Его величество стоял молча, и я не решалась заговорить. Но вот к нему обратился комендант с вопросом, что делать с неучтенными леди, Эдуард словно очнулся, достал что-то из кошеля, висевшего на шее, и протянул мне на ладони.

Это были мой оберег и обломок арбалетного болта.

— Пропустить. Пусть ими займется мажордом. Леди Бранхерст, даю вам час!

Его величество спустился по ступеням и, минуя меня, направился в сторону угловой башни. За спиной с лязгом опустилась решетка ворот, со стоном спешились мои спутницы. Комендант смирился с гостьями, которых не дали досмотреть, и отправил болтавшегося рядом посыльного на поиски мажордома.

В темноте стоять не было никакого смысла, и мы решили подождать его с относительным комфортом в главном зале. Комендант каждую из нас по очереди смерил взглядом, остановившись на мне, он прищурился:

— Кем вам приходится лорд Бранхерст?

Теперь уже я пригляделась к нему, комендант замка — высокая должность, возможно, он бывал в нашем доме, но вспомнить его не удалось.

— Это мой отец. Вместе со мной прибыли леди Уэзерфлоу и леди Фризголд.

Он одобрительно хмыкнул, внес пометки в список гостей и гаркнул дозорному:

— Эйден! Тебе пора смениться, заодно проводишь ее сиятельство.

С облегчением передав поводья, мы последовали за Эйденом, который споро провел нас сквозь все караулы и каким-то хитрым путем вывел к главному залу. М-да, комфорт был относительный. Если за стенами царила летняя прохлада, то внутри я сразу начала основательно примерзать. Кресла возле большого камина были уже заняты, а расставленные тут и там корзины с горячим углем совершенно не спасали положение.

На наше счастье мажордом появился быстро. Выглядели мы плачевно, и чтобы не слечь с воспалением легких, следовало что-то быстро предпринять. Я, разумеется, могу воспаление вылечить, но лучше его избежать, не правда ли? Мажордом, кажется, также пришел к подобному выводу.

Задачку мы, конечно, задали ему непростую. Охотничий замок — это не королевский дворец, а скорее крепость, уступавшая Вингфолду и размерами, и количеством прислуги, и удобством. Помещений для свиты и заявленных гостей хватало, но пришлось потесниться, и это не покои во дворце из трех комнат, а маленькая коморка с клетушкой для личной прислуги.

Аделина сразу предложила поселить ее вместе с матерью, чем заслужила благодарный взгляд мажордома. Я хотела тоже напроситься к отцу, но мои надежды растаяли при известии, что отец расположился где-то в барбакане, считай, в казарме, а это совершенно неподходящее для леди место. В который раз мне пришлось сокрушаться по поводу аскетизма своего родителя.

Мажордом извиняясь предложил нам одну комнату на двоих, тем более что ожидаемая нами горничная будет обслуживать обоих. Не самый плохой вариант, в пансионе для нас это было обычным делом. Я уже приготовилась к тому, что нас поселят в донжоне, но тут вернувшийся мальчишка подергал за полу мажордома и, добившись его внимания, передал ему записку. Ознакомившись с ее содержанием, нас уведомили, что обстоятельства изменились.

— Леди, прошу за мной. А ты, — он обратился к мальчугану, — отведешь эту даму к графине Фризголд на второй этаж.

Звучало не оптимистично, но нам все равно ничего другого не оставалось. Однако мы приятно удивились, узнав, что нам с Алисией предоставили хоть и маленькие, но две комнаты в жилой части. И как мне кажется, они расположены не так далеко от «солнечных» покоев. Это было намного больше, чем мы могли рассчитывать.

Комната для Алисии находилась чуть дальше предоставленной мне. Она шустро скрылась за дверью, пообещав навестить меня позднее, сразу после иного визита. Что ж, из отведенного часа осталось едва ли больше половины. Мне стоило освежиться, наверно, потом меня проводят к королю.

Кто-то предусмотрительный подготовил бадью для купания, больше похожую на бочку, но сейчас не время воротить нос. Вода, разумеется, уже начала остывать, и оставаться в пропыленном и пропитанном потом платье не было никаких сил. Мажордом прислал расторопную девицу, которая помогла мне раздеться и ополоснуться. Я позволила себе еще несколько минут погреться в теплой воде. Даже несмотря на то, что стены были обшиты деревянными досками, откуда-то все равно сквозило. Мысль о том, что придется надеть грязное платье, была нестерпимой.

Дверь за спиной хлопнула, я дернувшись обернулась. Незнакомая горчичная принесла платье, судя по насыщенным расцветке тканей, оно было пошито для яркой брюнетки. Вероятно, обо мне позаботилась леди Каролина.

— Ваше сиятельство, мне поручено прислуживать вам, пока не доберется ваша горничная. Я вернусь чуть позже, чтобы помочь с платьем, не забудьте запереть дверь.

Я неохотно выбралась из бадьи, зябко переступая босыми ступнями, и завернулась в приготовленное полотно. За спиной снова открылась дверь. Занятая переплетением кос, я не обернулась, а только попросила:

— Подай мне одежду.

Но вместо того, чтобы снять с меня мокрую простынь и подать нижнюю рубашку, мне протянули верхнее платье — я обернулась и мгновенно онемела.

Я, наверно, попала в дешевый любовный роман: протянутая рука принадлежала ни больше, ни меньше его величеству. Вероятно, сказался шок, ничем иным я не могу объяснить свою следующую фразу:

— Сначала нижнее…

Эдуард молча протянул мне нужное и, повернувшись ко мне спиной, принялся разглядывать гобелен. Заниматься этим ему пришлось довольно долго: нервная обстановка не способствует быстрому натягиванию платья на влажное тело. И все же я почти справилась, оставалась только шнуровка на спине. Эдуард словно почувствовал это, резко обернулся, обошел меня и рывком затянул шнуровку.

— И как только осмелилась?

Я сразу поняла, что он имел в виду.

— Леди Имоджин сказала, что формально это не нарушение, раз не было приказа.

— Имоджин… Буду знать, что мои подданные по-хорошему не понимают. Теперь буду приказывать.

Он, наконец, отошел от меня, и его дыхание перестало согревать мой затылок. Я нашла в себе силы обернуться.

— У меня есть важные сведения, и я считаю…

— Что мне «безотлагательно необходимо с ними ознакомиться»? Тебя следовало бы как следует наказать, но это была бы вопиющая неблагодарность с моей стороны.

Вдруг Эдуард мальчишеским жестом взлохматил волосы.

— Ну зачем ты сюда притащилась? — и столько беспомощности в голосе, что я растерялась. — Я не могу даже сдать тебя под присмотр отца, он нужен мне завтра на охоте.

— Да что случилось? Я уеду завтра, если это так необходимо.

Эдуард осмотрелся в надежде устроиться удобно, но сесть кроме кровати можно было только на низкий сундук, и ему пришлось с этим смириться.

— Уже на подъезде к замку в меня стреляли. Судя по обломку, из арбалета. Самое удивительное, у стрелка могло получиться.

— Но у тебя же великолепная защита, — от волнения сбилась на «ты». Я почувствовала, как ноги подкашиваются, и Эдуард это заметил. Со смешком он сделал приглашающий жест в сторону кровати:

— Можешь присесть, все равно почтения я от тебя не добился.

Отказываться было глупо, и я воспользовалась позволением. Сидеть как леди на мягкой кровати невозможно, это знает каждый. Поэтому, поерзав, я плюнула на приличия и забралась на покрывало с ногами. Все равно собирается наказывать, значит, можно не мучиться с этикетом. Эдуард только скривился, мол, а я что говорил.

— Моя защита по-прежнему великолепна и по-прежнему на мне. Но кто-то, видимо, вычислил ее слабые места, о которых мы и сами не знали. Ты в курсе, что подобная защита настраивается по принципу «принятие и отторжение»? Она отторгает все чужеродное, что может причинить мне вред. И пропускает родственное. Например, я могу сделать себе порез для проведения ритуала.

Я начинала догадываться, как преступник мог обеспечить успех своему предприятию.