меня, займись расследованием.

— У меня нет на то никаких оснований, ваше величество.

Я извелась, пытаясь понять, Эдуард доверяет мне или считает, что все это фальшивка, дурацкий розыгрыш, а то и вовсе повод с ним увидеться. Впрочем, с его величеством наедине мы виделись в последний раз довольно давно, несколько лет назад, и с тех пор я не доставляла ему ровным счетом никаких хлопот.

Сейчас я отчетливо видела: того, кого я знала тогда, уже нет. Нынче это совершенно чужой мне человек. Если бы я знала его чуть лучше, то могла бы предположить… Но не теперь. Бесстрастный взгляд никак не вязался с резкими словами, облеченными в придворный этикет, и сбивал меня с толка. Он зол? Раздражен? Ему все равно?

— Кто еще знает об этом письме, вы кому-нибудь показывали его? Смелее! Полагаю, леди Алисия видела его?

— Да, ваше величество.

— Ну, разумеется. Было бы глупо с моей стороны посчитать, что вы не поделитесь с ней.

Я немного растерялась. Наша дружба с Алисией началась значительно позднее разрыва приятельских отношений с младшим принцем. Я тогда потеряла одного друга, но нашла другого. Ну не плакался же ему Фаренджер на «Трио ужаса»?

— Кто-то еще?

— Никто более, ваше величество.

— Рассказали кому-нибудь из доверенных слуг? — продолжал допытываться Эдуард.

— Я в своем уме, ваше величество! — огрызнулась я и тут же замолкла. Нашла кому норов показывать!

— А так и не скажешь, — усмехнулся он. — Подругам?

— Нет, ваше величество, только леди Алисии.

— Действительно. Полагаю, вы просто не успели. Леди Фризголд прибыла лишь сегодня утром.

Мне всегда казалось, что королям докладывают только о важнейших государственных делах: на нас пошли войной, крестьяне собрались и ушли за горы, приезжает соседнее посольство, сломалась королевская карета. О незначительных же вещах короли осведомлены быть не должны. И уж никак не должны быть в курсе миграции графинь во время их сватовского турне. Не должны, но в курсе. В груди как-то неприятно кольнуло. Хотя речь идет о миграции некроманта… И, возможно, у короны есть планы на союз Фризголд с кем-то из аристократии.

— Хотел бы я знать, понял ли отправитель, что одно письмо не доставлено… А теперь еще раз, — голос короля был холоден, — внятно, подробно и по порядку, не упуская ни одной детали, повторите все вчерашние действия.

Пришлось пересказывать, надо привыкать, очевидно, что я это делаю не в последний раз. Очень помогло то, что Эдуард наконец от меня отвернулся и уставился на карту, висевшую за его столом.

— Вас кто-нибудь видел? — прямо один в один Алисия. Королевская кровь с молоком матери впитывает навык смотреть в корень. Как ответить, чтобы не пасть в глазах его величества еще ниже? Я замялась:

— Почти нет…

— Что значит «почти»? — Эдуард развернулся ко мне так резко, что я вздрогнула.

От страха и смущения, я выдала столько деталей, сколько, как мне кажется, в реальности запомнить не смогла. Но взгляд Эдуарда обладал гипнотической силой, я на одном дыхании выдала ему всю историю, даже про юбку умолчать не смогла, хотя как раз этот момент я планировала обойти.

В кабинете повисла нехорошая тишина.

— Я так понимаю, что это была ваша последняя нижняя юбка, раз ко мне вы явились вообще без нее? Корсета тоже не вижу, зато вижу все остальное, прозрачное платье мне это вполне позволяет. Вы имеете представление, кто это был?

Ну Алиска! Отвлекающий маневр, чтоб ее! И не скажешь ничего ведь.

— Нет, я отправляла мою горничную, она сообщила, этот лидванец прибыл во дворец уже во время бала. Горничные большего не знали, а расспрашивать управляющего мы не решились.

— В тайнике было только это письмо? — логичный вопрос.

— Нет, ваше величество. То есть там были только бумаги, я схватила несколько. Но остальные — это просто любовные письма леди Гиневры. Вам они ни к чему.

— Это уж мне решать, — отрезал его величество. — Где они?

— Ваше величество, может, не стоит? Это все-таки конфиденциальная переписка…

— Сказала мне воровка этих самых писем. Ну, — король выжидательно смотрел на меня, протягивая руку. — Письма, леди Амелия, я жду.

Я достала из-за корсажа еще два письма Гиневры и передала их Эдуарду.

— Еще теплые, — он усмехнулся, краска бросилась мне в лицо.

— Вы можете мне поведать что-то еще?

— Нет ваше величество, я рассказала все, что знаю.

— Тогда вы можете идти, леди Амелия. Благодарю за службу, — король усмехнулся. — Я даже знаю, как именно стоит вас отблагодарить: раз в роду Бранхерст нет денег на нижнее белье, то уж в казне найдутся средства на пару нижних юбок. Вино вы пить так и не стали, не смею вас задерживать.

— Ваше ве…

— Идите, леди Бранхерст, у меня, знаете ли, образовались неотложные дела, — можно подумать, было бы лучше, если бы я промолчала!

— Но, может быть, я могла бы…

— Не испытывайте мое терпение, леди! Не вздумайте вмешиваться в это! И без вас есть кому этим заняться. Сейчас не время для ваших любимых игрушек в шпионов. Хотя я полагаю, Фаренджер все же захочет с вами побеседовать. И с леди Уэзерфлоу, раз уж именно она видела таинственного корреспондента.

Подхватив плащ, я выбежала из кабинета. Очень хотелось хлопнуть дверью, но я не могла себе этого позволить. Зато уже снаружи от души пнула косяк, отчего висевшая рядом картина качнулась и съехала одним углом. В другой раз мне несомненно стало бы стыдно, но сейчас я только поплотнее запахнулась в плащ и постаралась как можно быстрее удалиться.