— Есть немного, — ничуть не смутилась она. Отобрала у меня склянку и принюхалась:

— А… Ну сама, значит, справишься, — и тоже отхлебнула. У меня глаза полезли на лоб. Дель тихонько крякнула, чем парализовала меня окончательно.

— Эх, зелья ты варишь… — и занюхала моими духами. — И все как один с антипохмельным эффектом. — Я молча протянула ей тарталетку с телячьим паштетом.

— От расстройства печени без него, — угрюмо возразила я. Жизнь виделась мне в мрачных тонах.

— Увы, и ты не всемогуща, — вздохнула Дель и продолжила: — Я решила, что в ожидании вызова от Фаренджера ты изведешься. Поэтому выпытала у Демоны, что сейчас у него совещание с королем, а через два часа он собирается на допрос. Тебе нужно перехватить его. Час — это всяко лучше, чем то, что обычно.

Я поежилась. Когда Фаренджер мной недоволен, у него находятся и время, и силы устраивать мне головомойку несколько часов кряду. Он работал под началом моего отца, и с его подачи Фаренджеру досталось надо мной негласное шефство, что не приводит его в восторг, мягко говоря, но ношу свою он несет со всей ответственностью.

А Дель, конечно, монстр. Демона — неприступная скала, первый ассистент-секретарь Тайной канцелярии, добиться от нее хоть каких-то сведений почти невозможно.

— Фаренджер не дурак, не думаю, что он будет тебя подозревать, но ты попадешь под горячую руку. Было бы неплохо, если бы лимит времени на истязания у него был покороче. К тому же мы не знаем, кого он станет допрашивать. Возможно, он выудит из тебя полезную информацию. Так что давай, собирайся быстрее, через час ты должна быть на центральной галерее.

Камеристка молча отложила расчёску, оставив в покое мои колтуны, достала парик и так же молча удалилась выбирать мне наряд.

— Клара, не хочешь ли спросить, что я желаю надеть? — мое брюзжание не могло пронять эту заразу:

— Желаете надеть паранджу?

Я бросила в нее пудреницей. Она снова углубилась в гардеробную.

Аделина скинула туфли и прилегла на оттоманку:

— Кстати, надеюсь, ты оставила вчерашнее платье в живых? Оно тебе еще пригодится.

— Ты заделалась оракулом?

— Нет, но я уверена, что однажды тебя попросят его снова надеть, — усмехнулась она, укрываясь пледом. Мне невербально дали понять, что трогать ее не стоит. Это чревато проклятьем от одного из сильнейших некромантов.

Я поскрипела зубами и стала напяливать парик. Через час на центральной галерее, сказала она! Туда идти минут пятнадцать, не меньше! Что там Клара возится?

Совещание еще не закончилось. Двери были закрыты, и я уныло слонялась неподалеку, разглядывая картины различной художественной ценности. Шедевров на мой взгляд среди них было немного, но кастелян настолько уважал изобразительное искусство, что картинами были украшены даже несколько тайных ходов. Сильно подозреваю, что, если бы было позволено, полотна висели бы даже в темнице. Мысли мои крутились вокруг найденного письма, поэтому я не сразу заметила леди Имоджин, шедшую мне навстречу.

— Леди Бранхерст, приятно вас видеть! Как поживает ваш батюшка? — веер статс-дамы поведал мне, что ей и впрямь приятно.

— Добрый день, леди Имоджин. Благодарю за беспокойство, все благополучно, — очень трудно вести светскую беседу с кем-то вроде леди Имоджин и коситься одним глазом на зал совещаний. Однако леди Имоджин удалось завладеть моим вниманием безраздельно:

— Удалось ли вам встретиться с его величеством?

— Так это вы передали его величеству мой… мое послание? — такое мне в голову точно бы не пришло.

— О нет, что вы! Это сделала королева.

Я споткнулась.

— Вы поражены? Нет, не беспокойтесь, она вовсе не следит за вами. Я полагаю, теперь вы в расчете. Услуга за услугу, — статс-дама подмигнула.

— Услугу? — что-то ничего не приходило в голову, и только все больше запутывалось.

— Вы талантливый зельевар, леди Бранхерст. К сожалению, я спешу к ее высочеству Гвендолен. Полагаю, увидимся с вами на королевской охоте.

Не успела я задать ни одного вопроса, как она упорхнула в сторону королевского крыла. Услуга? Зельевар? И тут я вспомнила.

В тот день отец вернулся весь почерневший и закрылся с матерью в библиотеке. Атмосфера сгустилась, что-то страшное витало в воздухе. Словно отец принес страх в капельках дождя на плаще. Родители все не выходили, а за окном началась буря. Я никогда не боялась грозы, даже в детстве, но в тот вечер мне было так жутко, что я не выдержала и пошла к библиотеке. Надеялась выманить маму и выпить с ней чашечку горячего какао у камина. Когда-то это помогало прогнать монстров из-под кровати. Дверь была приоткрыта, отец обычно запирал ее, но сегодня был необычный день.

— Не вини себя! Ты не мог это предусмотреть…

— Но должен был! Это и есть моя работа! Он мой друг! Был моим другом!

Никогда ни до, ни после я не слышала в голосе отца столько отчаяния. Это очень страшно, когда твой умный, всесильный отец в отчаянии. Я замерла, понимая, что услышу что-то кошмарное.

— Как Эслинн? Как она справляется?

— Плохо. Я не знаю, как описать ее состояние. Она сильная, но боюсь, что горе сильнее. Двойная потеря может подкосить ее.

— У нее остались дети, она выдержит.

— Лорна, она полностью поседела. Что с ней будет завтра, когда все придворные, гости и послы будут приносить официальные соболезнования? Я не знаю, как она вынесет. Кругом эти стервятники и лидванцы еще… Доказательств нет, но все указывает на них. Похоронная церемония Гевина и Кайдена пройдет послезавтра, тебе тоже надо подготовиться…

У меня все оборвалось. Похороны? Как? Кайден? Как же так? И король Гевин. А Дуду? Что с ним? Не представляю, каково ему. Первый порыв был броситься к принцу, но разум взял верх. Нет, не стоит. Сейчас он с семьей.

Я поняла, что чувствовал отец. Бессилье. Я ничего не могу изменить и ничем не могу помочь, но я должна сделать хоть что-то! Я всего лишь неумелый целитель, пока среди моих достижений только мазь от прыщей и краска… Краска! В нашем городском доме была лаборатория, и я помчалась туда, горя желанием занять себя чем-то полезным.

Когда четыре часа спустя в ночной тишине я стучала в двери покоев леди Имоджин, вода текла с меня ручьем. Никто не отпустил бы подростка ночью из дома. Я просто увела лошадь из конюшни и прискакала во дворец. Конечно, к ее величеству меня бы не пропустили, и я направилась к статс-даме. Горничная, открывшая мне дверь, дала мне чашку горячего чая. Леди Имоджин была у королевы, и мне пришлось ее дожидаться. Когда она вернулась, дрожащими руками я протянула ей шкатулку.

— Что это? — леди не спешила принять мое подношение. Я открыла ларец с двумя бутылочками.

— Там успокоительное. Это для ее величества. Оно очень сильное, полностью отключает эмоции, его можно принимать два дня подряд, но потом ее величество будет спать сутки без сновидений.

— А что во второй?

— Краска для волос. Я сама готовила, можете проверить у Тофинбейла. Просто это все, что я могу.

Имоджин приняла шкатулку:

— Я проверю. А сейчас моя горничная проводит тебя в гостевую, даст другой плащ и найдет сопровождающего.

Скрипнула дверь зала совещаний, вырывая меня из воспоминаний.

Среди потянувшихся на выход я заметила несколько знакомых лиц. Лорд Вестор, Крайст, Бриан. В приоткрытую дверь я видела, как стоящий спиной ко мне Эдуард беседует с Иденом. Иден, заметив меня, кивнул, и его величество обернулся, но от его взгляда меня уже скрыли плечи выходящего Фаренджера.

Я смотрела, как он приближается, и поражалась тому, насколько он красив. Породистый нос, четко очерченные губы, длинные ресницы, густые медные волосы. Сколько разбитых сердец устилает его путь. Но сердце его самого наглухо замуровано в ледяную броню, а взгляд его холоден и пронзителен. Однажды я столкнулась с ним после спарринга, даже с обнаженным торсом он выглядел застегнутым на все пуговицы.